Вишнёвый сад у Гиндукуша
Прошло три месяца. Она поменяла выданную ей форму на размер меньше. Бельё не выдавали и надо было идти в специальный магазин, где за дорого пришлось купить что-то некрасивое. Наверное, списали трусы с базы в Штатах. Даже страшно подумать, в каком году списали. Лифчик ещё годился свой и комплект сильно диссонировал. Но эта проблема стояла уже на последнем месте.
Сейчас она хотела перестать взирать в недра унитаза и принять вертикальное положение. Рука устала держать косу на затылке, чёлка слиплась от пота. Её тошнило уже второй месяц, но сегодня впервые вырвало. Вечером она уже давно ничего не ела, предчувствуя очередные приступы, но не пить было невозможно.
Умывшись холодной водой, она уставилась в зеркало. "Что мы имеем. Мне здесь торчать ещё девять месяцев, а поспать нормально я не могу уже два. Сколько я ещё выдержу?" Отсутствие месячных, потеря веса, постоянная тошнота к вечеру, желание плакать от усталости - это всё были отголоски её заточения.
Первый месяц ей легко было смириться, что не стоит никуда выходить с базы. Ощущения риска и чужой страны с непонятными обычиями держали в рамках. Но постепенно появлялась клаустрофобия. Сидение на замкнутой территории, хоть и большой, начало действовать на нервы. В конце концов она решила плюнуть на осторожность и выбраться за пределы базы, как это многие делали, ведь за забором тоже люди, пусть и другой культуры. Но жизнь в этих краях имеет свои правила; она даже не успела узнать возможные варианты - пришла новость о подорвавшемся Хамви. Трое полетели домой в закрытых гробах, а четвёртого привели в стабильное состояние и отправили воздухом лечиться на родину. Не надо так печалиться, всего лишь три дополнительных имени на памятной доске.
И вроде грех жаловаться на базу - та была огромна. Настоящий город. Свои качалка, библиотека, магазины, столовые. Но с того момента всё в её здоровье пошло наперекосяк. И даже мысли о больших деньгах, на которые она купит в Европе квартиру, уже не грели.
Отвернувшись от зеркала, она разделась и полезла под душ. Под струями тёплой воды можно было надеяться на временный покой. Она делала воду всё горячее и горячее, пока совсем не размякла. Потом залезла в постель и заставила себя расслабиться, чтобы поспать оставшиеся три часа.
Следующим утром она чувствовала себя гораздо лучше. Сразу вышла на свежий воздух, чтобы побыть одной, не слышать чужую речь, словно и не было ничего вокруг. Первая часть работы по перекладыванию, сортировке и переводу бумажек тоже проходила спокойно. Но вот после обеда обычно начинал проступать трэш. Она решила не ждать первых симптомов и уже в обед найти решение своей проблемы. Взяла кофе без молока, закинула туда два пакетика сахара и, мягко подкидывая его ложкой со дна, уставилась в окно, которое выходило на противоположную от дверей сторону. Там шла тренировочная полоса препятствий, этакий "японский ниндзя", только без воды, и можно было наблюдать мужчин во всей их красе. На культуру тут особенно не приходилось рассчитывать, но надо выбрать к приятной наружности ещё и силу, и авторитет, чтобы можно было до конца срока миссии оставаться с одним мужчиной.
В том, что ей не откажут, она даже не сомневалась. Женщин на базе было мало, пришлось перестать краситься уже на третий день и ходить с лицом кирпичом.
Но кандидата не так просто было найти. Всё не то. Много мяса, мало мяса, мало гибкости... Да и скакать по полосе на тридцатиградусной жаре, пусть и под тентом, это о чём надо думать? Она никого там не выберет, однозначно.
- Having fun? - раздалось у её стола.
Она повернулась на голос и сразу оценила лицо. Никакой особой красоты, но в губах есть сочность, глаза крупные, а брови с выраженной вершиной. Любит удовольствия, эмоционален, харизматичен. Положив ложку, закинув косу на грудь и откинувшись на спинку стула, она смерила взглядом его фигуру. Окей.
- What a nice braid, - выдал комплимент мужчина.
"Ага, коса - девичья краса", - подумала она. А сказала совсем не то:
- Have a seat.
Затем она задала ему два вопроса: когда заканчивается его служба здесь и кто он по профессии. Ответил - через полтора года, сапёр.
Она невольно посмотрела на его руки с аккуратными красивыми ногтями и цепкими длинными пальцами. Он немного рассказал ей про Нангархар, про долины Гулистан и Шахи-Кот. И ей сразу расхотелось проверять его на полосе препятствий, но один ультиматум всё же выставила: анализы на зппп.
Сама вечером зашла к толстой женской врачихе негритянке, та долго охала и ахала, но все анализы взяла. Чего охала, когда все знали, что эта заводная толстушка не отказывает себе ни в одном мужчине.
Через два дня, пробежав глазами результаты, сложила листы обратно в конверт и пошла меняться информацией со своим будущим мужчиной. У того всё тоже оказалось в порядке. "Надеюсь, мне не придётся рыдать над тем, что от тебя останется" - улыбалась она. "Но будь к этому готова" - с такой же улыбкой получила ответ. Чёрный юмор - наше всё.
В шесть вечера, после захода солнца, она уже не ела и не пила. Паники не было, но готовилась она к неприятному началу, ибо с момента первых прививок и по сей день секса у неё не было. А это значит, что всё "там" уменьшилось до первозданных размеров. Обсуждать такие вещи даже не планировала. Она с ужасом и улыбкой вспоминала подругу, которая сказала своему бойфренду: "you need to help me to come", на что он переспросил, хочет она переехать именно в Лондон или просто в Англию. "О боже, избавь меня от таких разговоров на первом свидании!" - подумала она.
А когда он пришёл, все мысли смешались в кучу. Мужчина не жадничал и сначала всё дал ей и это невероятно поспособствовало безболезненному продолжению. Как по маслу, было бы уместно тут сказать.
А потом пришёл сон, столь долгожданный после двух месяцев мучений. Здоровый сон в нормальное время, а не под утро. И снилось ей, что стояла она на каком-то холме в этом сухом и чужом краю. Внизу зиял овраг. Враждебный пейзаж везде сулил опасности. А хотелось привычного дома, хотелось зелени той страны, где она жила, куда она хотела вернуться. В своих руках она обнаружила бумажный куль с вишней. Сочная, сладкая и крупная, словно черешня, но она точно знала, что это вишня.
Раскусывая спелые ягоды она выплёвывала косточки прямо вниз, в скудную на зелень почву. Она хотела увидеть там проросшие ростки, но мозг ответил на её призыв сразу взрослыми деревьями. С невероятной силой они раскидывали свои веточки во все стороны и заполняли всё пространство, как художник, не терпящий пустых мест на полотне. Тёмные упругие листочки шуршали и трепетали на ветерке. И картина перед её глазами развернулась не на один овраг, а на многие километры. Через сухие степи, через ущелья, даже сам Гиндукуш был зелен. Это будет вишнёвый сад... И сразу память участливо подала ей нужную фразу: "О, мой милый, мой нежный, прекрасный сад."
Во сне подумалось, что мужчина - не вишнёвый сад. Его не надо вырубать, не надо ничего с ним решать. С ним надо просто спать. В этот момент она подошла к самому спуску в овраг и вдохнула воздух полной грудью. "Я улыбаюсь. Это хорошо." Она почувствовала невероятное блаженство в животе. Что-то внутри начало сокращаться, словно втягивая в себя наслаждение. Она закрыла глаза и стала выпадать из сна. А ощущения становились всё приятнее и приятнее... Сознание вернулось в кровать, а бёдра ещё двигались в истоме. Постепенно ритм успокаивался, сокращения отпускали и она уже чувствовала тепло постели и мужские руки вокруг своих плеч. Потеревшись щекой о подушку, улыбнувшись, она услышала горячий шёпот у самого уха: "Неужели ты кончила прямо во сне? Что тебе снилось?"
Она молчала, чтобы не спугнуть сон, и только прижалась спиной поближе к мужской груди. "Про вишнёвый сад я расскажу ему завтра. Немного русской культуры... не повредит."
Сейчас она хотела перестать взирать в недра унитаза и принять вертикальное положение. Рука устала держать косу на затылке, чёлка слиплась от пота. Её тошнило уже второй месяц, но сегодня впервые вырвало. Вечером она уже давно ничего не ела, предчувствуя очередные приступы, но не пить было невозможно.
Умывшись холодной водой, она уставилась в зеркало. "Что мы имеем. Мне здесь торчать ещё девять месяцев, а поспать нормально я не могу уже два. Сколько я ещё выдержу?" Отсутствие месячных, потеря веса, постоянная тошнота к вечеру, желание плакать от усталости - это всё были отголоски её заточения.
Первый месяц ей легко было смириться, что не стоит никуда выходить с базы. Ощущения риска и чужой страны с непонятными обычиями держали в рамках. Но постепенно появлялась клаустрофобия. Сидение на замкнутой территории, хоть и большой, начало действовать на нервы. В конце концов она решила плюнуть на осторожность и выбраться за пределы базы, как это многие делали, ведь за забором тоже люди, пусть и другой культуры. Но жизнь в этих краях имеет свои правила; она даже не успела узнать возможные варианты - пришла новость о подорвавшемся Хамви. Трое полетели домой в закрытых гробах, а четвёртого привели в стабильное состояние и отправили воздухом лечиться на родину. Не надо так печалиться, всего лишь три дополнительных имени на памятной доске.
И вроде грех жаловаться на базу - та была огромна. Настоящий город. Свои качалка, библиотека, магазины, столовые. Но с того момента всё в её здоровье пошло наперекосяк. И даже мысли о больших деньгах, на которые она купит в Европе квартиру, уже не грели.
Отвернувшись от зеркала, она разделась и полезла под душ. Под струями тёплой воды можно было надеяться на временный покой. Она делала воду всё горячее и горячее, пока совсем не размякла. Потом залезла в постель и заставила себя расслабиться, чтобы поспать оставшиеся три часа.
Следующим утром она чувствовала себя гораздо лучше. Сразу вышла на свежий воздух, чтобы побыть одной, не слышать чужую речь, словно и не было ничего вокруг. Первая часть работы по перекладыванию, сортировке и переводу бумажек тоже проходила спокойно. Но вот после обеда обычно начинал проступать трэш. Она решила не ждать первых симптомов и уже в обед найти решение своей проблемы. Взяла кофе без молока, закинула туда два пакетика сахара и, мягко подкидывая его ложкой со дна, уставилась в окно, которое выходило на противоположную от дверей сторону. Там шла тренировочная полоса препятствий, этакий "японский ниндзя", только без воды, и можно было наблюдать мужчин во всей их красе. На культуру тут особенно не приходилось рассчитывать, но надо выбрать к приятной наружности ещё и силу, и авторитет, чтобы можно было до конца срока миссии оставаться с одним мужчиной.
В том, что ей не откажут, она даже не сомневалась. Женщин на базе было мало, пришлось перестать краситься уже на третий день и ходить с лицом кирпичом.
Но кандидата не так просто было найти. Всё не то. Много мяса, мало мяса, мало гибкости... Да и скакать по полосе на тридцатиградусной жаре, пусть и под тентом, это о чём надо думать? Она никого там не выберет, однозначно.
- Having fun? - раздалось у её стола.
Она повернулась на голос и сразу оценила лицо. Никакой особой красоты, но в губах есть сочность, глаза крупные, а брови с выраженной вершиной. Любит удовольствия, эмоционален, харизматичен. Положив ложку, закинув косу на грудь и откинувшись на спинку стула, она смерила взглядом его фигуру. Окей.
- What a nice braid, - выдал комплимент мужчина.
"Ага, коса - девичья краса", - подумала она. А сказала совсем не то:
- Have a seat.
Затем она задала ему два вопроса: когда заканчивается его служба здесь и кто он по профессии. Ответил - через полтора года, сапёр.
Она невольно посмотрела на его руки с аккуратными красивыми ногтями и цепкими длинными пальцами. Он немного рассказал ей про Нангархар, про долины Гулистан и Шахи-Кот. И ей сразу расхотелось проверять его на полосе препятствий, но один ультиматум всё же выставила: анализы на зппп.
Сама вечером зашла к толстой женской врачихе негритянке, та долго охала и ахала, но все анализы взяла. Чего охала, когда все знали, что эта заводная толстушка не отказывает себе ни в одном мужчине.
Через два дня, пробежав глазами результаты, сложила листы обратно в конверт и пошла меняться информацией со своим будущим мужчиной. У того всё тоже оказалось в порядке. "Надеюсь, мне не придётся рыдать над тем, что от тебя останется" - улыбалась она. "Но будь к этому готова" - с такой же улыбкой получила ответ. Чёрный юмор - наше всё.
В шесть вечера, после захода солнца, она уже не ела и не пила. Паники не было, но готовилась она к неприятному началу, ибо с момента первых прививок и по сей день секса у неё не было. А это значит, что всё "там" уменьшилось до первозданных размеров. Обсуждать такие вещи даже не планировала. Она с ужасом и улыбкой вспоминала подругу, которая сказала своему бойфренду: "you need to help me to come", на что он переспросил, хочет она переехать именно в Лондон или просто в Англию. "О боже, избавь меня от таких разговоров на первом свидании!" - подумала она.
А когда он пришёл, все мысли смешались в кучу. Мужчина не жадничал и сначала всё дал ей и это невероятно поспособствовало безболезненному продолжению. Как по маслу, было бы уместно тут сказать.
А потом пришёл сон, столь долгожданный после двух месяцев мучений. Здоровый сон в нормальное время, а не под утро. И снилось ей, что стояла она на каком-то холме в этом сухом и чужом краю. Внизу зиял овраг. Враждебный пейзаж везде сулил опасности. А хотелось привычного дома, хотелось зелени той страны, где она жила, куда она хотела вернуться. В своих руках она обнаружила бумажный куль с вишней. Сочная, сладкая и крупная, словно черешня, но она точно знала, что это вишня.
Раскусывая спелые ягоды она выплёвывала косточки прямо вниз, в скудную на зелень почву. Она хотела увидеть там проросшие ростки, но мозг ответил на её призыв сразу взрослыми деревьями. С невероятной силой они раскидывали свои веточки во все стороны и заполняли всё пространство, как художник, не терпящий пустых мест на полотне. Тёмные упругие листочки шуршали и трепетали на ветерке. И картина перед её глазами развернулась не на один овраг, а на многие километры. Через сухие степи, через ущелья, даже сам Гиндукуш был зелен. Это будет вишнёвый сад... И сразу память участливо подала ей нужную фразу: "О, мой милый, мой нежный, прекрасный сад."
Во сне подумалось, что мужчина - не вишнёвый сад. Его не надо вырубать, не надо ничего с ним решать. С ним надо просто спать. В этот момент она подошла к самому спуску в овраг и вдохнула воздух полной грудью. "Я улыбаюсь. Это хорошо." Она почувствовала невероятное блаженство в животе. Что-то внутри начало сокращаться, словно втягивая в себя наслаждение. Она закрыла глаза и стала выпадать из сна. А ощущения становились всё приятнее и приятнее... Сознание вернулось в кровать, а бёдра ещё двигались в истоме. Постепенно ритм успокаивался, сокращения отпускали и она уже чувствовала тепло постели и мужские руки вокруг своих плеч. Потеревшись щекой о подушку, улыбнувшись, она услышала горячий шёпот у самого уха: "Неужели ты кончила прямо во сне? Что тебе снилось?"
Она молчала, чтобы не спугнуть сон, и только прижалась спиной поближе к мужской груди. "Про вишнёвый сад я расскажу ему завтра. Немного русской культуры... не повредит."