Интервью с британским музыкальным журналистом Марком Бомоном
Музыкальный информационный портал BritishWave буликовал интервью с одним известным журналистом под авторством Тори Эмметта. Читать всем не обязательно, но отдельным узконаправленным графоманам ознакомиться стоит.
Британский музыкальный журналист Марк Бомон около 20 лет является штатным сотрудником легендарного еженедельного издания «New Musical Express». За это время он успел объездить полсвета вместе с группой Muse и стать их главным биографом, обрисовать состояние российской музыкальной сцены для западного читателя после краткого пребывания в Москве в 2001 году, подвергнуться нападению фронтмена The Fall, побеседовать с Китом Ричардсом о прахе его отца, смешанном с кокаином, пощекотать нервы фанатам Тома Оделла (поставив его дебютному альбому 0 из 10), и это далеко не всё.
О вдохновении
«Будучи подростком, я усердно изучал классиков. По выходным я жадно поглощал труды Шекспира и Диккенса, в то время как мои сверстники, как правило, торчали на улице и нюхали клей, поэтому у меня была отличная подготовка в написании витиеватых текстов при полном отсутствии признаков загара.
Сейчас мои источники вдохновения варьируются в зависимости от того, что именно я пишу. Мои первые эксперименты в области музыкальной журналистики, в 90-е годы, начались под влиянием авторов NME (еженедельное издание «New Musical Express»), которыми я в ту пору восхищался: Джонни Сигареттс, Стивен Уэллс, Сильвия Паттерсон, Саймон Уильямс и другие. Я стремился быть таким же узнаваемым и смешным, как они, и безжалостно крал у них шутки. В конечном счетё, все эти люди нашли себе нормальную работу, а я, брошенный на произвол судьбы, был вынужден искать свой собственный стиль. В идеале я стремлюсь к тому, чтобы каждая фраза была запоминающейся, как бы непривычно, безумно и замысловато она ни звучала.
Когда я пишу книги о музыкантах, я стараюсь не злоупотреблять шутками, а больше думаю о литературных достоинствах текста. Образцом, от которого я отталкивался при написании книги о Muse, была превосходная биография крупного кокаинового дилера 70-х Захарии Свона - «Snowblind».
Если речь идёт о художественной прозе - а я написал пять романов, один из которых был выпущен для устройств Kindle в прошлом году (если у вас крепкие нервы, то поищите книгу под названием «[6666666666]»), - моим источником вдохновения является роман «Ветка липы» Джона Хоукса, изобилующий великолепно построенными предложениями. Кроме того, я восхищаюсь Иеном Макьюэном и Фолкнером».
О писательстве
«Я писал прозу задолго до того, как стал музыкальным журналистом. Примерно в 10 лет я начал сочинять скверные детективные истории, подражая Агате Кристи, в подростковые годы переключился на короткие рассказы, к 18 годам завершил свой первый роман, ещё один написал в 19, и третий - в 23. Все эти творения были ужасны, однако опыт и осознание того, что я могу писать книги, несомненно, принесли пользу.
Мне было около 19, когда я решил, что хочу работать на NME, зная о том, в какие экзотические места редакция отправляет своих журналистов. В течение пары лет я посылал им свои никуда не годные рецензии, после чего записался на послеуниверситетский курс журналистики и всерьёз взялся за совершенствование литературных навыков. Когда мне было 22, мне предложил работу «Melody Maker» (уже прекративший своё существование британский музыкальный журнал), и я начал дважды в неделю умолять редакцию NME спасти меня, пока они, наконец, не приняли меня в свои ряды.
Время от времени я наталкиваюсь на свои ранние статьи, поскольку часть моей работы заключается в том, чтобы рыться в архивах NME. Мои чувства - это 20% смущения и 80% зависти. Прежний я был крикливым сквернословом, но при этом более восторженным и остроумным парнем, который фонтанировал причудливыми образами, суждениями и идеями. Жаль, что нынешний я уже не тот человек, которого совершенно невозможно игнорировать».
Об интервью
«Вряд ли я вспомню самое первое интервью для раздела «Новые группы», но я хорошо помню первую большую журнальную статью. Я беседовал с Гемом (Колином Арчером) из Heavy Stereo, который потом играл в Oasis. Он был очень мил, и все закончилось тем, что мы сидели на полу в дешевом гостиничном номере в Токвее, и он пел мне свои песни, подыгрывая на акустической гитаре. Второе моё интервью было круче - я отправился в Висконсин вместе с Garbage.
Моя беседа с Джеем Маскисом из Dinosaur Jr была истинной пыткой. После каждого вопроса он раздумывал около тридцати секунд и отвечал: «Да». Брайан Уилсон. Но, пожалуй, самый тяжелый случай - это Джоэл из Crystal Castles. Он просто уснул - или же ему наскучило, и он бросил трубку - после пяти минут очень натянутого телефонного разговора.
Когда ты сидишь рядом с Полом Маккартни и рассуждаешь о своём самом любимом альбоме (конечно же, о «Revolver»), это действительно сумасшедшее переживание. Если говорить о нелепых происшествиях, то однажды Марк Э. Смит из The Fall повалил меня на пол прямо в середине интервью и укусил за шею - наверное, от скуки.
Также трудно забыть мою поездку в Мексику с группой The Kooks. В Тихуане водитель нашего автобуса свернул не туда, и в час ночи мы внезапно оказались на границе с США, где нас в течение четырёх часов обыскивали вооруженные люди. Но самым сумасшедшим в плане резонанса было интервью с Китом Ричардсом, во время которого он признался, что нюхал прах своего отца, смешав его с кокаином. Эта история приобрела мировой масштаб, так что мне звонили люди из Австралии и спрашивали, почему меня показывают по телевизору.
Но интереснее всего было наблюдать за процессом превращения робких и недоверчивых подростков (музыканты группы Muse), с которыми я впервые встретился в West London Café для их первого общенационального интервью, в сумасшедших, политизированных рок-звёзд. Взятое мною интервью с Мэттом (лидер Muse Мэттью Беллами) в Вене, когда он говорил о том, что нужно швырять в политиков «коктейли Молотова», стало настоящим откровением - до этого момента он вёл себя очень сдержанно. Мне кажется, я подтолкнул его к тому, чтобы он не боялся говорить всё, что он на самом деле думает».
О музыкальной журналистике
«В Британии музыкальные журналы то и дело закрываются из-за сокращения читательской аудитории. При этом сайт NME.com процветает, так что наш бренд достаточно крепко стоит на ногах. Я не участвую в принятии каких-либо серьёзных решений в том, что касается политики NME, поэтому не могу точно сказать, какие новшества они внедряют и какие принимают меры. Но я уверен, что делается всё возможное для выживания бренда и воспитания нового поколения читателей. Что касается отдельно взятых журналистов-фрилансеров, им действительно приходится туго - расценки уменьшаются, журналы перестают существовать, так что становится всё меньше возможностей для творчества и зарабатывания денег.
Мне очень повезло - я уже 20 лет пишу о музыке, и сейчас у меня больше работы, чем когда-либо, но я отдаю себе отчёт в том, что это может прекратиться в любой момент».