Дорога к дому
Машинист поезда, который вёз меня назад из крымского позднего лета в полесскую позднюю осень - явный холерик. Когда приходила пора жать на тормоз, он делал это так резко и внезапно, что неудачно оказавшиеся на ногах пассажиры едва успевали схватиться за близлежащих на верхних полках соседей. А ночью, когда, наоборот, было время жть на газ, машинист делал это с таким рвением, что вагон мотало, как маркитантскую лодку. Иногда казалось - мы сейчас взлетим, так же изящно, как железобетонный блок, а затем рухнем - и пусть вся Украина охает и ахает после таких новостей.
К счастью, большую часть ночных холерических экзерсисов машиниста я проспал, но только для того, чтобы выпереться из тёплого вагона под противный киевский дождь, во всю эту суету, маету и прочую хаету. Отгородившись от криков "кому квартиру? комнату..." звучанием The Offspring 1994 года выпуска, решительно направился в недра подземных ходов метро, чтобы быть вынесенным на заветную ветку, ведущую в ту самую сторону, где Север, дичь, маленькие зарплаты и прочая экономическая депрессия.
В гостях, конечно, хорошо. Но зато дома, хоть и сплошной дрэк - привычненько.
Фото даже, наверное, и постить не буду. Один хрен никому не интересно.
К счастью, большую часть ночных холерических экзерсисов машиниста я проспал, но только для того, чтобы выпереться из тёплого вагона под противный киевский дождь, во всю эту суету, маету и прочую хаету. Отгородившись от криков "кому квартиру? комнату..." звучанием The Offspring 1994 года выпуска, решительно направился в недра подземных ходов метро, чтобы быть вынесенным на заветную ветку, ведущую в ту самую сторону, где Север, дичь, маленькие зарплаты и прочая экономическая депрессия.
В гостях, конечно, хорошо. Но зато дома, хоть и сплошной дрэк - привычненько.
Фото даже, наверное, и постить не буду. Один хрен никому не интересно.