Дети лучше людей
Навеяно полетом с прекрасного острова Тенерифе в город Мюнхен 6 января сего года. С помощью совсем не прекрасного чартерного перелета Туи.
Сижу я, моя сестра, ее мальчишки (полтора и три с половиной, округлив) на первом ряду этого самолетика. С мелкого сняли подгузник, чтобы не жарко было, все же большой парень уже, к тому же он их сам с себя снимает, свернули, положили в передний карман. Для особо интересующихся, ребенок только раз пописал. Да, дети делают это! По проходу идет стюардесса. Беловолосая такая гестаповка. Арийский профиль, все как надо. Ростом шесть ноль восемь, голубые глаза. Останавливается около нас. Мы с сестрой в это время похожи скорее на двух инструкторш фитнес -йоги для матерей с гиперактивными детьми: как их развлечь, накормить и успокоить в узком проходе между рядами в маленьком самолете. Короче, мы ежесекундно приседаем, роемся в пакетиках, жонглируем машинками, конфетами, фруктами и бутербродами (на борту чудо-чартера не кормят, но можно купить контейнер консервированного шайзе за много денег), и всячески потеем.
Тут эта белая женщина с богатым прошлым говорит нам на чистом хохдойче: «Это там у вас подгузник?!» - (я ей мысленно: нет, собака, это у меня сушеная лаванда!) - «Здесь едят и пьют!!!» - (ага, на выбор соленая или сладкая булка и вода без газа, как бы тут не напиться и не переесть! Не дай бог памперс отобьет у нас последний аппетит!) - «Немедленно вынесите свой подгузник в туалет, там есть специальное мусорное ведро, вы должны его завернуть в бумажный пакет!»
Рассмотрим вариант, что она подошла и сказала: «Извините, не могли бы вы вынести для вашего удобства мусор в туалет, так как мы скоро предложим напитки». О, я бы лишний раз умилилась бы немецкой любви к порядку. Но эта мерзкая отчитывающая интонация и высокомерный тон… Мои дорогие подруги предложили мне потом на выбор варианты: дать подгузник ей; кинуть в нее им; положить на прощание грамотно наполненный подгузник; и так далее. Еще некоторые пассажиры закатывали глаза и томно вздыхали, когда наш младший начинал плакать. В общей сложности за полет всего минут десять! За четыре часа полета! А одна цедила каждый раз сквозь зубы Scheiße!
Так вот и они, и мы тоже были когда-то детьми. Конечно, в суровом советском детстве нас на тенерифы всякие мамы не таскали, и вообще, до трех лет надо было сидеть дома в садике от рассвета до заката, а на море не ездить, и шуметь нельзя было, и кричать, не то старушки в очереди цыкнут и шикнут. И сделают замечание, и вообще, неча! Но пусть лучше маленькие дети кричат и хохочут, пищат и визжат, они лучше обычных «нормальных» взрослых людей, они не умеют осуждать и обижать, не умеют быть злыми и корыстными, не умеют быть такими, «как принято в обществе».
А гестаповка эта и дальше была в том же духе. Делала всем замечания, строила всех пассажиров и воду выдавала чуть ли не под расписку кровью. Когда разносили наконец эти проклятые напитки, она нам голосом судьи, зачитывающего приговор, сообщила, что раз мы уже брали бутылку воды для младенца, нам моложено только ДВА напитка, а не ТРИ. Морали в сей басне нет. Я, может, сама не люблю, когда мне мешают и рядом кто-то кричит. Но свою «нелюблю» постараюсь спрятать глубоко-глубоко. А, и еще. Даже если у вас самый лучший отель на острове, будьте готовы к тому, что доставит вас туда говнолайнер с такими вот милыми стюардессами, очевидно, не прошедшими собеседование в Люфтганзу, и с питьем, которое еще надо вымолить
Сижу я, моя сестра, ее мальчишки (полтора и три с половиной, округлив) на первом ряду этого самолетика. С мелкого сняли подгузник, чтобы не жарко было, все же большой парень уже, к тому же он их сам с себя снимает, свернули, положили в передний карман. Для особо интересующихся, ребенок только раз пописал. Да, дети делают это! По проходу идет стюардесса. Беловолосая такая гестаповка. Арийский профиль, все как надо. Ростом шесть ноль восемь, голубые глаза. Останавливается около нас. Мы с сестрой в это время похожи скорее на двух инструкторш фитнес -йоги для матерей с гиперактивными детьми: как их развлечь, накормить и успокоить в узком проходе между рядами в маленьком самолете. Короче, мы ежесекундно приседаем, роемся в пакетиках, жонглируем машинками, конфетами, фруктами и бутербродами (на борту чудо-чартера не кормят, но можно купить контейнер консервированного шайзе за много денег), и всячески потеем.
Тут эта белая женщина с богатым прошлым говорит нам на чистом хохдойче: «Это там у вас подгузник?!» - (я ей мысленно: нет, собака, это у меня сушеная лаванда!) - «Здесь едят и пьют!!!» - (ага, на выбор соленая или сладкая булка и вода без газа, как бы тут не напиться и не переесть! Не дай бог памперс отобьет у нас последний аппетит!) - «Немедленно вынесите свой подгузник в туалет, там есть специальное мусорное ведро, вы должны его завернуть в бумажный пакет!»
Рассмотрим вариант, что она подошла и сказала: «Извините, не могли бы вы вынести для вашего удобства мусор в туалет, так как мы скоро предложим напитки». О, я бы лишний раз умилилась бы немецкой любви к порядку. Но эта мерзкая отчитывающая интонация и высокомерный тон… Мои дорогие подруги предложили мне потом на выбор варианты: дать подгузник ей; кинуть в нее им; положить на прощание грамотно наполненный подгузник; и так далее. Еще некоторые пассажиры закатывали глаза и томно вздыхали, когда наш младший начинал плакать. В общей сложности за полет всего минут десять! За четыре часа полета! А одна цедила каждый раз сквозь зубы Scheiße!
Так вот и они, и мы тоже были когда-то детьми. Конечно, в суровом советском детстве нас на тенерифы всякие мамы не таскали, и вообще, до трех лет надо было сидеть дома в садике от рассвета до заката, а на море не ездить, и шуметь нельзя было, и кричать, не то старушки в очереди цыкнут и шикнут. И сделают замечание, и вообще, неча! Но пусть лучше маленькие дети кричат и хохочут, пищат и визжат, они лучше обычных «нормальных» взрослых людей, они не умеют осуждать и обижать, не умеют быть злыми и корыстными, не умеют быть такими, «как принято в обществе».
А гестаповка эта и дальше была в том же духе. Делала всем замечания, строила всех пассажиров и воду выдавала чуть ли не под расписку кровью. Когда разносили наконец эти проклятые напитки, она нам голосом судьи, зачитывающего приговор, сообщила, что раз мы уже брали бутылку воды для младенца, нам моложено только ДВА напитка, а не ТРИ. Морали в сей басне нет. Я, может, сама не люблю, когда мне мешают и рядом кто-то кричит. Но свою «нелюблю» постараюсь спрятать глубоко-глубоко. А, и еще. Даже если у вас самый лучший отель на острове, будьте готовы к тому, что доставит вас туда говнолайнер с такими вот милыми стюардессами, очевидно, не прошедшими собеседование в Люфтганзу, и с питьем, которое еще надо вымолить