Цикл стихов, посвящённый Анне Политковской
Бескомпромиссная мистерия (2016 г.)
Произведение вошло в шорт-лист VIII Международного Славянского литературного форума «Золотой Витязь» (2017 г.). Поэтическая пьеса, переработанная для театра,
вошла в лонг-лист Международного драматургического конкурса «ЛитоДрама» (2018 г.).
Предисловие
Многие из стихов этого будущего цикла были написаны ещё при жизни Политковской, некоторые - даже до того, как я о ней узнала. В возрасте 16 лет я написала стихи о «Норд-Осте», на следующий день после хладнокровного штурма, по его ледяным следам:
Нет, не сбылось. Напрасно боль
Надеялась на отпущенье…
Что не сбылось? Эти три дня не закончились окончанием войны, примирением народов и наказанием правителей. В этой реалити-трагедии нет катарсиса. Все уничтожены без всякой пользы: и обыватели-жертвы, и герои-убийцы. И в страхе, смешанном с гордостью, стихотворение глубоко спрятала. Не из смущения - за плечами я уже имела две публикации в районных газетах и с четырёхлетнего возраста - поощряемое творчество, диктование, написание и оглашение стихов без стеснения, за пятёрки-грамоты и лишь иногда за учительскую критику особо дерзких творений. Не из страха - что я могла тогда знать о своих силах выносить испытания?
Просто я не знала, где мне такие стихи напечатать, в какой «колонке юных поэтов»? С какой трибуны прочитать в родном гарнизоне Звёздном? А может, на радио позвонить с поздравлением, или устроиться ди-джеем и на пять минут захватить микрофон?
На последующие пять лет чеченская бездна поглотила меня. Хотелось понять каждую из сторон… отстоять в театре, отлежать в бункере, отсидеть в камере, отписать в редакции, за всех. Поэтому в каждом стихотворении своя правда, своя речь, свои герои (приставку «анти» не употребляю). В стихах, написанных то от лица интеллигентки из мирной части России, то от лица захватчика заложников, отразились мои собственные колебания по отношению к войне в Чечне и взрывам в Москве, к судам над выжившими «шахидками» и безымянному, позорному захоронению мёртвых.
…Вы передайте наш наказ,
Пусть Город выслушает нас,
Не то продолжим интервью
В раю…
Читала некоторые стихотворения то не поэтическом вечере, то на антифашистском митинге. Интернет в ту пору не был мне доступен, как и большинству студентов, живших в общежитии: не стояли большие стационарные компьютеры в наших комнатах на четверых, одни час работы в интернет-классе стоил дороже, чем пакет макаронов на неделю. Об убийстве Анны Политковской я услышала по радио в момент резки капусты для супа, от неожиданности чуть шнур от плеера не перерезала. Так как мне захотелось непременно её увидеть, пусть даже на посмертных кадрах, то перед ночным выпуском новостей я побежала к вахтёрше общежития и попросила у неё ключ от «телезала». Все вечерние сериалы уже были досмотрены, студентки разбрелись, комната заперта. Уклончиво говорю этой неинтеллигентной бабусе: «Важная новость, мне надо срочно посмотреть телевизор». В холодной комнате с двумя диванами, на мигающем ящике, портрет автора «Второй чеченской» успокоительно взглянул в мои тревожные глаза: не бойся, меня не забыли, вот даже в новостях показывают…
Гибель Политковской морально обязала меня собрать стихи в цикл и посвятить её памяти. Послесловием стало новое стихотворение «Победителю», обращённое к Путину:
…Гордись величием врага,
Гордись его уничтоженьем,
Гордись своим отображеньем -
Увы, единственным пока…
Эта работа была выполнена зимой 2006 г. В 2009 г. за сборник «Этапы А.П.» я вошла в лонг-лист литературного конкурса «Facultet», что уже расценивала как победу над цензурой. Работа над сборником возобновлялась несколько раз за десять лет. Отдельные куски размещались в интернете, входили в листовки. Но мне всё время хотелось придать ему вид целостного произведения в жанре крупной формы. Их драматическое многоголосие требовало стержня, связки, в конце концов, недвусмысленного разграничения между автором и героями - от правозащитницы до шахида, в непримиримом споре и в общем стоне. Пытаясь представить себе внутреннюю речь погибшей журналистки, я выделяла все моменты, в которых она, вероятно, не могла со мной согласиться. С другой стороны, с течением времени мой собственный опыт общественной деятельности, репрессий и нападений укреплял мой внутренний голос и готовность к метафорическому спору. Так пришло решение изложить её закономерные возражения мне в прямых репликах - и моих ответах. Соединительной тканью послужили фрагменты «посмертного диалога»:
- Ох, девочка! Кто вам сказал, что я
Боролась за свободу? Я гуманна…
Накануне 10-летия со дня убийства Анны Политковской я завершила свою редактуру. Это не реальная биография, а метафорический образ. К моей скромной радости, наконец-то полученный продукт мог бы быть поставлен в авангардном театре - постдраматическом, мистическом. Надеюсь, это дело будущего, когда, во-первых, мой литературный опыт позволит мне подготовить «Бескомпромиссную мистерию» к постановке, а во-вторых, цензурные табу на пресловутое «оправдание терроризма» будут сняты.
7 октября 2016 г.
Бескомпромиссная мистерия
Сборник написан в период с 2002 по 2006 гг.
После убийства Анны Политковской был посвящён ей.
Завершён через десять лет.
Посвящение
Ты хочешь знать, кто я, куда
Я лезу со своим рассказом?
Меж нас могильная плита,
Но за неё хотя бы глазом
И я заглядывала всё ж,
И между душами беседу
Я записала, миф - не ложь,
Я десять лет иду по следу.
Их было - тысячи страниц.
Они не знали середины,
Они не ведали границ.
Неумолимые картины.
Они вели, конечно, в ад,
Знак повторяя многократно,
Вперёд ступая наугад,
Указывали путь обратно.
И оказались так просты
Семикруговые ворота:
Оскаленные блокпосты
И ям гниющая зевота.
Не все ль равно там, за чертой:
До середины - как до края.
Полкниги тлеет под плитой,
Да, половина!
…Вот вторая.
Война, 1999
Бывает странное бессилье:
Не так, что не разжать ресниц,
А чтоб считать тысячемилье
Шагов по шпалам половиц.
И беззащитно обнаружу
В усмешке дрожь, в румянце мрак:
Назавтра шаг другой - наружу,
Через распахнутый овраг.
И триумфально входит ливень,
С нагих окон срывая тюль,
Со звоном полновесных гривень
И стоном невесомых пуль.
Ко мне пришло бессилье это
Перечеркнуть мое быльё,
Бал кончен, подана карета,
И я приветствую её.
***
Я видела серые, стёртые лица,
Затылки, лишенные кроны волос,
Окно под ногами ботинка боится,
В изогнутых стенах - застывший вопрос.
И я к ним однажды спуститься решила
По зыбким ступеням из глиняных глыб.
И стая людская меня окружила,
Как тысячи в масле танцующих рыб.
Их речи хлестали меня недоверьем,
Бросали на камни вражды вековой,
Их руки худые, как белые перья,
Сплетались в замок над моей головой.
Я розовой кожи своей устыдилась
На нежном лице - как сплошного клейма.
И снова нагнулась - и ниже спустилась,
Куда не спускались и эти дома.
Вы здесь не бывали, высокие судьи,
Чумных подземелий дневная страна!
И вашего хвороста гибкие прутья
Уже не достанут до нашего дна.
Наш путь очертила Земля вкруговую.
Забытые кости слагают алмаз.
Подняться б на Родину сторожевую -
Теперь ты, наверно, признала бы нас?
***
Для не моего горького народа
Разреши запеть о тебе, свобода.
Верь, что никого я не предавала,
Хоть одна сошла в жернова подвала.
Шелестеньем губ повторяю с ними
Чуждым языком все твое же имя.
В каменное чрево сею я и вею,
Сказочно сильна молитвою твоею.
Срежу в полуночь зеленевший колос,
Лук сплету - и стрел засвистает голос!
А наутро - залп. И рассыплюсь в дым.
Это будет тоже - именем твоим.
А пока дышу - головою в пасти.
Негде оттого взять мне беспристрастье:
Алая роса белокровья краше,
Лей же до краев - за нашу и вашу!
***
- Ох, девочка! Кто вам сказал, что я
Боролась за свободу? Я гуманна,
Я за - людей. Политика - свинья,
И мне вся эта пропаганда странна!
- Никто. Виною просто ваша смерть,
Хоть вы о ней не знаете покуда.
И ваше имя. Корень не стереть…
- И всё-таки политика - паскуда.
А я лишь независимой была,
На человеческой я стороне.
- Да, всё это известно. Но жила
Свобода ваша - даже и вовне.
Она бывает вирусом, зерном,
Растёт и против воли, и без правил -
Могила ваша сделалась окном
В свободу, и ваш труп её восславил.
***
Я повторяла заклинанье,
Меся коленями болото.
Сбылось не то - пришла свобода
Не как триумф, а как изгнанье,
Сорвав, верёвки уронила
И зачитала отлученье,
И подписали отреченье
Мои затёкшие чернила.
Давно в пути ветшает платье,
Пески в огне, и в нём нет брода,
И заметает след свобода,
Запечатлевшая проклятье.
Но я люблю её за что-то
Любовью жертвы - не впервые,
Люблю сильней, чем роковые
Черты блаженной несвободы.
***
- Помилуйте, вы это о себе!
- Да каждый о себе в литературе.
Но я с тех пор бывала в вашей шкуре,
Но та же пыль и на моей стопе.
***
Послушайте, сочтёмся позже:
Как только доскажу,
Я дам вкусить горячей кожи
Бесшумному ножу.
За эхо страстного раската -
Застенчивый курок.
Стабильная, скупая плата,
Устойчивый итог.
Но до того - и для того-то -
Не упаду с колен,
Пока оставшаяся нота
Не вытечет из вен.
Я опрокину чашу моря!
Соль по пескам течёт.
Дослушайте! Сочтёмся вскоре,
Пока готовьте счёт.
***
Ваша правда, ваше право,
Наши братья по гербу,
В чашу глаз плеснуть отраву
Одноглавому столпу.
На губах, как на запястьях,
Замыкается браслет.
Плюньте в горло трубной пасти,
Уходя, гасите свет.
Мы ведь косим вас секирой,
Перед стягом крест несём.
Отлучённые от мира,
Уходя, гасите всё!
Только верю я в иное
И, иное торопя,
Обручусь с моей виною
И за свет сожгу - себя.
***
- Я не могла сказать «гасите свет!»
Ни в шутку, ни в сарказме! - Да, бесспорно.
Не ваш это, да и не мой совет,
А справедливости - ей всё покорно.
Норд-Ост, 2002
«Ты наш, проклятый Рубикон!
Сюда, поближе микрофон.
Мы на виду, довольно тайн.
On-line.
Вы все расскажете потом
Про красное на золотом,
Про жатву ада с черных нив.
Believe!
У вас, наверно, рассвело.
На подлокотнике стекло
Не дописало столько слов…
На Off? -
Покуда можно - не рванём!
Простите нас за ход конём:
Нас первых поволок потоп
Non-stop.
***
- Вы дали слово им? - Да, как и вы.
- Откуда же вам знать, что там звучало?
- Я знаю лишь конец и лишь начало -
И их, и ваши. Хватит для главы.
***
…Город спал, когда мы все ушли
По осколкам смуглыми ступнями.
Наша тень бежала вслед за нами,
Припадая грудью до земли.
Город спал, а у его стены
Вслед нам ощетинилось железо.
Город спал, а мы спешили к лесу
В жаркие объятия войны.
Нас война в ущелье пригласила -
Под губами щёлкнули резцы -
И, целуя старые рубцы,
Новые с размаху наносила.
Пробил час наш - час пути назад:
Может, мы кого-то пожалели,
Гордостью гордыню одолели,
Город, мы почти у твоих врат,
Город, видишь, мы почти дошли,
Но не жди с поклонными дарами!
Наша тень ступает перед нами,
Поднимаясь медленно с земли.
***
Вы передайте наш наказ,
Пусть Город выслушает нас,
Не то продолжим интервью
В раю,
И если близится отбой,
Мы вас возьмем туда с собой:
Почетный все-таки погост
Норд-Ост».
***
А я ушла за пять минут,
Всё верила, что не рванут,
Держала стены на спине
Во сне…
Рванули, правда, не они.
За ночью снова будут дни.
Вот только соберем туман
В стакан.
***
Нет, не сбылось. Напрасно боль
Надеялась на отпущенье.
Нет, не сбылось. Кровавый ноль.
Финал осмысленного мщенья.
Три дня всклокоченную муть
Мирила выжившая вера.
Теперь назад не повернуть,
Взмахнула веслами галера.
Вот эта вера лишь одна
Осталась - но честней и строже,
Недаром нам теперь она
Обходится еще дороже.
С моей землёй переболю
Все изверженья и обрывы.
А как в той арии мотивы -
«И смерти я не уступлю?»
***
- Там не звучали арии тогда,
Лишь детский плач запомнился из песен!
- Они сошлись - и песня, и вражда.
Для ада и для арии мир тесен.
Беслан, 2004
Чужому краю
Себя я отдала по шагу -
И обвиняю,
Берясь за сердце, как за шпагу.
Я обвиняю
Под спазмы барабанов мерных.
Зачем ваяю
Тебя - алтарь неправоверных?
Ты тень слепая
Непримирённого сознанья,
Строка скупая
В кругу бессонного дознанья.
Тебя создали
Лучи изломанного зренья,
Лицо медали
Перекалили до горенья.
Всё осеняет -
Не стану лгать - твое свеченье.
Нас обвиняют,
Нас обрекли на рассеченье.
Ещё минута -
И мы взойдем на колесницы.
Потом оттуда
В толпу сойдут две единицы.
Ниспровергаю,
Мольбы тая верней пароля,
И отвергаю:
Хоть раз да будет моя воля.
***
Как вам позволил ваш пророк?
Нет утешенья.
Законный дали вы предлог
Для поношенья.
Я лишь напомню вам несмело
В этой связи,
Что мы лежали под обстрелом
В одной грязи,
Что вам всегда моя дорога
Была верна,
Что я оправдывала много,
На то война.
Где вам понять, что если кто
К вам и близки,
Так это, верно, не за то,
А вопреки!
Так пусть вас рассекут сплеча
Владыки кар!
Пусть снимет чистая свеча
Щипцом нагар!
Но я могилы отыщу
Вслед за бедой
И души ваши возвращу
Живой водой.
***
Я камни точу и ласкаю стопами
В безумном краю.
Я сердце свое закусила зубами -
Теперь отдаю.
И сколько таких растекалось по плитам
Давно, до меня?
И скольких манило стальным сталактитом
Созвездие дня?
Пусть нас обручали клинком заострённым
На бледной заре,
И сладко вам привязи рвать в обагрённом,
Больном алтаре -
Я зубы разжала, и сердце упало
У жадной двери,
Тебе отдала - как бы ни было мало.
А ты подбери.
***
С вами я брошена в сито,
С вами жгутом перевита,
С вашей обидою - слита,
С вашим апостолом - врозь,
Верую нежно и слепо,
Как у подножия склепа,
Верую, ибо нелепо,
Верую, дабы сбылось!
***
- Что вы молчите, Анна? В этот раз
Я, видимо, вам не противоречу?
- У вас есть право и на свой рассказ -
Вы шли и мне, и гибели навстречу.
***
Послушайте, я написала миф.
Как будто мифов не хватало грекам.
Напрасно миф беспамятно тосклив -
Тоска с груди стекает талым снегом.
Все проще некуда. Зелёный взвод
Устал гоняться за зелёным кем-то.
А некогда был некто Дон Кихот,
Точнее, не был - это ведь легенда.
Он был придуман кем-то за столом,
Как сам себе придумал великана,
Придуманных бойцов разил колом,
А подлинной бывала только рана.
Спокойствие. Всё это миражи,
Всё клевета. Судите, ваша воля.
Но в мираже есть только доля лжи -
Я видела оставшуюся долю.
Победителю, 7 октября 2006
Итак, окончен разговор.
С помоста убраны поленья.
Объявлен после исполненья
Немногословный приговор.
Гордись величием врага,
Гордись его уничтоженьем,
Гордись своим отображеньем -
Увы, единственным пока.
Гордись, Империя Снегов
(Давно их не мело так много):
Когда бесследная дорога
Еще вела таких врагов?
Гордись, блистательный Дракон:
Все познается в антитезе.
Такая кровь в устах надреза
Провозгласила твой закон!
Твой враг. Прямых ресниц колчан
За перепонкой круглых окон.
На бровь скатился тонкий локон,
Не расплескав кипящий чан.
Упала вечная доска,
Разбив непролитые чаши,
Глаза палящие - а наши
Связала поясом тоска.
Не ляжет нежная рука
На рукоять немого пресса.
Вновь неоконченная месса
Нас отпустила без кивка.
Гордись врагом, наш Колизей!
Когда прильнешь лицом к арене,
Ты захлебнешься в алой пене
И отшатнешься - от друзей.
Не на песке, так хоть на льду
Ты пригвоздишь к живому следу
Свою жестокую победу,
Не шедшую на поводу.
Прощай, последняя мечта!
Пускай осколки ожиданий
Утонут в омуте преданий,
Грозой сметённые с моста!
2002 - 2016 гг.