Уинвуд Рид. Война. Египет (часть 2)
#шерлокхолмс #читаяканон #читая_канон #шерлокиана #антропология #история #Египет #УинвудРид
Тотальная власть благородного закона и инструкций. Фараон - заложник своего положения. Гимн интеллекту.
Гробница Татунхамона
Затем угнетение продолжило начатое войной и голодом. Жрецы объявляли, а армии исполняли «божественные» указы. Народ был обращен в рабство. Они открыли золотые и изумрудные рудники на прилегающих холмах и заполнили их темные ниши закованными в цепи рабами и дикими надсмотрщиками. Они превратились в захватчиков; они исследовали далекие земли с помощью копья. Связь с Сирией и благоухающими странами в устье Красного моря, открытая сначала с помощью войны, была продолжена с помощью торговли. Иностранные продукты стали частью египетской жизни. Привилегированные классы считали необходимым быть богатыми. Раньше жрецы просто посыпали тела умерших солью. Теперь положение и мода требовали, чтобы труп был забальзамирован битумом Мертвого моря и пряностями из лесов Сомали, дорогие благовония должны возжигаться на алтарях, посвященных богам, головы аристократов должны покоиться на табуретах из слоновой кости, прекрасные дамы должны блистать золотыми украшениями и драгоценными камнями, и их должны обслуживать горничные и пажи с густой шевелюрой и бархатистой черной кожей. Война и сельское хозяйство уже не могли удовлетворить потребности патрициев. Хлеба и финикам людям теперь было недостаточно. А пшеница, которую они выращивали, продавалась их хозяевами, чтобы приобрести драгоценности и духи. Были основаны производства, рабы трудились на тысяче ткацких станков. Льняные изделия из Египта прославились на весь мир. Открывались лаборатории, совершались удивительные открытия. Египетские жрецы гнали коньяк и сладкие воды. Они использовали трубку стеклодува и далеко продвинулись в знании химических процессов ремесел. Они изготавливали стеклянную мозаику, фальшивые драгоценные камни и керамику изысканной прозрачности и деликатно смешанных оттенков. Плодами этих изобретений они украшали свою повседневную жизнь и привлекали в Египет богатства других стран.
Так, когда Природа выбирает народ, чтобы наделить его славой и богатством, она первым делом поражает его тело, а затем - развращает его разум. Она начинает с голода, моровой язвы и войны; затем - сила и алчность с одной стороны, цепи и рабство - с другой. Она использует зло как сырье для добра; хотя ее цель всегда благородна, ее самые ранние средства - низменные и жестокие. Но как только определенный момент достигнут, она умывает свои черные и окровавленные руки, и использует агентов более высокого класса. Превратив животный инстинкт самозащиты в хищную жажду богатства и власти, которые она также превращает в амбиции чистого и возвышенного рода. Поначалу знаний ищут только для того, чтобы стать обладателем материальных благ - хлеба насущного, и безделушек для тела и ума, которых требует тщеславие. Однако эти низменные устремления не всегда и не полностью владеют человеческой душой. Мудрость подобна наследнице из романа, за которой сначала ухаживают только из-за ее богатства, но впоследствии охотник за удачей узнает, что любит только ее саму.
На первый взгляд, в искусствах и науках Египта мало что можно отнести к просвещенной самовлюбленности касты жрецов. Ведь в ранние времена жрецам приходилось постоянно трудиться, чтобы сохранить власть, которую они узурпировали. Необходимо было одержать верх не только над людьми, работавшими на полях, но и над своими опасными союзниками - военным классом, сделать религию не только мистической, но и величественной; не только предсказывать точный час подъема воды или затмения луны, но и принимать и развивать изобразительное искусство, чтобы поразить публику храмами, памятниками и живописью. Прежде всего, необходимо было подготовить систему управления, которая должна была держать трудящиеся классы в подчинении и в то же время стимулировать их неустанно трудиться на благо государства; которая лишала бы их всех плодов производства, при это позволяя ему функционировать. Поэтому целесообразность объясняет многое из того, что создал египетский интеллект, но, конечно, не все. Одного изобретения иероглифов достаточно, чтобы доказать, что их создателями руководили более высокие мотивы, чем политический расчет и жажда золота. Ведь письменность - это изобретение, которое ни в какие времена не могло прибавить богатства или власти высшим классам, и которое, тем не менее, не могло быть приведено в систему без огромных затрат времени и труда. Это была работа не одного человека, а нескольких, и в самом начале своего развития, должно быть, казалась им столь же непрактичной, сколь и истинно научной, как для нас изучение солнечной химии и наблюдение за двойными звездами. Кроме того, интенсивный и самоотверженный труд, который заметен во всех египетских произведениях искусства, мог быть вдохновлен только тем энтузиазмом, который присущ благородным умам. Можно с полным основанием предположить, что когда-то Египет обладал благородным интеллектом. Это был героический век, и бурная активность мысли, порожденная любовью к жизни и развитая любовью к власти, поднялась в зенит благодаря страсти к науке и искусству, к прекрасному и истинному.
Сначала долина Нила была разделена на ряд независимых государств, каждое из которых имело свою корпорацию жрецов и воинов, собственные законы и системы налогообложения, собственного бога-покровителя и святилище, но каждый из них является членом одного тела, они были объединены одной религией, и собирались время от времени для поклонения национальным богам в определенное месте. Там, согласно общему соглашению, подтвержденному торжественной клятвой, все распри прекращались, а все оружие откладывалось в сторону. Там же под сводами святилища имущество было в безопасности, и можно было обменяться излишками товаров из разных районов. В таком месте, посещаемом огромными толпами паломников и торговцев, естественным образом должен был появиться большой город, и именно так, вероятно, появились Фивы.
Но территория Египта, обладает простой нерасчлененной формой, которую питает один большой артериальный поток, и над которым, кажется, должна возвышаться одна голова. И мы видим, как на заре истории происходит революция, и Менес, египетский Карл Великий, основывает империю на руинах местных правительств, и побуждает разные племена ощутить себя нацией. Фивы оставались священным городом, но новая столица, Мемфис, была построена на другом конце долины, недалеко от того места, где сейчас расположен Каир.
Постепенно египетская империя приобрела консолидированную форму. Была учреждена конституция и установлен ритуал. Классовое расслоение стало более эффективным, и поначалу не было слишком строго фиксированным. Представители разных сословий могли свободно вступать друг с другом в брак, за исключением свинопасов, которые считались нечистыми. Система управления стала виртуозной, а рабство народа - полным. Замыслы имперского масштаба. Одни из них были гигантскими, но бесполезными, просто подвигами голой человеческой силы, другие - сооружениями истинно величественными и полезными. Долина была украшена великолепными памятниками и храмами; были воздвигнуты колоссальные статуи, которые возвышались над домами, как башни и шпили наших соборных городов. Армия рабочих была нанята против Нила. Русло могучего потока было изменено; его воды были направлены в озеро Моэрис, где накапливались в искусственной котловине, выкопанной в обширном болоте, и затем с помощью системы каналов отводились в соседнюю пустыню, которая превратилась в приветливые поля. Ведь Сахара всегда может возродиться. Она бесплодна только потому, что на нее не попадает дождь.
Империя складывалась из трех составляющих - монарха, армии и духовенства. Теоретически власть правителя ничто не ограничивало. Его власть исходила напрямую от богов. Его называли «Солнцем»; он возглавлял духовную и государственную власть; он был высшим судьей и законодателем; он командовал войском и вел его на войну. Но в действительности же его власть контролировалась и сводилась к демонстрации мнимого величия советом жрецов. Он избирался военным сословием, но как только его короновали, посвящался в таинства и подвергался суровой дисциплине святого ордена. Ни один раб или наемник не мог приблизиться к его персоне: он был окружен лордами в услужении, с царственным опахалом и веерами из страусиных перьев, принцами крови; Другими его сопровождающими неизменно были жрецы. Время фараона было заполнено размеренной рутиной: в священных книгах содержались законы, определяющие порядок и характер его занятий. На рассвете он изучал и отправлял свою корреспонденцию; затем он облачился в свои одежды и посещал богослужение в храме. Выдержки из священных книг, содержащих высказывания и поступки выдающихся людей, сопровождались проповедью первосвященника. А тот восхвалял достоинства царствующего государя, но сурово критиковал жизнь его предшественников - посмертный анализ, которому, как знал фараон, он будет подвергнут в свою очередь.
Ему запрещалось совершать любые излишества: он ограничивался простой пищей из телятины и гусятины, а также дозированного количества вина. Законы довлели над ним и днем и ночью; они определяли его общественные и частные действия: они следовали за ним даже в глубину его покоев и регламентировали время для объятий с царственной супругой. Он не мог наказать ни одного человека, иначе, чем в соответствии с кодексом; судьи давали клятву перед фараоном, что не будут ему подчиняться, если он прикажет им сделать что-либо, противоречащее закону. Служители несли ответственность за действия своего хозяина, и они заботились о своей безопасности. Они сделали невозможным для него лишиться почитания, которые невежественные и религиозные люди всегда испытывают к своему помазаннику. Он был почитаем как бог при жизни, и оплакан народом, когда умирал, как будто каждый потерял любимое дитя. В течение семидесяти двух дней храмы были закрыты; причитания наполняли воздух; люди постились, воздерживаясь от требований плоти и вина, приготовленной еды, мастей, мытья и общения с женами. В армии, судя по всему, была строгая дисциплина. Пробежать двадцать миль перед завтраком - было для военных обычным элементом строевой подготовки. Развлечением солдат были атлетика и боевые игры. Но они не были просто воинами. Они были также земледельцами. Каждый воин получал от государства участок земли в двенадцать акров. Это был надежный стимул защищать отечество и защищать гражданский мир.
Самым могущественным из трех сословий, несомненно, было духовенство.
В священство входили не только служители религии, но и вся государственная служба и свободные профессии. Жрецы были царскими летописцами и хранителями записей, граверами надписей, лекарями больных и бальзамировщиками мертвых, юристами и законоучителями, скульпторами и музыкантами. Под их контролем находилась большая часть квалифицированной рабочей силы страны. В их руках находились льняные мануфактуры и каменоломни между Катарактами. Они занимали даже те должности в армии, которые требовали знания арифметики и чистописания: при каждом генерале находились молодые писцы-священники, со свитками папируса в руках и тростниковыми карандашами за ушами. Духовенство сохранило монополию на изобретённые ими искусства. Вся интеллектуальная жизнь Египта была в них. Именно они с помощью нилометров измеряли воды, возвещали людям о хороших урожаях или приказывали им готовиться к голодным дням. Именно они изучили болезни страны, составили фармакопею и изобрели символы, которые используются в наших рецептах в настоящее время. Именно они судили живых и мертвых, принимали законы, которые распространялись за пределы могилы, выдавали паспорта в рай или обрекали на вечный позор память людей, которых уже нет.
Их власть была огромной, но осуществлялась она справедливо и благоразумно: они издавали восхитительные законы и учили народ повиноваться им на примере собственной скромной и самоотверженной жизни.
Под руководством этих благочестивых и просвещенных людей египтяне стали процветающим, а также высокоморальным народом. Монументальные росписи показывают всю их жизнь, но мы не читаем в них жестоких или развратных сцен. Их великие соперники, ассирийцы, даже в более поздний период имели обыкновение живьем закалывать и свежевать своих военнопленных. Египтяне оказывали почести тем, кто доблестно сражался против них. Наказанием за убийство раба была смерть. Этот закон не имеет аналогов в мрачных анналах рабства как древних, так и современных времен. У них, как и у нас, право помилования в случаях смертных преступлений было заветной прерогативой верховной власти. У них, как и у нас, если беременную женщину приговаривали к смерти, казнь откладывали до рождения невиновного ребенка. Несомненным критерием цивилизованности Древнего Египта является то, что солдаты носили оружие только по долгу службы, а частные лица не носили его вообще. К женщинам относились с особым почтением. Им разрешалось присоединяться к своим мужьям во время жертвоприношений богам; тела мужа и жены соединялись в общей гробнице. Когда устраивался прием, гостей принимали хозяин и хозяйка, сидевшие бок о бок в большом кресле. На портретах изображена их взаимная симпатия. Их нежные манеры, ласки, которыми они осыпают своих детей, образуют милые и трогательные сцены домашней жизни.
Преступления не усугублялись, как во многих других древних странах, уплатой штрафа. Человек, ставший свидетелем преступления и не попытавшийся его предотвратить, наказывался как соучастник. Гражданские законы управлялись таким образом, чтобы бедные могли прибегать к ним так же, как и богатые. Судьи получали большое жалованье, чтобы
чтобы они не поддавались искушению подкупа и никогда не позорили образ Истины, который они носили на шее, подвешенный на золотой цепи. Но самым мощным средством сохранения нравственности народа, дающим ощутимую силу общественному мнению и
и обличения тех грехов против общества, которых не может коснуться ни один юридический кодекс, был этот возвышенный полицейский институт - "Суд мертвецов".
Когда труп привозили из бальзамировочного дома, его помещали в гроб из сикоморы, усыпанный цветами, и везли на волах к священному озеру. За катафалком следовали родственники, мужчины были небриты и посыпали головы пылью, женщины били себя в грудь и пели скорбные песни. На берегу озера сидели сорок два судьи в форме полумесяца; собиралась большая толпа; в воде плавало каноэ, а в нем стоял паромщик Харон, ожидая приговора главного судьи. По другую сторону озера лежала песчаная равнина, а за ней - гряда длинных невысоких холмов, в которых виднелись черные устья пещер мертвых.
Любой человек мог выйти вперед и обвинить усопшего еще до того, как его тело перенесут на другой берег. Если обвинение удавалось доказать, тело отказывались хоронить в освященной земле, и толпа молча расходилась. Если выносился вердикт о невиновности, обвинитель нес наказание за клевету, и церемония шла своим чередом. Родные пели хвалу усопшему, рассказывали о том, каким он был, каким воспитывался с детства до того, как вступить в мир мужчин, как был благочестив по отношению к богам и праведен по отношению к людям. И если это было правдой, если жизнь этого человека действительно была доброй, толпа присоединилась к хору, хлопая в ладоши, и пела в ответ, что он будет принят в славу праведников. Затем гроб укладывали в каноэ, молчаливый паромщик греб веслами, жрец читал заупокойные молитвы, а тело помещалось в кладбищенские пещеры. Если он был человеком высокого ранга, его укладывали в отдельную палату, и священные художники рисовали на стенах иллюстрированный каталог его имущества, его основные занятия, и сцены из жизни общества, в котором он жил.
Ибо жрецы учили, что, поскольку жизнь коротка, а смерть длинна, земное жилище человека - всего лишь ночлег, а его вечная обитель - гробница. Таким образом, семейный склеп египтянина был его картинной галереей, и таким образом нравы и обычаи этого необычного народа, как и его тело, сохранились на протяжении долгих веков с помощью религиозного искусства.
(продолжение следует)