В ИЗРАИЛЕ
В гостях у Елены Минкиной (встреча)
02 октября 2009 года
Мы с Леной спускаемся на первый этаж и оказываемся среди гостей. Знакомлюсь с мужем Лены - Анатолием, очень располагает к себе сразу простой обходительностью близкого родственника.
Первый, кто подходит из гостей, высокий (очень высокий, мне показалось) мужчина, улыбаясь во весь рот. Говорит, что очень рад со мной познакомиться, говорит, что зовут его… я опережаю. Не знаю, почему я его сразу вычислила. Видела, конечно, на фотографиях у Миши Лезинского, но не скажу, что хорошо запомнила лицо. Просто почувствовала: Вас зовут Александр Бизяк, я узнавала Вас.
http://www.kino-teatr.ru/kino/screenwriter/sov/33730/bio/
http://www.proza.ru/avtor/sashko
Очень приятно, очень приятно. Расшаркиваемся, у него огромные ладони, он берёт мою руку в одну ладонь, а сверху накрывает другой. Качает руку. Я читала давно его рассказы, от Миши много слышала об Александре. Мне хочется ему улыбаться, как я непроизвольно улыбалась его текстам замечательным. Мы говорим о том, о сём. В основном, о моих впечатлениях от Израиля. Кто-то отвлекает Александра. И меня кто-то берёт меня под руку, тоже представляется, отводит к столику, где вино, бутерброды. Пытаюсь сделать глоток красного вина - не могу, кисло. Прошу крепкого чая. Пока чай готовят, решаюсь съесть один бутерброд.
Кстати, одно стихотворение о Хайфе (когда б вы знали, из какого…), которое я размещу следом, ничего не имеет общего с этим вечером, ничего, только моя рука в ладонях Александра попала в это стихотворение. Вот ведь как бывает! :)
Если вспомнить честно тот вечер, то я не могла собрать в пучок своё внимание. Я была внутри своей раковины. Время от времени выглядывая оттуда, впитывала картину комнаты, или выражение чьего-то лица, или обрывок разговора. И опять ныряла под панцирь.
Помню, как раскланялась с Дани Мирошенским.
http://www.proza.ru/2007/07/18-256
http://video.mail.ru/mail/eteri.50/6931/7309.html
http://www.topisrael.ru/node/47169
Помню, что лица у всех без исключения гостей и хозяев были очень разные, но такие одухотворённые. Вот лица до сих пор очень хорошо помню. Отчётливо. Есть такие площадки человеческого пребывания, где с лицами людей (в большинстве своём) происходит то, что выражается потом такими словами, как - светлые лица, лица светятся. Конечно при условии, если есть внутренний свет. Иначе чему бы вдруг засветиться? Это м.б. концертные залы, залы музеев, это природные красоты, это торжественные обряды, театры. Да много чего. У всех гостей светлого дома Минкиных были такие лица - очень разные, но светлые, благородные (блАгу роднЫе!). И естественные в этом своём. Что немаловажно. Я краем глаза отмечала то одно лицо, то другое. Напивалась их внутренней красотой.
Люблю людей в консерватории. Туда редко ходят по призыву моды, чаще - по насущной необходимости в музыке. Похожие лица.
Обратила внимание на картину на стене, большой холст. Город, конечно узнаваем. Но ещё больше узнаваема рука художника. Этого не может быть - подумала я - но как похоже! Я знаю этот стиль, эту манеру, эти краски… Спросила у проходящей мимо дочери Лены - это не картина ли такого-то художника? Она пожала плечами: вроде, нет… Лена услышала: как ты сказала? Да, да! А откуда ты знаешь, что это картина…Виктора Кинуса?
http://paintervic.livejournal.com/tag/%D0%96%D0%B8%D0%B2%D0%BE%D0%BF%D0%B8%D1%81%D1%8C
(Виктор - в темно малиновой рубашке, почти по Пушкину - это кто в малиновом берЭте и с послом испанским говорит? :-))
Тут я даже свистнула от восторга: тю, да мы с ним виртуально дружим! Так бывает, разговариваем, даже на ты. Нас ещё объединило то, что юность наша из одного котла - питерская. А в Израиле мы с Витей уже говорили по телефону. Ой - говорит Лена - передавай ему поклон при случае, мне очень нравится его картина, я с радостью её купила, с радостью. Передам - говорю - сейчас передала бы, но мой мобильник работает только на приём. Звони с моего - говорит Лена. Звоню Вите. Рассказываю, что вот его картина (как называется? Спрашиваю у Лены - Тель-Авив) «Тель-Авив» висит на стене в доме у Елены Минкиной, в гостях у которой я сейчас, а рядом стоит кресло и столик журнальный, и я буду читать стихи, сидя под его картиной. Самой мне весело, прямо как подросток веду себя: слегка гарцую, хрюкаю от смеха. Витя растерян, даже не верит, спрашивает, где приобретена картина. В Яффо, в галерее художественной. Да-да - говорит Витя, это так. Ты сфотографируйся с картиной, потом мне покажешь. Непременно, Витя, непременно. Но уже продолжать разговор неловко. Гости ждут от меня каких-то более понятных действий. Чтения стихов. Устраиваюсь в кресле, на столике передо мной чашка с чаем. Начинаю читать. Немножко есть напряжение первое время. Но лица внимательные - навстречу. Читать легко. Слушали очень хорошо. Слышали.
И принимали. После чтения столько слов теплых услышала. И не по обязательному ритуалу вежливости, я умею отличать и нормально отношусь и к таким проявлениям внимания. А именно что получилось, приняли стихи.
После меня попросили Дани Мирошенского спеть. Ну как можно не послушать Дани, когда вот он, рядом, улыбчивый и жизнелюбивый? И гитара рядом. Я пересаживаюсь на диван напротив картины и кресла. Под бок к Мише и Марку. И первая песня, которую поёт Дани, тоже удивительно символична: эту песню так часто пела и я в студенчестве: «где ходики стучат старательно на кухне, где милая моя, где милая моя, где милая моя, и чайник со свистком.» И другие песни были, и Дани пел, и все улыбались, и думалось, что так будет и долго, и всегда…
Запомнила одну молодую (относительно, этой женщине могло быть от тридцати до пятидесяти, но на самом деле возраста у неё не было) и очень благополучную, изысканную женщину. Она сидела очень близко от меня, на диванчике, стоящем перпендикулярно тому, на котором мы с Мишей и Марком сидели.
Блондинка, длинные волосы в причёску убранные, свободно открытая шея. Очень пухлые губы (она ими кокетничала в полутонах: немножко выпячивала, растягивала в полуулыбке, приоткрывала). В чем-то светло серо-розовом, юбка, блузка, тонкие украшения. Стройные ноги, нога на ногу. Туфли. Больше всего мне запомнились туфли, классическая круглоносая лодочка на среднем тонкой каблуке. Светло серые, из тонкой замши. С кружевами. Да, такой кант, имитирующий кружево. Замшевое кружево. И перепонка-ремешок. Очень красиво. Высший класс.
Не знаю, почему пишу это, почему так запомнила это. Не знаю, чья она жена. Не важно. Чем-то она выделялась изо всех присутствующих. Я знаю чем, но не скажу. Даже себе.
Вечер истекал. Уже договорились, что меня отвезёт один из гостей, который тоже живёт в Нэшере - ему совсем по дороге отвезти меня.
Я вдруг почувствовала очень сильную усталость. Жаль было расставаться. До слёз жаль. Потому что я понимала, что через два дня я уеду из Хайфы в центр страны, а затем улечу в Москву. И может так статься, что никогда мы больше не увидимся. И такое уже было. И такие чувства в этой стране я уже переживала. И вообще - нас разорвали пополам. Меня так точно разорвали в клочья. Этим исходом из прежней жизни вместе в разные бытия, а в чём-то и в разные сознания…И всё это я почувствовала и в пожатиях рук, и в прикосновениях щёк, губ. В глазах. Миши, Лены, Марка….Я следом размещу стихотворение. Хотя оно несовершенно в некоторых строках. И написано недавно. Но настроение безысходности в нём всё то же. То же, когда я впервые узнала в самом начале восьмидесятых о том, что Макс уезжает из страны (а в те годы уехать значило уехать навсегда. Как умереть.) Для нас. Для них - нет, к счастью. Для нас - да.
Этот вечер записывал на видео Яков Минкин. Думалось, что переписав видео на диск, он сможет передать его мне или в Петах-Тикве, или в Тель-Авиве в последние дни моего пребывания (он сам из Ришон-Ле-Циона). Не удалось…
Но недавно я узнала, что диск уже в Москве. На днях я его заберу (очень волнуюсь - увижу ведь со стороны, как это было). Может быть получится какой-нибудь видеофрагмент разместить в ЖЖ…вот было бы здорово! Память…
А завтра (это значит 3 октября 2оо9 года) ко мне с утра приедут Алик и Алла из Нетании. Алик Менделеевский - бывший мальчик с общего нашего детского двора, из детства могилёвского, белорусского, тоже из невозвратного.
О чём я писала
http://www.port-folio.org/2009/part57.html
Планов на завтра я не знаю - отдаюсь во власть заботы друзей…(продолжение следует)
02 октября 2009 года
Мы с Леной спускаемся на первый этаж и оказываемся среди гостей. Знакомлюсь с мужем Лены - Анатолием, очень располагает к себе сразу простой обходительностью близкого родственника.
Первый, кто подходит из гостей, высокий (очень высокий, мне показалось) мужчина, улыбаясь во весь рот. Говорит, что очень рад со мной познакомиться, говорит, что зовут его… я опережаю. Не знаю, почему я его сразу вычислила. Видела, конечно, на фотографиях у Миши Лезинского, но не скажу, что хорошо запомнила лицо. Просто почувствовала: Вас зовут Александр Бизяк, я узнавала Вас.
http://www.kino-teatr.ru/kino/screenwriter/sov/33730/bio/
http://www.proza.ru/avtor/sashko
Очень приятно, очень приятно. Расшаркиваемся, у него огромные ладони, он берёт мою руку в одну ладонь, а сверху накрывает другой. Качает руку. Я читала давно его рассказы, от Миши много слышала об Александре. Мне хочется ему улыбаться, как я непроизвольно улыбалась его текстам замечательным. Мы говорим о том, о сём. В основном, о моих впечатлениях от Израиля. Кто-то отвлекает Александра. И меня кто-то берёт меня под руку, тоже представляется, отводит к столику, где вино, бутерброды. Пытаюсь сделать глоток красного вина - не могу, кисло. Прошу крепкого чая. Пока чай готовят, решаюсь съесть один бутерброд.
Кстати, одно стихотворение о Хайфе (когда б вы знали, из какого…), которое я размещу следом, ничего не имеет общего с этим вечером, ничего, только моя рука в ладонях Александра попала в это стихотворение. Вот ведь как бывает! :)
Если вспомнить честно тот вечер, то я не могла собрать в пучок своё внимание. Я была внутри своей раковины. Время от времени выглядывая оттуда, впитывала картину комнаты, или выражение чьего-то лица, или обрывок разговора. И опять ныряла под панцирь.
Помню, как раскланялась с Дани Мирошенским.
http://www.proza.ru/2007/07/18-256
http://video.mail.ru/mail/eteri.50/6931/7309.html
http://www.topisrael.ru/node/47169
Помню, что лица у всех без исключения гостей и хозяев были очень разные, но такие одухотворённые. Вот лица до сих пор очень хорошо помню. Отчётливо. Есть такие площадки человеческого пребывания, где с лицами людей (в большинстве своём) происходит то, что выражается потом такими словами, как - светлые лица, лица светятся. Конечно при условии, если есть внутренний свет. Иначе чему бы вдруг засветиться? Это м.б. концертные залы, залы музеев, это природные красоты, это торжественные обряды, театры. Да много чего. У всех гостей светлого дома Минкиных были такие лица - очень разные, но светлые, благородные (блАгу роднЫе!). И естественные в этом своём. Что немаловажно. Я краем глаза отмечала то одно лицо, то другое. Напивалась их внутренней красотой.
Люблю людей в консерватории. Туда редко ходят по призыву моды, чаще - по насущной необходимости в музыке. Похожие лица.
Обратила внимание на картину на стене, большой холст. Город, конечно узнаваем. Но ещё больше узнаваема рука художника. Этого не может быть - подумала я - но как похоже! Я знаю этот стиль, эту манеру, эти краски… Спросила у проходящей мимо дочери Лены - это не картина ли такого-то художника? Она пожала плечами: вроде, нет… Лена услышала: как ты сказала? Да, да! А откуда ты знаешь, что это картина…Виктора Кинуса?
http://paintervic.livejournal.com/tag/%D0%96%D0%B8%D0%B2%D0%BE%D0%BF%D0%B8%D1%81%D1%8C
(Виктор - в темно малиновой рубашке, почти по Пушкину - это кто в малиновом берЭте и с послом испанским говорит? :-))
Тут я даже свистнула от восторга: тю, да мы с ним виртуально дружим! Так бывает, разговариваем, даже на ты. Нас ещё объединило то, что юность наша из одного котла - питерская. А в Израиле мы с Витей уже говорили по телефону. Ой - говорит Лена - передавай ему поклон при случае, мне очень нравится его картина, я с радостью её купила, с радостью. Передам - говорю - сейчас передала бы, но мой мобильник работает только на приём. Звони с моего - говорит Лена. Звоню Вите. Рассказываю, что вот его картина (как называется? Спрашиваю у Лены - Тель-Авив) «Тель-Авив» висит на стене в доме у Елены Минкиной, в гостях у которой я сейчас, а рядом стоит кресло и столик журнальный, и я буду читать стихи, сидя под его картиной. Самой мне весело, прямо как подросток веду себя: слегка гарцую, хрюкаю от смеха. Витя растерян, даже не верит, спрашивает, где приобретена картина. В Яффо, в галерее художественной. Да-да - говорит Витя, это так. Ты сфотографируйся с картиной, потом мне покажешь. Непременно, Витя, непременно. Но уже продолжать разговор неловко. Гости ждут от меня каких-то более понятных действий. Чтения стихов. Устраиваюсь в кресле, на столике передо мной чашка с чаем. Начинаю читать. Немножко есть напряжение первое время. Но лица внимательные - навстречу. Читать легко. Слушали очень хорошо. Слышали.
И принимали. После чтения столько слов теплых услышала. И не по обязательному ритуалу вежливости, я умею отличать и нормально отношусь и к таким проявлениям внимания. А именно что получилось, приняли стихи.
После меня попросили Дани Мирошенского спеть. Ну как можно не послушать Дани, когда вот он, рядом, улыбчивый и жизнелюбивый? И гитара рядом. Я пересаживаюсь на диван напротив картины и кресла. Под бок к Мише и Марку. И первая песня, которую поёт Дани, тоже удивительно символична: эту песню так часто пела и я в студенчестве: «где ходики стучат старательно на кухне, где милая моя, где милая моя, где милая моя, и чайник со свистком.» И другие песни были, и Дани пел, и все улыбались, и думалось, что так будет и долго, и всегда…
Запомнила одну молодую (относительно, этой женщине могло быть от тридцати до пятидесяти, но на самом деле возраста у неё не было) и очень благополучную, изысканную женщину. Она сидела очень близко от меня, на диванчике, стоящем перпендикулярно тому, на котором мы с Мишей и Марком сидели.
Блондинка, длинные волосы в причёску убранные, свободно открытая шея. Очень пухлые губы (она ими кокетничала в полутонах: немножко выпячивала, растягивала в полуулыбке, приоткрывала). В чем-то светло серо-розовом, юбка, блузка, тонкие украшения. Стройные ноги, нога на ногу. Туфли. Больше всего мне запомнились туфли, классическая круглоносая лодочка на среднем тонкой каблуке. Светло серые, из тонкой замши. С кружевами. Да, такой кант, имитирующий кружево. Замшевое кружево. И перепонка-ремешок. Очень красиво. Высший класс.
Не знаю, почему пишу это, почему так запомнила это. Не знаю, чья она жена. Не важно. Чем-то она выделялась изо всех присутствующих. Я знаю чем, но не скажу. Даже себе.
Вечер истекал. Уже договорились, что меня отвезёт один из гостей, который тоже живёт в Нэшере - ему совсем по дороге отвезти меня.
Я вдруг почувствовала очень сильную усталость. Жаль было расставаться. До слёз жаль. Потому что я понимала, что через два дня я уеду из Хайфы в центр страны, а затем улечу в Москву. И может так статься, что никогда мы больше не увидимся. И такое уже было. И такие чувства в этой стране я уже переживала. И вообще - нас разорвали пополам. Меня так точно разорвали в клочья. Этим исходом из прежней жизни вместе в разные бытия, а в чём-то и в разные сознания…И всё это я почувствовала и в пожатиях рук, и в прикосновениях щёк, губ. В глазах. Миши, Лены, Марка….Я следом размещу стихотворение. Хотя оно несовершенно в некоторых строках. И написано недавно. Но настроение безысходности в нём всё то же. То же, когда я впервые узнала в самом начале восьмидесятых о том, что Макс уезжает из страны (а в те годы уехать значило уехать навсегда. Как умереть.) Для нас. Для них - нет, к счастью. Для нас - да.
Этот вечер записывал на видео Яков Минкин. Думалось, что переписав видео на диск, он сможет передать его мне или в Петах-Тикве, или в Тель-Авиве в последние дни моего пребывания (он сам из Ришон-Ле-Циона). Не удалось…
Но недавно я узнала, что диск уже в Москве. На днях я его заберу (очень волнуюсь - увижу ведь со стороны, как это было). Может быть получится какой-нибудь видеофрагмент разместить в ЖЖ…вот было бы здорово! Память…
А завтра (это значит 3 октября 2оо9 года) ко мне с утра приедут Алик и Алла из Нетании. Алик Менделеевский - бывший мальчик с общего нашего детского двора, из детства могилёвского, белорусского, тоже из невозвратного.
О чём я писала
http://www.port-folio.org/2009/part57.html
Планов на завтра я не знаю - отдаюсь во власть заботы друзей…(продолжение следует)