Выход
Кроме литературы, чем и дышать, опускаясь на дно морское?
Чем и внушать себе, что после дна - ещё одно, и земля не шар?
Чем утешаться, слыша, как год от года пуще грозится кое-
кто досадить по первое нам число, вгоняя в озноб и жар?..
Первое! А нынче уж вон какое. Кошмар.
Михаил Щербаков «Целое лето»
Выйдя из лифта, Анна Сергеевна быстро поправила прическу. Выход в эту семью на сегодня был последним, достаточно важным и не особенно приятным.
Анна Сергеевна третий год трудилась в районном отделе опеки, дебютировав в нем совсем юной выпускницей филфака.
Институт был выбран с подачи бабушки, бывшего преподавателя литературы, в отсутствие вечно занятых родителей воспитавшей внучку в любви к словесности и с чутьем на хорошие тексты. Без особых затруднений поступив на желанный филфак и вдоволь насладившись творческим общением в веселой студенческой среде, Аня-таки призадумалась о будущем; и оказалось так, что перспективы не радужные: кропать статейки в интернет-изданиях, править чужой безграмотный контент, убивать молодость в школе или за смешные деньги прозябать на кафедре. Достаточно зарабатывающие родители, конечно, могли бы долго ее поддерживать, но тут умерла бабушка, путеводная звезда погасла, и Аня совсем растерялась с выбором пути. Видя ее замешательство, мать предложила:
- А что, если тебя Света куда-нибудь пристроит? А там подумаешь...
Тетя Света давно и прочно занимала место главного бухгалтера в районной администрации, и для Ани вскоре нашлась должность в отделе опеки. Несмотря на большую загруженность при скромной зарплате, туда тоже не брали с улицы.
- Неплохой задел для карьеры, - сказала мать, - будешь под Светкиным присмотром, а там, глядишь, получше что найдется. А что не по специальности - так кто сейчас по ней работает! Институт закончила - значит, обучаемая и не дура.
...Дверь открыла приветливо улыбающаяся, полная возрастная блондинка.
- Лариса Григорьевна? - сдержанно-доброжелательно осведомилась Аня. - Я ваш новый куратор от отдела опеки. Зовут меня Анна Сергеевна. Разрешите войти?
Важно - выбрать нужный тон. Настойчивый и совсем чуть-чуть игривый.
За три года работы всякого Анна Сергеевна навидалась. И в суды по лишению прав выходила, и по имуществу опекаемых работала, и документы с нуля на подкидышей оформляла... И знала: разные, очень разные замещающие семьи бывают. От затюканных жизнью бабушек-опекунов, тянущих на единственное пособие внуков от детей-наркоманов, до суперобеспеченных, амбициозных усыновителей специально подобранных здоровых голубоглазых младенцев. Но, пожалуй, сложнее всего вот с этими - разнообразно одаренными, высокоидейными, юридически подкованными и бегущими сразу во все стороны многодетными опекунами. Эта нереально активная дамочка, с одной стороны, удобна - регулярно берет детей, повышая показатель устройства сирот в замещающие семьи, активно участвует на общественных началах в программах подготовки приемных родителей, всячески взаимодействует с опекой, причем, напрямую с Зульфией Гайнутдиновной, кажется, даже не замечая офисную мелочь. По праздникам ее поминают в отделе образования, публикуя в местных СМИ материал "На День Матери многодетная приемная семья получила дорогие подарки от администрации", разумеется, со склада фирмы, принадлежащей племяннику главы. Но уж и проблем с такими не оберешься! Во-первых, пойди уследи за эдаким количеством детей! Постоянно ждешь звонка из школы или поликлиники об очередной царапине очередного насмерть подравшегося неблагополучного опекаемого; и выходи, и проверяй, и разгребай. А во-вторых, эти неуемные деятели вечно во что-нибудь впрягаются. То трясут общественность сбором денег для оставшейся без жилья из-за своей же глупости бестолковой мамаши и требуют немедленно ей найти работу, а ребенка устроить в детский сад. То кричат о незаконном изъятии детей у чрезвычайно одухотворенной, но забывающей нормально покормить отпрысков семьи. Эта вот вообще, сказали, написала политический роман на грани экстремизма. Оно ей надо при семерых-то детях?
Накануне Зульфия Гайнутдиновна водила Анну Сергеевну к самому главе, и там, в просторном кабинете, за длинным столом для совещаний, было сказано, что надо бы проверить такую-то семью, а то были сигналы, причем, сверху... И намекнуть разошедшейся мамаше-правозащитнице, что неплохо бы за детьми получше смотреть, а не политические памфлеты строчить во избежание проблем с государством. Анну Сергеевну также похвалили за безупречную эффективную работу (чувствовалась рука тети Светы) и намекнули, что рассматривается возможность подумать о ее повышении в связи со скорым уходом Зульфии Гайнутдиновны на пенсию. Анечка действительно хорошо держала планку соответствия поставленным задачам, тонким чутьем словесницы сходу ухватывая нужную риторику и принятый в отделе стиль работы. Вот и здесь трудно было не понять, чего от нее хотят. Правда, означенная семья была под кураторством давнишней рабочей лошадки Челкановой, но в кабинете было сказано, что задание весьма ответственное и не все с ним справятся. Данная приемная мама - широко известная общественница, и излишняя шумиха пока что не к месту. Действовать надо было очень осторожно, в рамках инструкции, и искать чисто формальные, но железобетонные поводы для претензий…
- Лариса Григорьевна, у нас сегодня плановая проверка. Мне нужно осмотреть квартиру с вашего позволения. Вы недавно взяли под опеку Максима Федорова. Могу я увидеть, в каких условиях содержится ребенок? Заодно уж и других проверим.
Анечка была сама корректность.
Лариса Григорьевна была слегка заинтригована. Обычно перед проверками ей звонила начальница опеки и, словно извиняясь, просила быть дома во столько-то и немного прибраться. Собственно проверки были чисто формальными и дружелюбными, а иногда зашоренная Челканова просто просила подписать акт осмотра для подшивки в дело.
И тут вот эта пристрастная девица.
Лариса Григорьевна пожала плечами и пригласила пройти. Могла бы, конечно, придумать предлог на отвяжись, но природная дружелюбная общительность не позволила выставить гостью за дверь.
Квартира была просторная, четырехкомнатная, с трехметровыми потолками, доставшаяся Ларисе Григорьевне по наследству от папы-советского директора. В широкий коридор с мявом выскочила пестрая кошка, а за ней на четвереньках выкатился смеющийся пухлый годовас в памперсе и с красными щеками.
- А вот и наш Масик! - с умилением воскликнула Лидия Григорьевна, подхватывая младенца под мышки. Малыш завертелся в ее руках.
- Надя, иди возьми Масика!
Анна Сергеевна сердито нахмурилась:
- Это и есть Максим? Почему маленький ребенок ползает по полу? Да еще в контакте с животным?
- Пол моется дважды в день! -с серьезным видом, пытаясь удержать вертящегося Масика, заверила ее съевшая собаку на правах ребенка Лариса Григорьевна. - А животное домашнее, стерилизовано и привито. Желаете посмотреть справки от ветеринара?
- Нет, пока спасибо! - Анна Сергеевна отложила закладочку на память.
Из дальней комнаты появилась взрослая темноволосая девушка и, поздоровавшись, перехватила вертящегося Максимку у матери. Тот обеими руками обхватил ее за шею и, вытянув губы трубочкой, видимо, заученно, клюнул в нос.
Лариса Григорьевна колыхнулась красивым контральто:
- Любит Надюху. Это моя старшая, кровная, на архитектора учится. Максика мы недавно взяли "на передержку" - мать, бывшая детдомовка, надолго попала в больницу. Уж очень он Надьку любит - видать, она ему его молодую мамку напоминает!
- У Нади отдельная комната, - пояснила Лидия Григорьевна вслед удаляющейся с малышом дочери. - Она уже взрослая.
Кровная, да еще совершеннолетняя нисколько не интересовала Анну Сергеевну, и она прошла дальше.
- Здесь у нас самая большая комната - мальчиков.
Анна Сергеевна аккуратно заглянула в дверной проем. По стенам три спартанские кровати да пара шкафов, в углу - домашний спорткомплекс, у окна - длинный стол, видимо, рассчитанный на всех троих. Над столом, подвернув под себя ногу, нависал, корябая в тетради, лохматый подросток в спортивных штанах и растянутой майке.
- Почему ребенок не в школе? - Вскинула брови Анна Сергеевна.
- Так вторая же смена. Сейчас младшие придут, а он пойдет. Стас, иди умойся уже! И пора собираться.
Хмурый подросток проплюхал мимо них рваными шлепанцами, на ходу буркнув: "Здрасть!"
"Старая, рваная обувь" - положила себе закладочку Анна Сергеевна.
В обстановке комнаты придраться было не к чему. Даже стены почти не исчириканы. Разве шторы пыльные и на полу какие-то обломки конструктора. Но три мальчика в одной комнате... Однако Анна Сергеевна просмотрела содержимое платяного шкафа и ящиков, куда грязные носки были в спешке запиханы вперемешку с новыми, даже с не отрезанными этикетками.
- Убираться заставляем каждый день по очереди, - засмеялась Лариса Григорьевна.
- А дети не перетруждаются? - вклинилась Анна Сергеевна.
Лариса Григорьевна глянула на нее недоуменно и быстро повела дальше.
- А это вот комната наших девочек. Их у нас две.
В комнатке, чуть меньшей, чем предыдущая, царила похожая спартанская обстановка. В одной из кроватей конопатая девчушка в наушниках, укутавшись одеялом, сосредоточенно пялилась в планшет.
Анна Сергеевна поздоровалась. Девчушка, молча взглянув на нее, продолжила созерцать экран.
- Ребенку сколько лет? Детское учреждение посещает?
- Это Олеся. В садик пока не ходит, приболела. Впрочем, можете позвонить в поликлинику и узнать сами. - Парировала Лариса Григорьевна дотошность проверяющей.
- Ммм... Хорошо... Теперь я должна посмотреть, чем питаются дети, - гнула по инструкции Анна Сергеевна. - Покажите, пожалуйста, запас продуктов.
...Кухни такой она еще не видела. Чтоб размером с гостиную и с черным ходом на лестницу...
Запасы картошки и лука в ящиках впечатляли. Морозилки были забиты мясом, мороженой овощной нарезкой, грибами, ягодами, щавелем... В холодильнике теснились кастрюльки, мисочки и контейнеры. Приподняв двумя пальцами одну из крышек, Анна Сергеевна вдохнула луково-говяжье амбре подернутого застывшим жирком борща.
- Паша у нас добытчик. - Вещала разговорчивая Лариса Григорьевна. - И за ягодами, и за грибами, и на рыбалку, и с дачи летом не вытащишь.
- Паша - это кто? - вскинула брови Анна Сергеевна.
- Муж мой! - горделиво ответствовала Лидия Григорьевна.
- Насколько мне известно из документов, вы не замужем. Кстати, я не понимаю, как одинокой женщине, извините, в возрасте, можно доверять такое количество детей, включая младенца.
Лариса Григорьевна молча проглотила выпад.
С Пашей они не были расписаны...
На втором курсе технологического разбитная Лара выскочила замуж за самого умного на курсе мальчика, со временем, кстати, сделавшего научную карьеру. С Юрой прожили они много лет. Только вот с детьми была напряженка. У фигуристой, словно богиня плодородия, Ларисы, с плодородием оказались проблемы, и она с трудом и не с первого раза родила - слава богу! - здоровую и самую обыкновенную девочку, не случайно поименованную Надеждой. Но кипучей натуре Ларисы явно было недостаточно семейной загруженности. По специальности она почти не работала, зато обнаружила в себе талант к разностороннему творческому общению, а попросту, тусовке.
Она знала всех, и все знали ее.
Знакомых она имела везде, но больше-то в среде богемы. Со своим совершенно не пригодившимся ей техническим образованием смолоду вращалась в среди писателей, художников, музыкантов, актеров, журналистов, продюсеров, сводя одних с другими, участвуя в организации благотворительных концертов, творческих вечеров, совместных проектов. Никто не мог толком сказать, где именно она работала или числилась - казалось, что везде и сразу. И как-то раз на фестивале в поддержку детей-сирот сдружилась с руководителем благотворительного фонда, да так и стала крутиться при фонде том, выбивая детские площадки для интернатов, памперсы для домов малютки и образовательные программы для талантливых сирот. На этом пути и подвернулся пятилетний Стасик, и дрогнуло сердце, а Юра был не против. И даже Наденька заинтересовалась новым братцем. Так и стали они приемными родителями. А потом пришли Коля и Егор, Олеся и Леночка - благо, места в родительской квартире хватало на всех, а энергии Ларисе Григорьевне было не занимать. Дом наполнился детскими голосами и разбросанными игрушками. Проблем хватало, но наконец-то Лариса Григорьевна была по-настоящему счастлива и загружена на полную катушку...
Юра умер совершенно внезапно и во сне. Отказало сердце. Просто однажды утром Лариса проснулась рядом с холодным телом мужа, и это было одним из самых ужасных воспоминаний в ее жизни. Она не понимала, за что.
Год траура и привыкания совершенно не запомнила. Вокруг постоянно крутились какие-то люди, что-то приносили, как-то помогали, куда-то вытаскивали и занимались с детьми. Пережили.
А однажды в дом пришел слесарь Паша чинить протекающую трубу. Потом увидел оторвавшийся плинтус, потом провисающий карниз. Потом надо было починить чью-то кроватку. Дел было невпроворот. Пришлось остаться насовсем…
Почувствовав крепкое мужское плечо, Лариса Григорьевна быстро воспрянула и с новой силой окунулась в мир общественной активности, теперь и с политическим уклоном. Поднаторевшая в арт-менеджменте, обратилась к раскрытию собственных творческих возможностей. Результатом стал ее первый, довольно удачный литературный опыт, из-за которого, собственно, и приходилось теперь усиленно трудиться Анечке...
- Так, понятно, а где место Максима? - спросила Анна Сергеевна. Проверка комнат подходила к концу.
- Максимка пока спит с нами. - Лариса Григорьевна, быстро поворачиваясь, по-хозяйски провела проверяющую в маленькую, но очень уютную комнатку в начале коридора. В комнатке помещалась двуспальная кровать со стоящей к ней впритык видавшей виды детской кроваткой, старый, еще отцовский, письменный стол, стеллажи, плотно забитые книгами, да небольшой антикварный комод. Пространство между книжными полками было увешено вычурной авангардистской живописью. На столе светилось окно монитора с открытой вордовской страницей...
Гм... собственно, из-за этого Анечка здесь. Надо бы копнуть поглубже...
- Вы что-то пишете? - Приподняв брови, поинтересовалась она.
- А вы в этом что-то понимаете? - С прохладцей напряглась Лариса, начиная прозревать причину внезапного визита.
И тут Анечку не на шутку задело. Ей бы снисходительно ухмыльнуться - мол, всяких видывали, и таких, как вы, понимаем не хуже. Но внезапно оборвавшаяся филологическая судьба всколыхнулась из глубин.
- Представьте себе, понимаю! - Ана Сергеевна язвительно покачала головой. - Я вообще-то филолог по образованию! По специальности русская литература!
Высказалась! Не слова, а мёд!
- Оу! - Глаза Ларисы Григорьевны потеплели. - Филологическая дева! - И сдержанно смолкла.
Но тут заулыбалась сама Анна Сергеевна:
- Да, представьте! И читала, и писала, и изучала, и все...
"Коту под хвост", - хотела сказать, но во-время схватилась. Было бы уж совсем не по роли. Потому немедля пересела на бюрократического конька:
- Ну и о чем ваши... произведения? Можно ли их, скажем, читать подросткам, детям? В том числе, вашим. Ведь, человек, воспитывающий такое количество приемных детей, доверенных ему государством, несет особую ответственность...
Глаза Ларисы поскучнели, а в голове замелькали ответки в духе "не ваше дело, за собой бы смотрели", но тут Анечка запнулась на середине монолога и внезапно оказалась у книжной полки.
- Русаков? Новая книга?! - Новинки читать было категорически некогда. Урывками, на планшете, в общественном транспорте. Да и то чаще на ходу приходилось просматривать личные дела опекаемых. Иногда почитывала вечером, перед сном, за чашкой чая, на том же планшете.
Последний букеровский роман блазнил готическим шрифтом с глянцевого корешка. Там, внутри, - судя по спойлеру - портал в атмосферно выписанное средневековье, с затхлым кухонным чадом, шероховатыми стенами, лязганьем засовов, цоканьем копыт, мрачным колдуном-затворником, оборачивающимся на поверку страстным влюбленным и зачинщиком мятежа.
- Да-да, с автографом Михаила! Вот. - Лариса Григорьевна, корпулентно извернувшись, подплыла к шкафу и таровито всучила Анечке вкусно пахнущее глянцевое издание. На форзаце - размашистая подпись: «Ларисе на удачу! Творческих успехов! М.Р.».
С языка Анечки само слетело восторженное: об удивительной свежести стиля, новизне приемов, своеобычности подхода к, казалось бы, не новым темам. Сияя глазами, излилась признаниями в любви классику современности, обретя благодарного слушателя в лице Ларисы Григорьевны. На работе в этом смысле была пустыня Гоби.
- А вы читали...? - радостно вскинулась в ответ Лариса. - Да что вы! Жива еще литература, хоть и полюбили толковать о кризисе жанра! Разумеется, идеологически неоднозначно, местами сыро, но гармония какая-то особая просвечивает... Ой, простите, я вас не задерживаю?
На миг Анечка вспомнила о цели своего визита. Но тут же решила, что надо использовать любую возможность лучше понять семью, и что ничего плохого не будет, если она вежливо выслушает хозяйку и постарается максимально рассекретить ее внутренний мир. Чтобы проще было работать в дальнейшем, разумеется.
- Ничего-ничего, мне интересно. - Любезно закивала она, выковыривая из себя канцелярит. - Значит, хорошо знаете современных авторов?
Было действительно интересно. Целый час в маленькой комнате перепархивали слова: ...удивительное разнообразие миров... ...перекликается с Достоевским... ...обязательно прочтите.. ...новые формы словесности... ...ограниченность числа архетипов... Натуральный бразильский кофе остывал в красивых, хоть и не идеально чистых чашках.
- Собственно, это меня и навело на мысль попытаться переосмыслить наше время при помощи одного из вечных сюжетов. Мой роман - вовсе не политический памфлет, как думают некоторые, - Лариса Григорьевна метнула в Анечкину сторону выразительный взгляд. Это попытка написать историю современных Ромео и Джульетты. Они дети из разных политических кланов, но любят друг друга. Ее брат-журналист сидит по сфабрикованному делу, на пути к его освобождению Ульяна встречает Руслана, вспыхивает любовь, он пытается ей помогать, но вступают родители, причастные к властным мафиозным структурам. Его увозят и заставляют исчезнуть. Выйдя на запрещенный сайт самоубийц, она задумывает покончить с собой. Сначала хочет просто напугать родителей, но не рассчитывает, а, может, ей помогают - финал остается открытым... Надо всем этим реет небо Болотной площади и ветер несбывшихся надежд.
Анечка слушала и кивала: как хорошо, и вовсе не о том, как толковали. Глупости какие!
- А вы, Анна Сергеевна, признайтесь: пишете что-нибудь?
- Что вы, что вы! Когда мне! В юности пробовала, конечно, как все. - Задавленная авторитетами классиков, Анечка и в мыслях не имела всерьез относиться к собственным опытам.
Острый взгляд из-под очков:
- Ну, а, может быть, покажете, Анна Сергеевна? За вашими суждениями мне видится человек небанально мыслящий, интересно было бы вас и почитать.
- Вам правда интересно? - Смущаясь, с улыбочкой, Анюта набрала пароль и заглянула в облако. - Да, вот. Небольшая зарисовка еще с института.
Хозяйка внимательно забегала глазами по экрану и через пару минут задумчиво произнесла:
- Знаете, я так и думала. Есть собственный стиль и особое вИдение. Это может быть вполне интересно. Давайте так. Я сейчас это себе скопирую и кое-кому покажу. А вы пока подумаете: может быть есть что-то еще, пусть даже не доработанное. При ваших данных "наращивание мяса" - это дело техники...
В прихожей зазвенели ключи, хлопнула дверь, на коврике у порога затоптался нынешний гражданский муж Ларисы Григорьевны - буроватый, лысеющий слесарь Паша. Паша с хозяйским видом затаскивал в дом длинную упаковку чего-то, по виду икеевско-отделочного.
"Боже, и с такими живут, - тоскливо подумала Анечка, глядя на выпуклую лысину. - Уживаются же как-то, привыкают".
- А вот и Павел! - Лариса вдруг легко и радостно всколыхнулась всеми живо трепещущими килограммами и птичкой подлетела к бурому Паше, чмокнувшись в губки. И по какой-то секундной искре, промелькнувшей в прихожей, Анечка поняла, что там, пожалуй, вполне себе страсть. Бывает же!
- Ну, мне пора, - спохватилась она, направляясь к вешалке. - Я и так вас слишком задержала.
- Паша, - пропела Лариса Григорьевна, это Анна Сергеевна, наша новая куратор из отдела опеки. Исключительно интересный человек! - Паша молча изобразил выжидательный полукивок. - Пашенька, уже темнеет, проводи Анну Сергеевну до остановки, заодно Леночку из садика заберешь. И да, прихвати мусор, пожалуйста!
Коренастый Пашенька, с удивительно довольным видом окинув взглядом гражданскую жену, забрал из ее рук пакет с мусором и придержал Анечке дверь.
Аня слегка покачивалась в полупустом троллейбусе. За окном пушились снежинки. Город устало посвечивал вечерними окнами. Вдруг страшно захотелось найти слова и объяснить щемящий надлом, и черноту углов, и подмасленный кусок луны, незначительный в парадном блеске фонарей. И непослушный завиток на виске Ларисы, и хитринку в глазах простоватого Паши, и лохматого подростка Стасика. И еще столько всего было там внутри нераскрытого, невысказанного, подсушенного на черный день, словно кусок хлеба...
...Через год в пахнущем старой библиотекой зальчике уютного антикафе Анечка подписывала свежие экземпляры своей первой книги рассказов "Мама, вернись!", основанной на реальных сиротских историях. Лариса за малую мзду пробила в дружественном издательстве небольшой тираж с неплохими условиями для автора. Выход книги удачно совпал с новой государственной программой по возвращению детей в кровные семьи, и Анечкин труд был выдвинут на премию для начинающих авторов. С легкой подачи Ларисы Григорьевны Анна замелькала на творческих тусовках и недавно отметилась на фуршете в честь выхода сборника молодого, но известного писателя Дениса Мигунова. Из опеки в конце концов пришлось уйти, ибо книга занимала все время, и были наметки на новую, совершенно иной тематики - Лариса начала переговоры с издательствами. После выхода на пенсию Зульфии Гайнутдиновны, к расстройству обнадеженной было Анечкиным уходом старательной Челкановой, на должность начальника отдела была поставлена супруга начальника районной полиции.
Лариса Григорьевна, как всегда, была в гуще событий. В качестве Анечкиного покровителя приходилось теребить связи в издательствах и рекламных агентствах, до хрипоты радостно вести презентации. Да и своя книга требовала внимания. Это был новый футуристический роман с отсылкой к шекспировскому сюжету на основе картины общества повальной чипизации.
К тому же, у Маси-таки всплыла аллегия на шерсть, и пришлось немедленно эвакуировать Матильду в частный приют "Сорок кошек", а в качестве благодарности рекламировать приют на дружественных сайтах. Паша приболел радикулитом, и старый знакомый акупунктурщик ходил на дом выправлять Пашину породистую спину. У Леночки вылезла давнишняя экзема, а недавно взятые сиблинги Рома и Злата выходили на конец четверти с двойками.
В марте Стасика с целой кучей таких же дурачков приняли в автозак на каком-то несанкционированном шествии. А Надя чуть не вылетела из института, вместе с группой студентов подписав петицию об увольнении зарвавшегося ректора...
...Веселой птичкой залился звонок. Вытирая руки о фартук, Лариса поспешила открыть дверь. На пороге стояла стройная, сдержанно одетая девушка с любезным выражением лица.
- Лариса Григорьевна? Добрый день. Я могу войти? Меня зовут Мария Игоревна. Я ваш новый куратор от отдела опеки и попечительства. - Проговорила девушка тоном школьной учительницы - доброжелательным и строгим одновременно.
Мария Игоревна окончила недавно педагогический университет.
Чем и внушать себе, что после дна - ещё одно, и земля не шар?
Чем утешаться, слыша, как год от года пуще грозится кое-
кто досадить по первое нам число, вгоняя в озноб и жар?..
Первое! А нынче уж вон какое. Кошмар.
Михаил Щербаков «Целое лето»
Выйдя из лифта, Анна Сергеевна быстро поправила прическу. Выход в эту семью на сегодня был последним, достаточно важным и не особенно приятным.
Анна Сергеевна третий год трудилась в районном отделе опеки, дебютировав в нем совсем юной выпускницей филфака.
Институт был выбран с подачи бабушки, бывшего преподавателя литературы, в отсутствие вечно занятых родителей воспитавшей внучку в любви к словесности и с чутьем на хорошие тексты. Без особых затруднений поступив на желанный филфак и вдоволь насладившись творческим общением в веселой студенческой среде, Аня-таки призадумалась о будущем; и оказалось так, что перспективы не радужные: кропать статейки в интернет-изданиях, править чужой безграмотный контент, убивать молодость в школе или за смешные деньги прозябать на кафедре. Достаточно зарабатывающие родители, конечно, могли бы долго ее поддерживать, но тут умерла бабушка, путеводная звезда погасла, и Аня совсем растерялась с выбором пути. Видя ее замешательство, мать предложила:
- А что, если тебя Света куда-нибудь пристроит? А там подумаешь...
Тетя Света давно и прочно занимала место главного бухгалтера в районной администрации, и для Ани вскоре нашлась должность в отделе опеки. Несмотря на большую загруженность при скромной зарплате, туда тоже не брали с улицы.
- Неплохой задел для карьеры, - сказала мать, - будешь под Светкиным присмотром, а там, глядишь, получше что найдется. А что не по специальности - так кто сейчас по ней работает! Институт закончила - значит, обучаемая и не дура.
...Дверь открыла приветливо улыбающаяся, полная возрастная блондинка.
- Лариса Григорьевна? - сдержанно-доброжелательно осведомилась Аня. - Я ваш новый куратор от отдела опеки. Зовут меня Анна Сергеевна. Разрешите войти?
Важно - выбрать нужный тон. Настойчивый и совсем чуть-чуть игривый.
За три года работы всякого Анна Сергеевна навидалась. И в суды по лишению прав выходила, и по имуществу опекаемых работала, и документы с нуля на подкидышей оформляла... И знала: разные, очень разные замещающие семьи бывают. От затюканных жизнью бабушек-опекунов, тянущих на единственное пособие внуков от детей-наркоманов, до суперобеспеченных, амбициозных усыновителей специально подобранных здоровых голубоглазых младенцев. Но, пожалуй, сложнее всего вот с этими - разнообразно одаренными, высокоидейными, юридически подкованными и бегущими сразу во все стороны многодетными опекунами. Эта нереально активная дамочка, с одной стороны, удобна - регулярно берет детей, повышая показатель устройства сирот в замещающие семьи, активно участвует на общественных началах в программах подготовки приемных родителей, всячески взаимодействует с опекой, причем, напрямую с Зульфией Гайнутдиновной, кажется, даже не замечая офисную мелочь. По праздникам ее поминают в отделе образования, публикуя в местных СМИ материал "На День Матери многодетная приемная семья получила дорогие подарки от администрации", разумеется, со склада фирмы, принадлежащей племяннику главы. Но уж и проблем с такими не оберешься! Во-первых, пойди уследи за эдаким количеством детей! Постоянно ждешь звонка из школы или поликлиники об очередной царапине очередного насмерть подравшегося неблагополучного опекаемого; и выходи, и проверяй, и разгребай. А во-вторых, эти неуемные деятели вечно во что-нибудь впрягаются. То трясут общественность сбором денег для оставшейся без жилья из-за своей же глупости бестолковой мамаши и требуют немедленно ей найти работу, а ребенка устроить в детский сад. То кричат о незаконном изъятии детей у чрезвычайно одухотворенной, но забывающей нормально покормить отпрысков семьи. Эта вот вообще, сказали, написала политический роман на грани экстремизма. Оно ей надо при семерых-то детях?
Накануне Зульфия Гайнутдиновна водила Анну Сергеевну к самому главе, и там, в просторном кабинете, за длинным столом для совещаний, было сказано, что надо бы проверить такую-то семью, а то были сигналы, причем, сверху... И намекнуть разошедшейся мамаше-правозащитнице, что неплохо бы за детьми получше смотреть, а не политические памфлеты строчить во избежание проблем с государством. Анну Сергеевну также похвалили за безупречную эффективную работу (чувствовалась рука тети Светы) и намекнули, что рассматривается возможность подумать о ее повышении в связи со скорым уходом Зульфии Гайнутдиновны на пенсию. Анечка действительно хорошо держала планку соответствия поставленным задачам, тонким чутьем словесницы сходу ухватывая нужную риторику и принятый в отделе стиль работы. Вот и здесь трудно было не понять, чего от нее хотят. Правда, означенная семья была под кураторством давнишней рабочей лошадки Челкановой, но в кабинете было сказано, что задание весьма ответственное и не все с ним справятся. Данная приемная мама - широко известная общественница, и излишняя шумиха пока что не к месту. Действовать надо было очень осторожно, в рамках инструкции, и искать чисто формальные, но железобетонные поводы для претензий…
- Лариса Григорьевна, у нас сегодня плановая проверка. Мне нужно осмотреть квартиру с вашего позволения. Вы недавно взяли под опеку Максима Федорова. Могу я увидеть, в каких условиях содержится ребенок? Заодно уж и других проверим.
Анечка была сама корректность.
Лариса Григорьевна была слегка заинтригована. Обычно перед проверками ей звонила начальница опеки и, словно извиняясь, просила быть дома во столько-то и немного прибраться. Собственно проверки были чисто формальными и дружелюбными, а иногда зашоренная Челканова просто просила подписать акт осмотра для подшивки в дело.
И тут вот эта пристрастная девица.
Лариса Григорьевна пожала плечами и пригласила пройти. Могла бы, конечно, придумать предлог на отвяжись, но природная дружелюбная общительность не позволила выставить гостью за дверь.
Квартира была просторная, четырехкомнатная, с трехметровыми потолками, доставшаяся Ларисе Григорьевне по наследству от папы-советского директора. В широкий коридор с мявом выскочила пестрая кошка, а за ней на четвереньках выкатился смеющийся пухлый годовас в памперсе и с красными щеками.
- А вот и наш Масик! - с умилением воскликнула Лидия Григорьевна, подхватывая младенца под мышки. Малыш завертелся в ее руках.
- Надя, иди возьми Масика!
Анна Сергеевна сердито нахмурилась:
- Это и есть Максим? Почему маленький ребенок ползает по полу? Да еще в контакте с животным?
- Пол моется дважды в день! -с серьезным видом, пытаясь удержать вертящегося Масика, заверила ее съевшая собаку на правах ребенка Лариса Григорьевна. - А животное домашнее, стерилизовано и привито. Желаете посмотреть справки от ветеринара?
- Нет, пока спасибо! - Анна Сергеевна отложила закладочку на память.
Из дальней комнаты появилась взрослая темноволосая девушка и, поздоровавшись, перехватила вертящегося Максимку у матери. Тот обеими руками обхватил ее за шею и, вытянув губы трубочкой, видимо, заученно, клюнул в нос.
Лариса Григорьевна колыхнулась красивым контральто:
- Любит Надюху. Это моя старшая, кровная, на архитектора учится. Максика мы недавно взяли "на передержку" - мать, бывшая детдомовка, надолго попала в больницу. Уж очень он Надьку любит - видать, она ему его молодую мамку напоминает!
- У Нади отдельная комната, - пояснила Лидия Григорьевна вслед удаляющейся с малышом дочери. - Она уже взрослая.
Кровная, да еще совершеннолетняя нисколько не интересовала Анну Сергеевну, и она прошла дальше.
- Здесь у нас самая большая комната - мальчиков.
Анна Сергеевна аккуратно заглянула в дверной проем. По стенам три спартанские кровати да пара шкафов, в углу - домашний спорткомплекс, у окна - длинный стол, видимо, рассчитанный на всех троих. Над столом, подвернув под себя ногу, нависал, корябая в тетради, лохматый подросток в спортивных штанах и растянутой майке.
- Почему ребенок не в школе? - Вскинула брови Анна Сергеевна.
- Так вторая же смена. Сейчас младшие придут, а он пойдет. Стас, иди умойся уже! И пора собираться.
Хмурый подросток проплюхал мимо них рваными шлепанцами, на ходу буркнув: "Здрасть!"
"Старая, рваная обувь" - положила себе закладочку Анна Сергеевна.
В обстановке комнаты придраться было не к чему. Даже стены почти не исчириканы. Разве шторы пыльные и на полу какие-то обломки конструктора. Но три мальчика в одной комнате... Однако Анна Сергеевна просмотрела содержимое платяного шкафа и ящиков, куда грязные носки были в спешке запиханы вперемешку с новыми, даже с не отрезанными этикетками.
- Убираться заставляем каждый день по очереди, - засмеялась Лариса Григорьевна.
- А дети не перетруждаются? - вклинилась Анна Сергеевна.
Лариса Григорьевна глянула на нее недоуменно и быстро повела дальше.
- А это вот комната наших девочек. Их у нас две.
В комнатке, чуть меньшей, чем предыдущая, царила похожая спартанская обстановка. В одной из кроватей конопатая девчушка в наушниках, укутавшись одеялом, сосредоточенно пялилась в планшет.
Анна Сергеевна поздоровалась. Девчушка, молча взглянув на нее, продолжила созерцать экран.
- Ребенку сколько лет? Детское учреждение посещает?
- Это Олеся. В садик пока не ходит, приболела. Впрочем, можете позвонить в поликлинику и узнать сами. - Парировала Лариса Григорьевна дотошность проверяющей.
- Ммм... Хорошо... Теперь я должна посмотреть, чем питаются дети, - гнула по инструкции Анна Сергеевна. - Покажите, пожалуйста, запас продуктов.
...Кухни такой она еще не видела. Чтоб размером с гостиную и с черным ходом на лестницу...
Запасы картошки и лука в ящиках впечатляли. Морозилки были забиты мясом, мороженой овощной нарезкой, грибами, ягодами, щавелем... В холодильнике теснились кастрюльки, мисочки и контейнеры. Приподняв двумя пальцами одну из крышек, Анна Сергеевна вдохнула луково-говяжье амбре подернутого застывшим жирком борща.
- Паша у нас добытчик. - Вещала разговорчивая Лариса Григорьевна. - И за ягодами, и за грибами, и на рыбалку, и с дачи летом не вытащишь.
- Паша - это кто? - вскинула брови Анна Сергеевна.
- Муж мой! - горделиво ответствовала Лидия Григорьевна.
- Насколько мне известно из документов, вы не замужем. Кстати, я не понимаю, как одинокой женщине, извините, в возрасте, можно доверять такое количество детей, включая младенца.
Лариса Григорьевна молча проглотила выпад.
С Пашей они не были расписаны...
На втором курсе технологического разбитная Лара выскочила замуж за самого умного на курсе мальчика, со временем, кстати, сделавшего научную карьеру. С Юрой прожили они много лет. Только вот с детьми была напряженка. У фигуристой, словно богиня плодородия, Ларисы, с плодородием оказались проблемы, и она с трудом и не с первого раза родила - слава богу! - здоровую и самую обыкновенную девочку, не случайно поименованную Надеждой. Но кипучей натуре Ларисы явно было недостаточно семейной загруженности. По специальности она почти не работала, зато обнаружила в себе талант к разностороннему творческому общению, а попросту, тусовке.
Она знала всех, и все знали ее.
Знакомых она имела везде, но больше-то в среде богемы. Со своим совершенно не пригодившимся ей техническим образованием смолоду вращалась в среди писателей, художников, музыкантов, актеров, журналистов, продюсеров, сводя одних с другими, участвуя в организации благотворительных концертов, творческих вечеров, совместных проектов. Никто не мог толком сказать, где именно она работала или числилась - казалось, что везде и сразу. И как-то раз на фестивале в поддержку детей-сирот сдружилась с руководителем благотворительного фонда, да так и стала крутиться при фонде том, выбивая детские площадки для интернатов, памперсы для домов малютки и образовательные программы для талантливых сирот. На этом пути и подвернулся пятилетний Стасик, и дрогнуло сердце, а Юра был не против. И даже Наденька заинтересовалась новым братцем. Так и стали они приемными родителями. А потом пришли Коля и Егор, Олеся и Леночка - благо, места в родительской квартире хватало на всех, а энергии Ларисе Григорьевне было не занимать. Дом наполнился детскими голосами и разбросанными игрушками. Проблем хватало, но наконец-то Лариса Григорьевна была по-настоящему счастлива и загружена на полную катушку...
Юра умер совершенно внезапно и во сне. Отказало сердце. Просто однажды утром Лариса проснулась рядом с холодным телом мужа, и это было одним из самых ужасных воспоминаний в ее жизни. Она не понимала, за что.
Год траура и привыкания совершенно не запомнила. Вокруг постоянно крутились какие-то люди, что-то приносили, как-то помогали, куда-то вытаскивали и занимались с детьми. Пережили.
А однажды в дом пришел слесарь Паша чинить протекающую трубу. Потом увидел оторвавшийся плинтус, потом провисающий карниз. Потом надо было починить чью-то кроватку. Дел было невпроворот. Пришлось остаться насовсем…
Почувствовав крепкое мужское плечо, Лариса Григорьевна быстро воспрянула и с новой силой окунулась в мир общественной активности, теперь и с политическим уклоном. Поднаторевшая в арт-менеджменте, обратилась к раскрытию собственных творческих возможностей. Результатом стал ее первый, довольно удачный литературный опыт, из-за которого, собственно, и приходилось теперь усиленно трудиться Анечке...
- Так, понятно, а где место Максима? - спросила Анна Сергеевна. Проверка комнат подходила к концу.
- Максимка пока спит с нами. - Лариса Григорьевна, быстро поворачиваясь, по-хозяйски провела проверяющую в маленькую, но очень уютную комнатку в начале коридора. В комнатке помещалась двуспальная кровать со стоящей к ней впритык видавшей виды детской кроваткой, старый, еще отцовский, письменный стол, стеллажи, плотно забитые книгами, да небольшой антикварный комод. Пространство между книжными полками было увешено вычурной авангардистской живописью. На столе светилось окно монитора с открытой вордовской страницей...
Гм... собственно, из-за этого Анечка здесь. Надо бы копнуть поглубже...
- Вы что-то пишете? - Приподняв брови, поинтересовалась она.
- А вы в этом что-то понимаете? - С прохладцей напряглась Лариса, начиная прозревать причину внезапного визита.
И тут Анечку не на шутку задело. Ей бы снисходительно ухмыльнуться - мол, всяких видывали, и таких, как вы, понимаем не хуже. Но внезапно оборвавшаяся филологическая судьба всколыхнулась из глубин.
- Представьте себе, понимаю! - Ана Сергеевна язвительно покачала головой. - Я вообще-то филолог по образованию! По специальности русская литература!
Высказалась! Не слова, а мёд!
- Оу! - Глаза Ларисы Григорьевны потеплели. - Филологическая дева! - И сдержанно смолкла.
Но тут заулыбалась сама Анна Сергеевна:
- Да, представьте! И читала, и писала, и изучала, и все...
"Коту под хвост", - хотела сказать, но во-время схватилась. Было бы уж совсем не по роли. Потому немедля пересела на бюрократического конька:
- Ну и о чем ваши... произведения? Можно ли их, скажем, читать подросткам, детям? В том числе, вашим. Ведь, человек, воспитывающий такое количество приемных детей, доверенных ему государством, несет особую ответственность...
Глаза Ларисы поскучнели, а в голове замелькали ответки в духе "не ваше дело, за собой бы смотрели", но тут Анечка запнулась на середине монолога и внезапно оказалась у книжной полки.
- Русаков? Новая книга?! - Новинки читать было категорически некогда. Урывками, на планшете, в общественном транспорте. Да и то чаще на ходу приходилось просматривать личные дела опекаемых. Иногда почитывала вечером, перед сном, за чашкой чая, на том же планшете.
Последний букеровский роман блазнил готическим шрифтом с глянцевого корешка. Там, внутри, - судя по спойлеру - портал в атмосферно выписанное средневековье, с затхлым кухонным чадом, шероховатыми стенами, лязганьем засовов, цоканьем копыт, мрачным колдуном-затворником, оборачивающимся на поверку страстным влюбленным и зачинщиком мятежа.
- Да-да, с автографом Михаила! Вот. - Лариса Григорьевна, корпулентно извернувшись, подплыла к шкафу и таровито всучила Анечке вкусно пахнущее глянцевое издание. На форзаце - размашистая подпись: «Ларисе на удачу! Творческих успехов! М.Р.».
С языка Анечки само слетело восторженное: об удивительной свежести стиля, новизне приемов, своеобычности подхода к, казалось бы, не новым темам. Сияя глазами, излилась признаниями в любви классику современности, обретя благодарного слушателя в лице Ларисы Григорьевны. На работе в этом смысле была пустыня Гоби.
- А вы читали...? - радостно вскинулась в ответ Лариса. - Да что вы! Жива еще литература, хоть и полюбили толковать о кризисе жанра! Разумеется, идеологически неоднозначно, местами сыро, но гармония какая-то особая просвечивает... Ой, простите, я вас не задерживаю?
На миг Анечка вспомнила о цели своего визита. Но тут же решила, что надо использовать любую возможность лучше понять семью, и что ничего плохого не будет, если она вежливо выслушает хозяйку и постарается максимально рассекретить ее внутренний мир. Чтобы проще было работать в дальнейшем, разумеется.
- Ничего-ничего, мне интересно. - Любезно закивала она, выковыривая из себя канцелярит. - Значит, хорошо знаете современных авторов?
Было действительно интересно. Целый час в маленькой комнате перепархивали слова: ...удивительное разнообразие миров... ...перекликается с Достоевским... ...обязательно прочтите.. ...новые формы словесности... ...ограниченность числа архетипов... Натуральный бразильский кофе остывал в красивых, хоть и не идеально чистых чашках.
- Собственно, это меня и навело на мысль попытаться переосмыслить наше время при помощи одного из вечных сюжетов. Мой роман - вовсе не политический памфлет, как думают некоторые, - Лариса Григорьевна метнула в Анечкину сторону выразительный взгляд. Это попытка написать историю современных Ромео и Джульетты. Они дети из разных политических кланов, но любят друг друга. Ее брат-журналист сидит по сфабрикованному делу, на пути к его освобождению Ульяна встречает Руслана, вспыхивает любовь, он пытается ей помогать, но вступают родители, причастные к властным мафиозным структурам. Его увозят и заставляют исчезнуть. Выйдя на запрещенный сайт самоубийц, она задумывает покончить с собой. Сначала хочет просто напугать родителей, но не рассчитывает, а, может, ей помогают - финал остается открытым... Надо всем этим реет небо Болотной площади и ветер несбывшихся надежд.
Анечка слушала и кивала: как хорошо, и вовсе не о том, как толковали. Глупости какие!
- А вы, Анна Сергеевна, признайтесь: пишете что-нибудь?
- Что вы, что вы! Когда мне! В юности пробовала, конечно, как все. - Задавленная авторитетами классиков, Анечка и в мыслях не имела всерьез относиться к собственным опытам.
Острый взгляд из-под очков:
- Ну, а, может быть, покажете, Анна Сергеевна? За вашими суждениями мне видится человек небанально мыслящий, интересно было бы вас и почитать.
- Вам правда интересно? - Смущаясь, с улыбочкой, Анюта набрала пароль и заглянула в облако. - Да, вот. Небольшая зарисовка еще с института.
Хозяйка внимательно забегала глазами по экрану и через пару минут задумчиво произнесла:
- Знаете, я так и думала. Есть собственный стиль и особое вИдение. Это может быть вполне интересно. Давайте так. Я сейчас это себе скопирую и кое-кому покажу. А вы пока подумаете: может быть есть что-то еще, пусть даже не доработанное. При ваших данных "наращивание мяса" - это дело техники...
В прихожей зазвенели ключи, хлопнула дверь, на коврике у порога затоптался нынешний гражданский муж Ларисы Григорьевны - буроватый, лысеющий слесарь Паша. Паша с хозяйским видом затаскивал в дом длинную упаковку чего-то, по виду икеевско-отделочного.
"Боже, и с такими живут, - тоскливо подумала Анечка, глядя на выпуклую лысину. - Уживаются же как-то, привыкают".
- А вот и Павел! - Лариса вдруг легко и радостно всколыхнулась всеми живо трепещущими килограммами и птичкой подлетела к бурому Паше, чмокнувшись в губки. И по какой-то секундной искре, промелькнувшей в прихожей, Анечка поняла, что там, пожалуй, вполне себе страсть. Бывает же!
- Ну, мне пора, - спохватилась она, направляясь к вешалке. - Я и так вас слишком задержала.
- Паша, - пропела Лариса Григорьевна, это Анна Сергеевна, наша новая куратор из отдела опеки. Исключительно интересный человек! - Паша молча изобразил выжидательный полукивок. - Пашенька, уже темнеет, проводи Анну Сергеевну до остановки, заодно Леночку из садика заберешь. И да, прихвати мусор, пожалуйста!
Коренастый Пашенька, с удивительно довольным видом окинув взглядом гражданскую жену, забрал из ее рук пакет с мусором и придержал Анечке дверь.
Аня слегка покачивалась в полупустом троллейбусе. За окном пушились снежинки. Город устало посвечивал вечерними окнами. Вдруг страшно захотелось найти слова и объяснить щемящий надлом, и черноту углов, и подмасленный кусок луны, незначительный в парадном блеске фонарей. И непослушный завиток на виске Ларисы, и хитринку в глазах простоватого Паши, и лохматого подростка Стасика. И еще столько всего было там внутри нераскрытого, невысказанного, подсушенного на черный день, словно кусок хлеба...
...Через год в пахнущем старой библиотекой зальчике уютного антикафе Анечка подписывала свежие экземпляры своей первой книги рассказов "Мама, вернись!", основанной на реальных сиротских историях. Лариса за малую мзду пробила в дружественном издательстве небольшой тираж с неплохими условиями для автора. Выход книги удачно совпал с новой государственной программой по возвращению детей в кровные семьи, и Анечкин труд был выдвинут на премию для начинающих авторов. С легкой подачи Ларисы Григорьевны Анна замелькала на творческих тусовках и недавно отметилась на фуршете в честь выхода сборника молодого, но известного писателя Дениса Мигунова. Из опеки в конце концов пришлось уйти, ибо книга занимала все время, и были наметки на новую, совершенно иной тематики - Лариса начала переговоры с издательствами. После выхода на пенсию Зульфии Гайнутдиновны, к расстройству обнадеженной было Анечкиным уходом старательной Челкановой, на должность начальника отдела была поставлена супруга начальника районной полиции.
Лариса Григорьевна, как всегда, была в гуще событий. В качестве Анечкиного покровителя приходилось теребить связи в издательствах и рекламных агентствах, до хрипоты радостно вести презентации. Да и своя книга требовала внимания. Это был новый футуристический роман с отсылкой к шекспировскому сюжету на основе картины общества повальной чипизации.
К тому же, у Маси-таки всплыла аллегия на шерсть, и пришлось немедленно эвакуировать Матильду в частный приют "Сорок кошек", а в качестве благодарности рекламировать приют на дружественных сайтах. Паша приболел радикулитом, и старый знакомый акупунктурщик ходил на дом выправлять Пашину породистую спину. У Леночки вылезла давнишняя экзема, а недавно взятые сиблинги Рома и Злата выходили на конец четверти с двойками.
В марте Стасика с целой кучей таких же дурачков приняли в автозак на каком-то несанкционированном шествии. А Надя чуть не вылетела из института, вместе с группой студентов подписав петицию об увольнении зарвавшегося ректора...
...Веселой птичкой залился звонок. Вытирая руки о фартук, Лариса поспешила открыть дверь. На пороге стояла стройная, сдержанно одетая девушка с любезным выражением лица.
- Лариса Григорьевна? Добрый день. Я могу войти? Меня зовут Мария Игоревна. Я ваш новый куратор от отдела опеки и попечительства. - Проговорила девушка тоном школьной учительницы - доброжелательным и строгим одновременно.
Мария Игоревна окончила недавно педагогический университет.