Не обижайте котиков
- Кис-кис-кис, - позвал Валентин Григорьевич.
Из подвального окошечка высунулась серая усатая мордочка. Потом еще одна. И еще.
- Ну идите уже. Идите. Я вам рыбки принес. И молочка.
Валентин Григорьевич поставил на землю большую хозяйственную сумку и принялся неторопливо выгружать на плиты теплотрассы угощенье. Маленький юркий черный котенок с толстыми белыми лапами подлез под его ладонь, ухватил зубами торчащий из полиэтиленового пакета рыбий хвост и потянул на себя.
- Ну-ну, баловник, - беззлобно пожурил его Валентин Григорьевич. - Вот торопыга какой. Все неймется проказнику.
«Проказник» у Валентина Григорьевича ходил в фаворитах. Взять бы его домой, да никак. У Гали, жены, на шерсть аллергия. Валентин Григорьевич вздохнул.
Чайник на плите засвистел. Валентин Григорьевич плеснул в чашку кипятку, заварочки, так, чтоб покрепче, открыл принесенную из магазина упаковку зефира и отпрянул. С розового зефировова бока глядела на Валентина Григорьевича Неопознанная Форма Жизни.
Неопознанная Форма Жизни мигнула Валентину Григорьевичу шестью парами фасеточных глаз, медленно заглотила зефир и также медленно увеличилась в размерах.
- Ой, - ойкнул Валентин Григорьевич и побежал спасаться в самое безопасное место в квартире - туалет, а заодно и справить неожиданно образовавшуюся потребность. Спустив потребность в унитаз, Валентин Григорьевич присел на стульчак и отер испарину.
- Ну, с облегчением что ли? - поинтересовался за дверью приятный голос.
Я сплю, подумал Валентин Григорьевич, со всей силы ущипнул себя за тощую ляжку и тоненько вскрикнул. За дверью туалета вздохнули и сказали почти проникновенно:
- Выходи, я не кусаюсь.
- Правда? - зачем-то спросил Валентин Григорьевич.
Неопознанная Форма Жизни сидела напротив Валентина Григорьевича и прихлебывала чай с баранками.
- А вы, собственно говоря, кто такой будете? - вежливо поинтересовался Валентин Григорьевич, окуная баранок в чашку с горячим чаем.
- Так, Неопознанная Форма Жизни, - сказала Неопознанная Форма Жизни. - Можно просто Антон.
И протянула Валентину Григорьевичу одно из щупалец. Валентин Григорьевич робко пожал щупальце, удивительно мягкое на ощупь. В животе предательски заурчало, Валентин Григорьевич покраснел и сконфузился. В двери послышался звук поворачиваемого ключа.
- Галя, - упавшим голосом сообщил Валентин Григорьевич. - Жена моя.
- Мне спрятаться? - заговорщически подмигнула Неопознанная Форма Жизни.
- Да нет, не на…
Договорить Валентин Григорьевич не успел.
- Валя, с кем это ты там? - на пороге кухни стояла жена.
- А это вот, Галя, познакомься, это вот, значит, Неопознанная Форма Жизни, - Валентин Григорьевич махнул рукой в сторону гостя и добавил. - Вот.
- Антон, - Неопознанная Форма Жизни протянула жене Валентина Григорьевича щупальце.
- Понятно, - сказала жена, проигнорировав протянутое щупальце, и строго посмотрела на Валентина Григорьевича. - Валя, ты забыл, у меня аллергия на шерсть.
- А у него нет шерсти, - торопливо ответил Валентин Григорьевич.
- У меня нет шерсти, - подтвердила Неопознанная Форма Жизни. - Только сосочки.
- Только сосочки, - повторил вслед за Неопознанной Формой Жизни Валентин Григорьевич. - И присоски.
- Понятно, - снова сказала жена и ушла к себе в комнату.
- А она у тебя ничего, кремень, - восхитилась Неопознанная Форма Жизни.
- Так это, - промямлил Валентин Григорьевич. - Она ж в школе работает, у нее стажа педагогического сорок лет, там в этой школе, знаешь, сколько всяких неопознанных форм жизни, ууу.
Неопознанная Форма Жизни уважительно качнула головой.
- Чего читаешь? - Неопознанная Форма Жизни вылавливала ягоды из вишневого компота и одну за другой отправляла их себе в рот.
- Так это, Войну и мир, - Валентин Григорьевич отложил в сторону книгу. - Галя велела прочитать. Я, знаешь ли, так ее, войну эту и мир, в школьные годы-то и не осилил. Дюже большая казалась тогда. А Галя велит над собой духовно расти и развиваться. Вот я и расту.
- Ну и как? - Неопознанная Форма Жизни фонтаном выплюнула вишневые косточки. - Как книга?
- Ну… - неуверенно протянул Валентин Григорьевич. - Это великий русский роман…
- Понятно, - фыркнула Неопознанная Форма Жизни. - А ну, дай-ка почитать.
И, не дожидаясь разрешения Валентина Григорьевича, целиком заглотила книгу в себя.
- Ты это, ты чего делаешь? - охнул Валентин Григорьевич. - Книга ж библиотечная.
- Не боись, - хохотнула Неопознанная Форма Жизни. - Я ее осмыслю и верну в целости и сохранности. После переосмысления.
На следующий день Валентин Григорьевич вертел в руках тоненькую, страниц на пятьдесят книжицу в тонком переплете.
- Это что? - в конце концов выдавил он из себя.
- Война и мир! - гордо заявила Неопознанная Форма Жизни. - После переосмысления. Я из нее, знаешь ли, лишнее все повыкидывала, ну и кое-что изменила.
Валентин Григорьевич в задумчивости листал книгу.
- А… где дуб? Где княжна Марья? И Пьер?
- Лишнее! - отрезала Неопознанная Форма Жизни. - Второстепенные персонажи. Кстати, я там еще и другие книжки переосмыслила. Преступление и наказание, Отцы и дети, Вишневый сад… Из Преступления и наказания вышел в итоге вполне себе читабельный детективчик, а это вот всё, тварь я, не тварь, это все лишнее, даже голову ни к чему забивать. Отцы и дети пришлось на два романа делить. Отдельно Отцы, отдельно Дети, и никакого вам конфликта поколений…
- Так ведь это… это классика… это чувства… душевные метания… - пробормотал Валентин Григорьевич.
- К черту эти душевные метания! К черту! Вы, люди, слишком сложные существа, оттого это всё - тварь, не тварь, ах, мой вишневый сад, мой вишневый сад, - передразнила Неопознанная Форма Жизни. - От этого все ваши беды. Проще надо быть. Проще. Примитивнее. И будет вам счастье. Щас я с русской классикой покончу и примусь за зарубежную, увидишь, как вам легче станет жить. Мне же спасибо скажете.
Валентин Григорьевич, словно чего-то вспомнив, метнулся к книжному шкафу, торопливо оглядел корешки книг, выхватил одну, торопливо стал листать.
- Где? Где Бегемот? - хрипло выдавил он из себя, бросая на стол книгу. Титульный лист возвещал миру строгими черными буквами: Мастер и Маргарита, издание последнее, переработанное.
- Кот! - презрительно фыркнула Неопознанная Форма Жизни. - Коты есть существа бесполезные и сложные. Очень сложные. Выжечь всех каленым железом! Ничего, мы их сначала из книг, а потом и отовсюду…
Резкая внезапная обида охватила Валентина Григорьевича, затуманила взгляд. Не осознавая, что делает, Валентин Григорьевич схватил мухобойку и со всего размаха ударил Неопознанную форму жизни. И потом еще раз, и еще, и еще… Неопознанная Форма Жизни чавкнула и разлилась по полу пузырящейся желто-коричневой лужицей.
Валентин Григорьевич стоял посередине комнаты, тяжело дыша, и недоуменно глядел на лужу, на подрагивающую в правой руке мухобойку, снова на лужу. Потом взял в руки тряпку, насухо вытер пол, простирнул тряпку в горячей воде и аккуратно повесил на бельевую веревку.
- Валя, а где этот? - жена заглянула в комнату. - Ну этот твой, Антон или как его там?
- А он… он самоликвидировался, - проглатывая приставку «само» и заливаясь густым румянцем, промямлил Валентин Григорьевич.
- Ну и ладно, - облегченно вздохнула жена. - А то знаешь, как-то не очень мне нравились эти его… сосочки.
- Угу, - согласился Валентин Григорьевич.
- Знаешь, Валя, я тут чего подумала, - жена задумчиво присела на краешек дивана. - А давай котеночка возьмем. Я ведь знаю, ты ходишь кошек подвальных кормишь. Вот какого-нибудь и усыновим.
- У тебя ж аллергия, Галя, - охнул Валентин Григорьевич.
- Ой, да подумаешь, - махнула рукой жена. - Это когда было. А сейчас может все и по-другому. В конце концов, лекарства-то на что. Ну так что, берем котика?
- Берем, конечно, берем. Галь, а мы прямо сейчас за ним и пойдем? А? - заволновался Валентин Григорьевич. - Знаешь, там такой есть, черно-белый. Забавный такой, ты бы видела его, Галя. Счас, счас, я только сандалии надену.
Жена с улыбкой смотрела на суетящегося Валентина Григорьевича.
- Знаешь, Галя, знаешь. Я даже имя ему придумал. Бегемот!
- Как в Мастере и Маргарите, - улыбнулась жена.
- Да, как в Мастере и… постой, - Валентин Григорьевич повернулся к жене. - А там точно есть кот?
- Валя, - жена укоризненно посмотрела на него и покачала головой. - Ну нельзя же быть до такой степень невежественным. Конечно, там есть кот.
Валентин Григорьевич бросился к столу, на котором сиротливо лежала брошенная книжка, схватил и торопливо открыл.
- Поведение кота настолько поразило Ивана, что он в неподвижности застыл у бакалейного магазина на углу и тут вторично, но гораздо сильнее, был поражен поведением кондукторши. Та, лишь только увидела кота, лезущего в трамвай, со злобой, от которой даже тряслась, закричала: Котам нельзя! С котами нельзя! Брысь! Слезай, а то милицию позову! - с чувством прочитал Валентин Григорьевич и облегченно выдохнул. - Мое самое любимое место.
Вечером Валентин Григорьевич и его жена с умилением глядели на свернувшегося клубочком черно-белого Бегемота, спящего посередине кровати.
- А как ты думаешь, - спросил Валентин Григорьевич. - Наш Бегемот достаточно сложный кот?
Жена внимательно посмотрела на кота.
- Думаю, что да, - серьезно ответила она и нежно провела ладонью по гладкой кошачьей шерстке.
Бегемот слегка дернулся, чуть приоткрыл хитрый зеленый глаз и раскатисто и очень сложно замурлыкал…
Из подвального окошечка высунулась серая усатая мордочка. Потом еще одна. И еще.
- Ну идите уже. Идите. Я вам рыбки принес. И молочка.
Валентин Григорьевич поставил на землю большую хозяйственную сумку и принялся неторопливо выгружать на плиты теплотрассы угощенье. Маленький юркий черный котенок с толстыми белыми лапами подлез под его ладонь, ухватил зубами торчащий из полиэтиленового пакета рыбий хвост и потянул на себя.
- Ну-ну, баловник, - беззлобно пожурил его Валентин Григорьевич. - Вот торопыга какой. Все неймется проказнику.
«Проказник» у Валентина Григорьевича ходил в фаворитах. Взять бы его домой, да никак. У Гали, жены, на шерсть аллергия. Валентин Григорьевич вздохнул.
Чайник на плите засвистел. Валентин Григорьевич плеснул в чашку кипятку, заварочки, так, чтоб покрепче, открыл принесенную из магазина упаковку зефира и отпрянул. С розового зефировова бока глядела на Валентина Григорьевича Неопознанная Форма Жизни.
Неопознанная Форма Жизни мигнула Валентину Григорьевичу шестью парами фасеточных глаз, медленно заглотила зефир и также медленно увеличилась в размерах.
- Ой, - ойкнул Валентин Григорьевич и побежал спасаться в самое безопасное место в квартире - туалет, а заодно и справить неожиданно образовавшуюся потребность. Спустив потребность в унитаз, Валентин Григорьевич присел на стульчак и отер испарину.
- Ну, с облегчением что ли? - поинтересовался за дверью приятный голос.
Я сплю, подумал Валентин Григорьевич, со всей силы ущипнул себя за тощую ляжку и тоненько вскрикнул. За дверью туалета вздохнули и сказали почти проникновенно:
- Выходи, я не кусаюсь.
- Правда? - зачем-то спросил Валентин Григорьевич.
Неопознанная Форма Жизни сидела напротив Валентина Григорьевича и прихлебывала чай с баранками.
- А вы, собственно говоря, кто такой будете? - вежливо поинтересовался Валентин Григорьевич, окуная баранок в чашку с горячим чаем.
- Так, Неопознанная Форма Жизни, - сказала Неопознанная Форма Жизни. - Можно просто Антон.
И протянула Валентину Григорьевичу одно из щупалец. Валентин Григорьевич робко пожал щупальце, удивительно мягкое на ощупь. В животе предательски заурчало, Валентин Григорьевич покраснел и сконфузился. В двери послышался звук поворачиваемого ключа.
- Галя, - упавшим голосом сообщил Валентин Григорьевич. - Жена моя.
- Мне спрятаться? - заговорщически подмигнула Неопознанная Форма Жизни.
- Да нет, не на…
Договорить Валентин Григорьевич не успел.
- Валя, с кем это ты там? - на пороге кухни стояла жена.
- А это вот, Галя, познакомься, это вот, значит, Неопознанная Форма Жизни, - Валентин Григорьевич махнул рукой в сторону гостя и добавил. - Вот.
- Антон, - Неопознанная Форма Жизни протянула жене Валентина Григорьевича щупальце.
- Понятно, - сказала жена, проигнорировав протянутое щупальце, и строго посмотрела на Валентина Григорьевича. - Валя, ты забыл, у меня аллергия на шерсть.
- А у него нет шерсти, - торопливо ответил Валентин Григорьевич.
- У меня нет шерсти, - подтвердила Неопознанная Форма Жизни. - Только сосочки.
- Только сосочки, - повторил вслед за Неопознанной Формой Жизни Валентин Григорьевич. - И присоски.
- Понятно, - снова сказала жена и ушла к себе в комнату.
- А она у тебя ничего, кремень, - восхитилась Неопознанная Форма Жизни.
- Так это, - промямлил Валентин Григорьевич. - Она ж в школе работает, у нее стажа педагогического сорок лет, там в этой школе, знаешь, сколько всяких неопознанных форм жизни, ууу.
Неопознанная Форма Жизни уважительно качнула головой.
- Чего читаешь? - Неопознанная Форма Жизни вылавливала ягоды из вишневого компота и одну за другой отправляла их себе в рот.
- Так это, Войну и мир, - Валентин Григорьевич отложил в сторону книгу. - Галя велела прочитать. Я, знаешь ли, так ее, войну эту и мир, в школьные годы-то и не осилил. Дюже большая казалась тогда. А Галя велит над собой духовно расти и развиваться. Вот я и расту.
- Ну и как? - Неопознанная Форма Жизни фонтаном выплюнула вишневые косточки. - Как книга?
- Ну… - неуверенно протянул Валентин Григорьевич. - Это великий русский роман…
- Понятно, - фыркнула Неопознанная Форма Жизни. - А ну, дай-ка почитать.
И, не дожидаясь разрешения Валентина Григорьевича, целиком заглотила книгу в себя.
- Ты это, ты чего делаешь? - охнул Валентин Григорьевич. - Книга ж библиотечная.
- Не боись, - хохотнула Неопознанная Форма Жизни. - Я ее осмыслю и верну в целости и сохранности. После переосмысления.
На следующий день Валентин Григорьевич вертел в руках тоненькую, страниц на пятьдесят книжицу в тонком переплете.
- Это что? - в конце концов выдавил он из себя.
- Война и мир! - гордо заявила Неопознанная Форма Жизни. - После переосмысления. Я из нее, знаешь ли, лишнее все повыкидывала, ну и кое-что изменила.
Валентин Григорьевич в задумчивости листал книгу.
- А… где дуб? Где княжна Марья? И Пьер?
- Лишнее! - отрезала Неопознанная Форма Жизни. - Второстепенные персонажи. Кстати, я там еще и другие книжки переосмыслила. Преступление и наказание, Отцы и дети, Вишневый сад… Из Преступления и наказания вышел в итоге вполне себе читабельный детективчик, а это вот всё, тварь я, не тварь, это все лишнее, даже голову ни к чему забивать. Отцы и дети пришлось на два романа делить. Отдельно Отцы, отдельно Дети, и никакого вам конфликта поколений…
- Так ведь это… это классика… это чувства… душевные метания… - пробормотал Валентин Григорьевич.
- К черту эти душевные метания! К черту! Вы, люди, слишком сложные существа, оттого это всё - тварь, не тварь, ах, мой вишневый сад, мой вишневый сад, - передразнила Неопознанная Форма Жизни. - От этого все ваши беды. Проще надо быть. Проще. Примитивнее. И будет вам счастье. Щас я с русской классикой покончу и примусь за зарубежную, увидишь, как вам легче станет жить. Мне же спасибо скажете.
Валентин Григорьевич, словно чего-то вспомнив, метнулся к книжному шкафу, торопливо оглядел корешки книг, выхватил одну, торопливо стал листать.
- Где? Где Бегемот? - хрипло выдавил он из себя, бросая на стол книгу. Титульный лист возвещал миру строгими черными буквами: Мастер и Маргарита, издание последнее, переработанное.
- Кот! - презрительно фыркнула Неопознанная Форма Жизни. - Коты есть существа бесполезные и сложные. Очень сложные. Выжечь всех каленым железом! Ничего, мы их сначала из книг, а потом и отовсюду…
Резкая внезапная обида охватила Валентина Григорьевича, затуманила взгляд. Не осознавая, что делает, Валентин Григорьевич схватил мухобойку и со всего размаха ударил Неопознанную форму жизни. И потом еще раз, и еще, и еще… Неопознанная Форма Жизни чавкнула и разлилась по полу пузырящейся желто-коричневой лужицей.
Валентин Григорьевич стоял посередине комнаты, тяжело дыша, и недоуменно глядел на лужу, на подрагивающую в правой руке мухобойку, снова на лужу. Потом взял в руки тряпку, насухо вытер пол, простирнул тряпку в горячей воде и аккуратно повесил на бельевую веревку.
- Валя, а где этот? - жена заглянула в комнату. - Ну этот твой, Антон или как его там?
- А он… он самоликвидировался, - проглатывая приставку «само» и заливаясь густым румянцем, промямлил Валентин Григорьевич.
- Ну и ладно, - облегченно вздохнула жена. - А то знаешь, как-то не очень мне нравились эти его… сосочки.
- Угу, - согласился Валентин Григорьевич.
- Знаешь, Валя, я тут чего подумала, - жена задумчиво присела на краешек дивана. - А давай котеночка возьмем. Я ведь знаю, ты ходишь кошек подвальных кормишь. Вот какого-нибудь и усыновим.
- У тебя ж аллергия, Галя, - охнул Валентин Григорьевич.
- Ой, да подумаешь, - махнула рукой жена. - Это когда было. А сейчас может все и по-другому. В конце концов, лекарства-то на что. Ну так что, берем котика?
- Берем, конечно, берем. Галь, а мы прямо сейчас за ним и пойдем? А? - заволновался Валентин Григорьевич. - Знаешь, там такой есть, черно-белый. Забавный такой, ты бы видела его, Галя. Счас, счас, я только сандалии надену.
Жена с улыбкой смотрела на суетящегося Валентина Григорьевича.
- Знаешь, Галя, знаешь. Я даже имя ему придумал. Бегемот!
- Как в Мастере и Маргарите, - улыбнулась жена.
- Да, как в Мастере и… постой, - Валентин Григорьевич повернулся к жене. - А там точно есть кот?
- Валя, - жена укоризненно посмотрела на него и покачала головой. - Ну нельзя же быть до такой степень невежественным. Конечно, там есть кот.
Валентин Григорьевич бросился к столу, на котором сиротливо лежала брошенная книжка, схватил и торопливо открыл.
- Поведение кота настолько поразило Ивана, что он в неподвижности застыл у бакалейного магазина на углу и тут вторично, но гораздо сильнее, был поражен поведением кондукторши. Та, лишь только увидела кота, лезущего в трамвай, со злобой, от которой даже тряслась, закричала: Котам нельзя! С котами нельзя! Брысь! Слезай, а то милицию позову! - с чувством прочитал Валентин Григорьевич и облегченно выдохнул. - Мое самое любимое место.
Вечером Валентин Григорьевич и его жена с умилением глядели на свернувшегося клубочком черно-белого Бегемота, спящего посередине кровати.
- А как ты думаешь, - спросил Валентин Григорьевич. - Наш Бегемот достаточно сложный кот?
Жена внимательно посмотрела на кота.
- Думаю, что да, - серьезно ответила она и нежно провела ладонью по гладкой кошачьей шерстке.
Бегемот слегка дернулся, чуть приоткрыл хитрый зеленый глаз и раскатисто и очень сложно замурлыкал…