val000
in
nad_suetoi
Продолжая прерванный разговор
От kreshenskaya
(Б.И. Вольфсон)
В этом году Александру Геннадьевичу Иванникову исполнилось бы шестьдесят. Увы, он полтора года не дожил до своего юбилея. Саши не стало 9 октября 2013 года. Мы были знакомы с ним со студенческих лет; не сказать, чтобы тесно дружили, но общались и не теряли друг друга из виду. Как большую ценность храню его машинописные книжечки, переплетённые вручную и содержащие чернильные авторские правки.
На протяжении четырёх десятилетий я с удивлением и восхищением наблюдал за тем, как строил свою жизнь этот незаурядный человек, для которого главным и единственным делом в жизни стала литературная работа. Свою страницу в ЖЖ Александр назвал «Ареал кириллик». Если изменить всего лишь одну букву, получится название популярного шрифта. Но, скорее всего, он вкладывал в эти слова иной смысл: ареал - область обитания, чего? - кириллической письменности. «Стихи, - писал Александр, - это путь совершенствования. Это неканоническое послушание, среднее между монашеством в миру и юродством». Русский язык, родная речь, творческим усилием преображённые в стихи, были его естественным ареалом:
Мы облачное тесто месим
Для сотворенья букваря.
Когда-нибудь и мы заметим,
Что всё не зря, и мы не зря.
Иванников непростительно мало публиковался при жизни. Но уже после смерти Александра его жена Татьяна Крещенская, сама великолепный поэт, сумела издать практически всё, написанное им: стихи, афоризмы, эссе и короткую прозу. Огромную поддержку в этом ей оказала Сашина мать Татьяна Вениаминовна Алейникова. Вышло шесть толстых томов, которые ждут своих читателей и исследователей.
Поэзия Иванникова отточена по форме и классична в своей простоте. Но она вовсе не проста для восприятия и требует от читателя ответной работы разума и души, а также предполагает наличие серьёзного культурного багажа.
* * *
Невнятен язык матерьяльных событий.
Тебе не понять, как китайскую речь,
Ни тщетных прибытий, ни мелких наитий,
Но ими тебе не дано пренебречь.
У памяти жалкой не вымолишь слова
Тяжёлого эха чужих похорон.
Безумье твоё суть твоя же основа,
Летейской водою течёт Рубикон.
За небо атласное в происках света,
За радость бездарно-отрадных ночей
Примите усталое сердце поэта
Ничейной землёю в отчизне мечей!
Это потрясающее по силе стихотворение написано Александром за два месяца до смерти. Его мастерство, помноженное на мужественную мысль, не слабело до последнего дня. Ещё и поэтому так болезненно ощущается его потеря.
* * *
Даруя чёрным небесам
То, что даровано и синим,
Здесь каждый умирает сам
На перекрестье гибких линий.
Затем шуршат карандаши
Своей мышиною пробежкой,
Что нет бессмертия души,
Пока есть вышняя надежда.
Что делать, если под стопой
Вдруг хрустнет панцирь насекомый?
Какою уходить тропой
От участи такой знакомой?
Литературоведческий анализ этих двенадцати строчек мог бы стать темой отдельной большой статьи. Но в оценке поэтического произведения можно использовать такой ненаучный оборот, как «пробирает до дрожи». Подобное чувство я испытал, читая это стихотворение. Думаю, не я один.
Был ли Александр Иванников современным поэтом? По времени работы - да. По духу же и смыслу он сумел подняться над эпохой и сказать о ней и о себе нечто такое, чему суждена гораздо более долгая жизнь. Его стихи обладают проникающей силой кумулятивного снаряда, который прожигает броню равнодушия, непонимания, поэтической глухоты.
Социальная тема не так уж часто возникает в стихах Иванникова. И хотя он сам говорил, что «художник всегда в оппозиции к власти», эта оппозиционность носила в его случае скорее характер стилистических разногласий (определение Андрея Синявского) и выражалась в подчёркнутом пренебрежительном игнорировании. Россия ассоциировалась для Александра в первую очередь с её культурой, а не с государством, его великодержавным чванством, его властителями и формальными символами. «У нас не герб, но рабское тавро», - писал он в стихотворении «Патриотическое», которое завершается такими ироническими строками:
Глядят вокруг две хищных головы
И птичьими ворочают мозгами:
«Да, дело - дрянь, повсюду дикари!
Лишь мы одни обласканы богами…»
Официальный, насквозь фальшивый, но щедро проплаченный «патриотизм» вызывал у Иванникова глубокое отторжение. Его любовь к родине - это острая, сострадательная любовь-боль:
Я не могу ничем тебе помочь,
Ты - дочь моя, железная, немая.
И поезда, идущие сквозь ночь,
Тебя гудком протяжным поминают.
Александр Иванников прожил нелёгкую, но счастливую жизнь, наполненную творчеством. Такой жизни многие могли бы позавидовать, но немногие повторить.
Я не знаю, бессмертны ли наши души. Но душа поэта жива, пока не угасает взволнованный интерес к его стихам. На моём письменном столе лежат Сашины книжки, в которых он высказался со всей возможной откровенностью, полнотой и художественной убедительностью. Я их открываю, и мы будто бы продолжаем прерванный на полуслове разговор.
(Источник - статья в журнале "Ковчег", посвящённая 60-летию со дня рождения Александра Иванникова)
* Оригинальный пост
(Снимок Алексея Терентьева rider7)
Содержание
(Б.И. Вольфсон)
В этом году Александру Геннадьевичу Иванникову исполнилось бы шестьдесят. Увы, он полтора года не дожил до своего юбилея. Саши не стало 9 октября 2013 года. Мы были знакомы с ним со студенческих лет; не сказать, чтобы тесно дружили, но общались и не теряли друг друга из виду. Как большую ценность храню его машинописные книжечки, переплетённые вручную и содержащие чернильные авторские правки.
На протяжении четырёх десятилетий я с удивлением и восхищением наблюдал за тем, как строил свою жизнь этот незаурядный человек, для которого главным и единственным делом в жизни стала литературная работа. Свою страницу в ЖЖ Александр назвал «Ареал кириллик». Если изменить всего лишь одну букву, получится название популярного шрифта. Но, скорее всего, он вкладывал в эти слова иной смысл: ареал - область обитания, чего? - кириллической письменности. «Стихи, - писал Александр, - это путь совершенствования. Это неканоническое послушание, среднее между монашеством в миру и юродством». Русский язык, родная речь, творческим усилием преображённые в стихи, были его естественным ареалом:
Мы облачное тесто месим
Для сотворенья букваря.
Когда-нибудь и мы заметим,
Что всё не зря, и мы не зря.
Иванников непростительно мало публиковался при жизни. Но уже после смерти Александра его жена Татьяна Крещенская, сама великолепный поэт, сумела издать практически всё, написанное им: стихи, афоризмы, эссе и короткую прозу. Огромную поддержку в этом ей оказала Сашина мать Татьяна Вениаминовна Алейникова. Вышло шесть толстых томов, которые ждут своих читателей и исследователей.
Поэзия Иванникова отточена по форме и классична в своей простоте. Но она вовсе не проста для восприятия и требует от читателя ответной работы разума и души, а также предполагает наличие серьёзного культурного багажа.
* * *
Невнятен язык матерьяльных событий.
Тебе не понять, как китайскую речь,
Ни тщетных прибытий, ни мелких наитий,
Но ими тебе не дано пренебречь.
У памяти жалкой не вымолишь слова
Тяжёлого эха чужих похорон.
Безумье твоё суть твоя же основа,
Летейской водою течёт Рубикон.
За небо атласное в происках света,
За радость бездарно-отрадных ночей
Примите усталое сердце поэта
Ничейной землёю в отчизне мечей!
Это потрясающее по силе стихотворение написано Александром за два месяца до смерти. Его мастерство, помноженное на мужественную мысль, не слабело до последнего дня. Ещё и поэтому так болезненно ощущается его потеря.
* * *
Даруя чёрным небесам
То, что даровано и синим,
Здесь каждый умирает сам
На перекрестье гибких линий.
Затем шуршат карандаши
Своей мышиною пробежкой,
Что нет бессмертия души,
Пока есть вышняя надежда.
Что делать, если под стопой
Вдруг хрустнет панцирь насекомый?
Какою уходить тропой
От участи такой знакомой?
Литературоведческий анализ этих двенадцати строчек мог бы стать темой отдельной большой статьи. Но в оценке поэтического произведения можно использовать такой ненаучный оборот, как «пробирает до дрожи». Подобное чувство я испытал, читая это стихотворение. Думаю, не я один.
Был ли Александр Иванников современным поэтом? По времени работы - да. По духу же и смыслу он сумел подняться над эпохой и сказать о ней и о себе нечто такое, чему суждена гораздо более долгая жизнь. Его стихи обладают проникающей силой кумулятивного снаряда, который прожигает броню равнодушия, непонимания, поэтической глухоты.
Социальная тема не так уж часто возникает в стихах Иванникова. И хотя он сам говорил, что «художник всегда в оппозиции к власти», эта оппозиционность носила в его случае скорее характер стилистических разногласий (определение Андрея Синявского) и выражалась в подчёркнутом пренебрежительном игнорировании. Россия ассоциировалась для Александра в первую очередь с её культурой, а не с государством, его великодержавным чванством, его властителями и формальными символами. «У нас не герб, но рабское тавро», - писал он в стихотворении «Патриотическое», которое завершается такими ироническими строками:
Глядят вокруг две хищных головы
И птичьими ворочают мозгами:
«Да, дело - дрянь, повсюду дикари!
Лишь мы одни обласканы богами…»
Официальный, насквозь фальшивый, но щедро проплаченный «патриотизм» вызывал у Иванникова глубокое отторжение. Его любовь к родине - это острая, сострадательная любовь-боль:
Я не могу ничем тебе помочь,
Ты - дочь моя, железная, немая.
И поезда, идущие сквозь ночь,
Тебя гудком протяжным поминают.
Александр Иванников прожил нелёгкую, но счастливую жизнь, наполненную творчеством. Такой жизни многие могли бы позавидовать, но немногие повторить.
Я не знаю, бессмертны ли наши души. Но душа поэта жива, пока не угасает взволнованный интерес к его стихам. На моём письменном столе лежат Сашины книжки, в которых он высказался со всей возможной откровенностью, полнотой и художественной убедительностью. Я их открываю, и мы будто бы продолжаем прерванный на полуслове разговор.
(Источник - статья в журнале "Ковчег", посвящённая 60-летию со дня рождения Александра Иванникова)
* Оригинальный пост
(Снимок Алексея Терентьева rider7)
Содержание