Из личных итогов прошлого года
В 2009 году я вступил в клуб СНОБ, включающий в себя одноименный журнал и сайт http://www.snob.ru/.
Членству в клубе я рад, ибо там уже собралась весьма интересная кампания профессионально успешных людей, считающих себя современными снобами и разделяющих соответствующие жизненные ценности и интересы. Это состоявшиеся люди совершенно разных профессиональных занятий и национальностей из разных стран мира, но способные при этом думать и общаться по-русски. Там много крайне талантливых, неординарных личностей с разнообразным жизненным опытом. Мне среди них интересно. Кроме того, в клубе работают очень сильные менеджеры, редакторы и журналисты.
СНОБ, безусловно, лучший на сегодня русскоговорящий клуб в мире. А журнал СНОБ и сайт клуба стоит, по-моему, регулярно читать всем, имеющим хорошо работающие мозги.
Ставлю здесь кусочек «инаугурационного интервью» и мой клубный профайл http://www.snob.ru/profile/about/6887. К сожалению, полный текст доступен только членам клуба и подписчикам журнала СНОБ. Фото сделал член клуба Игорь Ганжа - замечательный фотограф и выдающийся креативщик мирового уровня.
«Историк, политолог, эксперт по международным отношениям, сейчас занимает должность директора российских и азиатских программ Института мировой безопасности в Вашингтоне. Живет там, где интересно, в данный момент считает таким городом Вашингтон. Герой последнего клуба «Валдай», на котором выяснил, будет ли Путин соперничать с Медведевым на президентских выборах. Коллекционер.
Николай Злобин: Я думаю, что сноб - в значительной степени антоним лицемерия. Да, я хочу жить хорошо, да, я хочу жить интересно, да, я по большому счету эгоист, я хочу жить так, как мне нравится.
Каким из ваших проектов вы гордитесь больше всего?
Я горжусь каждым своим проектом, когда его заканчиваю. Иначе зачем вообще им заниматься? После того как я его закончил, он мне становится неинтересен. Я даже не интересуюсь судьбой бывших проектов. Я всегда теряюсь, когда меня просят рассказать о чем-то из прошлого или что-то показать. Я написал шестнадцать-семнадцать книг, но дома у меня есть одна или две из них. Гордиться тем, что ты делал много лет назад, бессмысленно, это какой-то застой, тупик.
Какой неосуществленный проект вам дороже всего?
Вообще я жутко люблю творчество, но при этом не умею ни рисовать, ни петь, ни танцевать, и меня это гложет, понимаете? Иногда думаю: может, бросить все и пойти научиться. Сейчас лучше никому не показывать, что я рисую, как я пою или танцую, это ужасно, это пытка. Я завидую людям, которые могут реализовать себя в творчестве. Я мечтаю научиться рисовать. Может быть, тогда я потеряю интерес к рисованию, но вот то, что я не умею это делать, меня очень заводит.
Почему вы живете там, где живете?
Вот этот вопрос для меня самого интересен. Я столько езжу, столько путешествую, живу в разных странах - я думаю, что живу там, где интересно в конкретный момент. В данный момент жутко интересное место Вашингтон. Не Нью-Йорк, не Калифорния, не еще что-то, а именно Вашингтон. Потому что здесь ты реально живешь внутри мировой политики. Если я потеряю к этому интерес, я легко перееду в другое место.
Например, куда?
Наверное, в Нью-Йорк, поскольку это и близко к Вашингтону, и это главный город мира с точки зрения энергетики, с точки зрения творчества. Люблю Европу, много там бываю, но езжу туда как в музей, в котором жить нельзя. Ожидать от музея творческого прорыва не приходится. Америка - это мир, который стремится в завтра. Европа - это мир, который действительно жутко гордится своим вчера. И в этом смысле в Европе я чувствую себя некомфортно.
Москва, как всегда, где-то посередине. Замечательный город, я люблю Москву, я в ней родился, но мне кажется, что Москва - жутко интересный город, только если туда периодически приезжать. Жить в Москве мне очень тяжело. В России всем от тебя что-то надо. Каждый шаг - это проблема, каждый шаг - это преодоление.
Вашингтон в этом отношении очень удобный город для жизни. А когда ты не волнуешься по поводу мелочей, из которых, по сути дела, и состоит жизнь, твое творческое начало начинает разворачиваться, и тебе приходят в голову мысли и идеи, которые в Москве прийти просто не могут. Может быть, дурацкие идеи, но они все равно в Москве прийти не могут. Россия - утомительная страна.
Вспомните самое страшное испытание в вашей жизни, которое закончилось хорошо.
Вау! Не знаю. Вы меня поймали. Обычно меня трудно поставить в тупик вопросом. У меня было так много переживаний, что трудно выбрать самое главное, а может быть, и не было ни одного такого большого.
А самое хорошее событие в вашей жизни?
Очень русские вопросы. Моя бывшая американская жена все время говорила: «У вас, у русских, все на экстриме. Вам средние эмоции почти не знакомы, у вас все в избытке. Если горе, то такое, что не дай бог. Если праздник, то такой, что никому мало не покажется. Вот нормально вы жить не можете». Я помню, в первый раз, когда привез ее в Петербург, мы пошли в Эрмитаж, и она в ужасе ходила по залам и говорила: «Ну как можно столько картин Рембрандта повесить в одной комнате? Так только русские могут. Надо повесить одну картину и ходить на нее любоваться, ценить. А вы как обоями оклеили. Я понимаю, что вы богатая страна, но разве можно столько эмоций? С вами тяжело!» Вот и вопросы, они тоже... Самое большое переживание, самое маленькое переживание... Почему не спросить про среднее переживание?
Мы очень высокие требования выставляем к себе и очень высокие требования выставляем к жизни. Природа, генотип или что-то еще - мне кажется, история России во многом стала заложником нашего типа психики. Мы все время ищем свой путь, и средний путь обязательно не такой, как у других. Мы зациклены на вере в свою замечательную, совершенно потрясающую эксклюзивность. Просто не страна, а экспонат кунсткамеры, понимаете? Все страны уникальные, но только Россия сумела сделать свою уникальность центром политического и бытового мышления. И мне кажется, это очень вредит трезвому взгляду на жизнь и попыткам организовать нормальную жизнь в России.
Какой эпитафии вы хотели бы удостоиться?
А почему вообще должна быть эпитафия? Я думаю, что у каждого есть свое время на земле, и его надо прожить хорошо, достойно, красиво для себя, для других, но не надо отвлекать других собой, когда тебя уже нет. Не надо заводить архивы, как говорил Пастернак. Нормального человека этот вопрос занимать не должен. Если он его занимает, значит, у этого человека что-то не в порядке в жизни.
Изменилось ли отношение к России и русским в последние годы?
Я расскажу историю. Мы сидели с группой самых крупных американских экспертов по России в баре после конференции. Выпили хорошенько, беседуем. «Вот я ездил в Россию, - говорит один, - эти пробки, грязь на улицах». И все подхватывают, как само собой разумеющееся, что все плохо. Один из них говорит, что нужно опять ехать в Россию, но страшно не хочется. Я говорю: «Ребята, мы все знаем друг друга давно, и вы профессионально занимаетесь Россией. А впечатление, что вы Россию просто терпеть не можете».
Они замолчали, почесали затылки. Один и говорит: «Ты понимаешь, когда мы принимали решение заняться Россией, мы были молодые, читали Чехова и Достоевского, Тургенева, историю России. Россия была замечательной романтичной огромной страной с интересными людьми, сильной, мощной, творческой. Русская литература, русское искусство... Тогда были барьеры, был железный занавес. Это был враг, но очень достойный враг, это был враг политический, но с точки зрения всех остальных критериев - уровня развития, интеллекта, образования, культуры - был выше американцев...»
Американцы, кстати, к русской культуре, интеллекту относятся очень уважительно, как известно. Россия для них - страна шахматистов, математиков и пианистов. «А потом мы начали туда ездить. И случилось нормальное разочарование».
Действительно, когда вы начинаете знакомиться с объектом своей далекой любви, романтическая дымка пропадает. И как он мне тогда сказал, «мы себя чувствуем по большому счету обманутыми Россией, той идеей России, которая была у нас в голове». Конечно, та идея, которая была в голове, никакого отношения к реальной России не имела.
Но ведь у россиян-то то же самое, у них была идея Запада, когда они жили в Советском Союзе, романтическая: демократия, свобода, богатство. А когда занавес пал, вдруг выяснилось, что россияне тоже глубоко разочарованы.
Назовите три главных пункта вашей системы ценностей.
Я думаю, что семья, дружба, здоровье. Все остальное вторично. И на самом деле мне кажется, что семья, дружба и здоровье охватывают практически все, что человеку нужно для нормальной жизни. Ничего выдающегося в этих ценностях нет, но без них, если их не поставить во главу угла, жизнь будет уродлива и фальшива, искажена, неправильна. Ты будешь гоняться за какими-то фальшивыми ценностями, которые по большому счету ценностями не являются, как бы красиво они ни выглядели».
В добавление к этому скажу, что с января 2010 года я начинаю писать регулярные тексты для блога «Медведев», который располагается на сайте СНОБа и доступен всем желающим.
Членству в клубе я рад, ибо там уже собралась весьма интересная кампания профессионально успешных людей, считающих себя современными снобами и разделяющих соответствующие жизненные ценности и интересы. Это состоявшиеся люди совершенно разных профессиональных занятий и национальностей из разных стран мира, но способные при этом думать и общаться по-русски. Там много крайне талантливых, неординарных личностей с разнообразным жизненным опытом. Мне среди них интересно. Кроме того, в клубе работают очень сильные менеджеры, редакторы и журналисты.
СНОБ, безусловно, лучший на сегодня русскоговорящий клуб в мире. А журнал СНОБ и сайт клуба стоит, по-моему, регулярно читать всем, имеющим хорошо работающие мозги.
Ставлю здесь кусочек «инаугурационного интервью» и мой клубный профайл http://www.snob.ru/profile/about/6887. К сожалению, полный текст доступен только членам клуба и подписчикам журнала СНОБ. Фото сделал член клуба Игорь Ганжа - замечательный фотограф и выдающийся креативщик мирового уровня.
«Историк, политолог, эксперт по международным отношениям, сейчас занимает должность директора российских и азиатских программ Института мировой безопасности в Вашингтоне. Живет там, где интересно, в данный момент считает таким городом Вашингтон. Герой последнего клуба «Валдай», на котором выяснил, будет ли Путин соперничать с Медведевым на президентских выборах. Коллекционер.
Николай Злобин: Я думаю, что сноб - в значительной степени антоним лицемерия. Да, я хочу жить хорошо, да, я хочу жить интересно, да, я по большому счету эгоист, я хочу жить так, как мне нравится.
Каким из ваших проектов вы гордитесь больше всего?
Я горжусь каждым своим проектом, когда его заканчиваю. Иначе зачем вообще им заниматься? После того как я его закончил, он мне становится неинтересен. Я даже не интересуюсь судьбой бывших проектов. Я всегда теряюсь, когда меня просят рассказать о чем-то из прошлого или что-то показать. Я написал шестнадцать-семнадцать книг, но дома у меня есть одна или две из них. Гордиться тем, что ты делал много лет назад, бессмысленно, это какой-то застой, тупик.
Какой неосуществленный проект вам дороже всего?
Вообще я жутко люблю творчество, но при этом не умею ни рисовать, ни петь, ни танцевать, и меня это гложет, понимаете? Иногда думаю: может, бросить все и пойти научиться. Сейчас лучше никому не показывать, что я рисую, как я пою или танцую, это ужасно, это пытка. Я завидую людям, которые могут реализовать себя в творчестве. Я мечтаю научиться рисовать. Может быть, тогда я потеряю интерес к рисованию, но вот то, что я не умею это делать, меня очень заводит.
Почему вы живете там, где живете?
Вот этот вопрос для меня самого интересен. Я столько езжу, столько путешествую, живу в разных странах - я думаю, что живу там, где интересно в конкретный момент. В данный момент жутко интересное место Вашингтон. Не Нью-Йорк, не Калифорния, не еще что-то, а именно Вашингтон. Потому что здесь ты реально живешь внутри мировой политики. Если я потеряю к этому интерес, я легко перееду в другое место.
Например, куда?
Наверное, в Нью-Йорк, поскольку это и близко к Вашингтону, и это главный город мира с точки зрения энергетики, с точки зрения творчества. Люблю Европу, много там бываю, но езжу туда как в музей, в котором жить нельзя. Ожидать от музея творческого прорыва не приходится. Америка - это мир, который стремится в завтра. Европа - это мир, который действительно жутко гордится своим вчера. И в этом смысле в Европе я чувствую себя некомфортно.
Москва, как всегда, где-то посередине. Замечательный город, я люблю Москву, я в ней родился, но мне кажется, что Москва - жутко интересный город, только если туда периодически приезжать. Жить в Москве мне очень тяжело. В России всем от тебя что-то надо. Каждый шаг - это проблема, каждый шаг - это преодоление.
Вашингтон в этом отношении очень удобный город для жизни. А когда ты не волнуешься по поводу мелочей, из которых, по сути дела, и состоит жизнь, твое творческое начало начинает разворачиваться, и тебе приходят в голову мысли и идеи, которые в Москве прийти просто не могут. Может быть, дурацкие идеи, но они все равно в Москве прийти не могут. Россия - утомительная страна.
Вспомните самое страшное испытание в вашей жизни, которое закончилось хорошо.
Вау! Не знаю. Вы меня поймали. Обычно меня трудно поставить в тупик вопросом. У меня было так много переживаний, что трудно выбрать самое главное, а может быть, и не было ни одного такого большого.
А самое хорошее событие в вашей жизни?
Очень русские вопросы. Моя бывшая американская жена все время говорила: «У вас, у русских, все на экстриме. Вам средние эмоции почти не знакомы, у вас все в избытке. Если горе, то такое, что не дай бог. Если праздник, то такой, что никому мало не покажется. Вот нормально вы жить не можете». Я помню, в первый раз, когда привез ее в Петербург, мы пошли в Эрмитаж, и она в ужасе ходила по залам и говорила: «Ну как можно столько картин Рембрандта повесить в одной комнате? Так только русские могут. Надо повесить одну картину и ходить на нее любоваться, ценить. А вы как обоями оклеили. Я понимаю, что вы богатая страна, но разве можно столько эмоций? С вами тяжело!» Вот и вопросы, они тоже... Самое большое переживание, самое маленькое переживание... Почему не спросить про среднее переживание?
Мы очень высокие требования выставляем к себе и очень высокие требования выставляем к жизни. Природа, генотип или что-то еще - мне кажется, история России во многом стала заложником нашего типа психики. Мы все время ищем свой путь, и средний путь обязательно не такой, как у других. Мы зациклены на вере в свою замечательную, совершенно потрясающую эксклюзивность. Просто не страна, а экспонат кунсткамеры, понимаете? Все страны уникальные, но только Россия сумела сделать свою уникальность центром политического и бытового мышления. И мне кажется, это очень вредит трезвому взгляду на жизнь и попыткам организовать нормальную жизнь в России.
Какой эпитафии вы хотели бы удостоиться?
А почему вообще должна быть эпитафия? Я думаю, что у каждого есть свое время на земле, и его надо прожить хорошо, достойно, красиво для себя, для других, но не надо отвлекать других собой, когда тебя уже нет. Не надо заводить архивы, как говорил Пастернак. Нормального человека этот вопрос занимать не должен. Если он его занимает, значит, у этого человека что-то не в порядке в жизни.
Изменилось ли отношение к России и русским в последние годы?
Я расскажу историю. Мы сидели с группой самых крупных американских экспертов по России в баре после конференции. Выпили хорошенько, беседуем. «Вот я ездил в Россию, - говорит один, - эти пробки, грязь на улицах». И все подхватывают, как само собой разумеющееся, что все плохо. Один из них говорит, что нужно опять ехать в Россию, но страшно не хочется. Я говорю: «Ребята, мы все знаем друг друга давно, и вы профессионально занимаетесь Россией. А впечатление, что вы Россию просто терпеть не можете».
Они замолчали, почесали затылки. Один и говорит: «Ты понимаешь, когда мы принимали решение заняться Россией, мы были молодые, читали Чехова и Достоевского, Тургенева, историю России. Россия была замечательной романтичной огромной страной с интересными людьми, сильной, мощной, творческой. Русская литература, русское искусство... Тогда были барьеры, был железный занавес. Это был враг, но очень достойный враг, это был враг политический, но с точки зрения всех остальных критериев - уровня развития, интеллекта, образования, культуры - был выше американцев...»
Американцы, кстати, к русской культуре, интеллекту относятся очень уважительно, как известно. Россия для них - страна шахматистов, математиков и пианистов. «А потом мы начали туда ездить. И случилось нормальное разочарование».
Действительно, когда вы начинаете знакомиться с объектом своей далекой любви, романтическая дымка пропадает. И как он мне тогда сказал, «мы себя чувствуем по большому счету обманутыми Россией, той идеей России, которая была у нас в голове». Конечно, та идея, которая была в голове, никакого отношения к реальной России не имела.
Но ведь у россиян-то то же самое, у них была идея Запада, когда они жили в Советском Союзе, романтическая: демократия, свобода, богатство. А когда занавес пал, вдруг выяснилось, что россияне тоже глубоко разочарованы.
Назовите три главных пункта вашей системы ценностей.
Я думаю, что семья, дружба, здоровье. Все остальное вторично. И на самом деле мне кажется, что семья, дружба и здоровье охватывают практически все, что человеку нужно для нормальной жизни. Ничего выдающегося в этих ценностях нет, но без них, если их не поставить во главу угла, жизнь будет уродлива и фальшива, искажена, неправильна. Ты будешь гоняться за какими-то фальшивыми ценностями, которые по большому счету ценностями не являются, как бы красиво они ни выглядели».
В добавление к этому скажу, что с января 2010 года я начинаю писать регулярные тексты для блога «Медведев», который располагается на сайте СНОБа и доступен всем желающим.