Осенний ветер один на свете понимает, что со мной
Глава первая. Несколько рваных впечатлений.
Испанские сапоги-трансформеры. Металлические лыжи. Танцы в горнолыжных ботинках.
Ноющие плечи. Вечный насморк. Коллекция бинтов и мазей. Внимательный и ясный взгляд. Замерзающая маска или слезящиеся глаза.
Горы, больше похожие на северные сопки и оттого совсем родные. Сухой и неморозный воздух. Скрипучий, нетающий снег. Огромная желтая луна, которая падает за горы.
Песни везде: по дороге в прокат, в номерах и в поезде.
Фонтан снега при падении. Жуткий смех, когда летишь вниз по склону вперед руками.
Быть здесь и сейчас, чтобы суметь резко затормозить на краю обрыва и увидеть свободу.
А вечером споры о том, кто такие ученые, как воспитывать детей и что хотел сказать Рене Магрит.
Глава вторая. Сага о ботинках.
Раньше я думал, что самая неудобная обувь - это коньки. (с)
Сначала ты проклинаешь те 10 килограммов, с которыми тебе надо топать сотни ступенек и сотни метров, не понимая энтузиазма этих мазохистов, которые весело поскальзываются в автобусе и смеются, когда не могут без посторонней помощи подняться с сидения.
На второй день выясняешь, что эти ботинки ненавидишь не только ты. И не только новички.
Через день учишься надевать их и застегивать за полминуты и поднимаешься по лестнице едва ли не быстрее, чем в обычной обуви.
Вечером неожиданно для себя открываешь, что синяков на щиколотке нет, пальцы перестали мерзнуть и мышцы больше не болят.
Тогда ощущаешь свободу. Тогда ты чувствуешь, что можешь остановиться на крутом склоне, что контролируешь скорость и что ты, наконец, понял, что палки нужны не только чтобы вылезать из сугроба и подъезжать к бугелю.
А когда растягиваешь связки и лежишь полдня, изучая узоры на окне, с тоской смотришь на любимые несгибаемые ботинки и скучаешь по шороху снега под кантом лыж, по тяжести в ногах и резким поворотам.
Ты вспоминаешь дом, когда видишь багровое небо на закате, поднимаясь на подъемнике.
Ты вспоминаешь горы, когда видишь уходящую вниз дорогу, похожую на трассу; подъемные краны, словно столбы вдоль канатки; карету медпомощи, которая там служила маршруткой; шарфы, напоминающие подшлемники...
Глава третья, in which we are introduced.
Саня, человек-событие.
Паша, сама серьезность.
Андрей, еще один "старый ребенок" в числе моих знакомых. С руками Рейва Файнса.
Макс, умнейший человек и талантливейший инструктор. И прекрасный певец, хоть он это тщательно скрывает.
Юля, голос нашего путешествия. немного уставшая, но всегда веселая.
Леша, "иронический человек", как сказал бы Левитанский.
Валя с рисунками на салфетках и носовых платках.
Сережа, наш самый хозяйственный молодой человек.
Оля, коллективный здравый смысл.
Лиза-энтузиастка.
Катя и Паша, которые меня туда вытянули и которым я за это невероятно благодарна.
Испанские сапоги-трансформеры. Металлические лыжи. Танцы в горнолыжных ботинках.
Ноющие плечи. Вечный насморк. Коллекция бинтов и мазей. Внимательный и ясный взгляд. Замерзающая маска или слезящиеся глаза.
Горы, больше похожие на северные сопки и оттого совсем родные. Сухой и неморозный воздух. Скрипучий, нетающий снег. Огромная желтая луна, которая падает за горы.
Песни везде: по дороге в прокат, в номерах и в поезде.
Фонтан снега при падении. Жуткий смех, когда летишь вниз по склону вперед руками.
Быть здесь и сейчас, чтобы суметь резко затормозить на краю обрыва и увидеть свободу.
А вечером споры о том, кто такие ученые, как воспитывать детей и что хотел сказать Рене Магрит.
Глава вторая. Сага о ботинках.
Раньше я думал, что самая неудобная обувь - это коньки. (с)
Сначала ты проклинаешь те 10 килограммов, с которыми тебе надо топать сотни ступенек и сотни метров, не понимая энтузиазма этих мазохистов, которые весело поскальзываются в автобусе и смеются, когда не могут без посторонней помощи подняться с сидения.
На второй день выясняешь, что эти ботинки ненавидишь не только ты. И не только новички.
Через день учишься надевать их и застегивать за полминуты и поднимаешься по лестнице едва ли не быстрее, чем в обычной обуви.
Вечером неожиданно для себя открываешь, что синяков на щиколотке нет, пальцы перестали мерзнуть и мышцы больше не болят.
Тогда ощущаешь свободу. Тогда ты чувствуешь, что можешь остановиться на крутом склоне, что контролируешь скорость и что ты, наконец, понял, что палки нужны не только чтобы вылезать из сугроба и подъезжать к бугелю.
А когда растягиваешь связки и лежишь полдня, изучая узоры на окне, с тоской смотришь на любимые несгибаемые ботинки и скучаешь по шороху снега под кантом лыж, по тяжести в ногах и резким поворотам.
Ты вспоминаешь дом, когда видишь багровое небо на закате, поднимаясь на подъемнике.
Ты вспоминаешь горы, когда видишь уходящую вниз дорогу, похожую на трассу; подъемные краны, словно столбы вдоль канатки; карету медпомощи, которая там служила маршруткой; шарфы, напоминающие подшлемники...
Глава третья, in which we are introduced.
Саня, человек-событие.
Паша, сама серьезность.
Андрей, еще один "старый ребенок" в числе моих знакомых. С руками Рейва Файнса.
Макс, умнейший человек и талантливейший инструктор. И прекрасный певец, хоть он это тщательно скрывает.
Юля, голос нашего путешествия. немного уставшая, но всегда веселая.
Леша, "иронический человек", как сказал бы Левитанский.
Валя с рисунками на салфетках и носовых платках.
Сережа, наш самый хозяйственный молодой человек.
Оля, коллективный здравый смысл.
Лиза-энтузиастка.
Катя и Паша, которые меня туда вытянули и которым я за это невероятно благодарна.