Про тупую упёртость,
которая совсем не синоним чего-то хорошего:
Получив по итогам Первой мировой войны независимость, Польша внезапно обнаружила, что не все говорят по-украински выход к морю есть, но есть также вольный город Данциг вне её юрисдикции и именно на него приходится весь грузооборот в этой части Балтики. А Польше остаётся шиш и причём без масла.
Пораскинув мозгами, Польша в 20-х годах ХХ века начала рядом строить свой город и порт Гдыню. В противовес, таксссть.
С этого момента в Сейме Польши появился товаристч (ах, какая жалость, что я не помню его ФИО!), "прославивший" и себя и эту самую Гдыню.
Кто бы ни выходил на трибуну Сейма и на какую бы тему не начинал говорить, товаристч неизменно подавал голос вот этак:
Выходит, например, на трибуну депутат Сейма пан N-ский и начинает докладывать коллегам нужное и своевременное про кризис в США. А товаристч со своего места:
- Но Гдыня-то строится!
Пан М-ский говорит, что в соседней Германии появился некто Гитлер. А ему:
- Но Гдыня-то строится!
Докладывают, что Германия вошла в Рейнскую область.
- Но Гдыня-то строится!
А вот у Советов...
- Но Гдыня-то строится!
А у пана Сталина пятилетний план...
- Но Гдыня-то строится!
А в Данциге референдум...
- Но Гдыня-то строится!
Так пан товаристч и проскакал на Майдане под крики "Кто не скаче - той москаль!" оставался при своём сугубо упёртом, но стабильном мнении аж до 1 сентября 1939 года. Что с ним стало после - не знаю.
Получив по итогам Первой мировой войны независимость, Польша внезапно обнаружила, что не все говорят по-украински выход к морю есть, но есть также вольный город Данциг вне её юрисдикции и именно на него приходится весь грузооборот в этой части Балтики. А Польше остаётся шиш и причём без масла.
Пораскинув мозгами, Польша в 20-х годах ХХ века начала рядом строить свой город и порт Гдыню. В противовес, таксссть.
С этого момента в Сейме Польши появился товаристч (ах, какая жалость, что я не помню его ФИО!), "прославивший" и себя и эту самую Гдыню.
Кто бы ни выходил на трибуну Сейма и на какую бы тему не начинал говорить, товаристч неизменно подавал голос вот этак:
Выходит, например, на трибуну депутат Сейма пан N-ский и начинает докладывать коллегам нужное и своевременное про кризис в США. А товаристч со своего места:
- Но Гдыня-то строится!
Пан М-ский говорит, что в соседней Германии появился некто Гитлер. А ему:
- Но Гдыня-то строится!
Докладывают, что Германия вошла в Рейнскую область.
- Но Гдыня-то строится!
А вот у Советов...
- Но Гдыня-то строится!
А у пана Сталина пятилетний план...
- Но Гдыня-то строится!
А в Данциге референдум...
- Но Гдыня-то строится!
Так пан товаристч и проскакал на Майдане под крики "Кто не скаче - той москаль!" оставался при своём сугубо упёртом, но стабильном мнении аж до 1 сентября 1939 года. Что с ним стало после - не знаю.