(no subject)
Целует-целует руки, целует стопы, песок, высыпающийся из её ушей, расстанемся, говорит, милая, уходи, любимая, ну пожалуйста, не смотри на меня, не верь.
Ничегошеньки не осталось, слышишь, говорит, эта жжёная тишина молчит на твои объятья, талый снег, сбежавшее молоко..
Ты хотела петь, танцевать и платье - ну так пой, танцуй и носи его, но пожалуйста, далеко.
Гладит-гладит по голове, по шее, по локтю, лодыжки гладит, мизинчики на ногах, ноготки, волоски, царапинки, родинки и ресничка, спрашивает, на каком глазу?
Слышишь, ты, нелепое странное страшное существо, да оставь же меня в покое, что тебе надо-то от меня?
Когда ты приходишь в дом, я не могу ни спать, ни есть, ни мочиться, все мои демоны окружают меня, все они стоят у тебя за спиной,
За тобой одной приходит ко мне весь мой страх, вся моя смерть, вся моя невозможность быть.
И обессиленный просто шепчет: уходи, пожалуйста.
И когда наступает ночь, он ложится с ней, приползает к ней, припадает губами и жадно пьёт из неё, и пугается самого своего испуга. А она лежит и пахнет чем-то необъяснимо родным так, что хочется закричать.
А потом он кончает и думает: "С этим пора кончать," - и ложится к её спине, повторяя контур, и её позвоночник врезается ему в грудь. И он думает: "Динозаврик.." - и засыпает.
Они дышат во сне не синхронно, и её позвоночник разрезает его грудную клетку на две половины.
Ничегошеньки не осталось, слышишь, говорит, эта жжёная тишина молчит на твои объятья, талый снег, сбежавшее молоко..
Ты хотела петь, танцевать и платье - ну так пой, танцуй и носи его, но пожалуйста, далеко.
Гладит-гладит по голове, по шее, по локтю, лодыжки гладит, мизинчики на ногах, ноготки, волоски, царапинки, родинки и ресничка, спрашивает, на каком глазу?
Слышишь, ты, нелепое странное страшное существо, да оставь же меня в покое, что тебе надо-то от меня?
Когда ты приходишь в дом, я не могу ни спать, ни есть, ни мочиться, все мои демоны окружают меня, все они стоят у тебя за спиной,
За тобой одной приходит ко мне весь мой страх, вся моя смерть, вся моя невозможность быть.
И обессиленный просто шепчет: уходи, пожалуйста.
И когда наступает ночь, он ложится с ней, приползает к ней, припадает губами и жадно пьёт из неё, и пугается самого своего испуга. А она лежит и пахнет чем-то необъяснимо родным так, что хочется закричать.
А потом он кончает и думает: "С этим пора кончать," - и ложится к её спине, повторяя контур, и её позвоночник врезается ему в грудь. И он думает: "Динозаврик.." - и засыпает.
Они дышат во сне не синхронно, и её позвоночник разрезает его грудную клетку на две половины.