ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ - Bellissimo-2 (продолжение)
На Запад через Москву
Много лет назад случилось чудо. Муж много работал и наконец, его послали в Южную Калифорнию проходить стажировку. В то время, при советской власти, это было равносильно тому, что моего мужа пустили бы летать в космос. Так нас и принимали везде как космонавтов, и там и здесь, и по приезду из США у местного бомонда вошло в моду захаживать к нам или приглашать нас в гости.
То же самое было в Штатах, но это было совсем другое - знакомство с новым миром, которое прошло на “ура” благодаря тем людям, с которыми нам довелось познакомиться.
Тогда из Союза к стажерам за рубеж направляли жен аккурат через шесть месяцев после отъезда. Кто-то из старых замшелых работников высших партийных органов, потрогав свои достоинства решил, что мужьям приспичит именно через полгода. А на ребят, которым не было еще и 30, им было глубоко наплевать, потому что в Союзе секса не полагалось быть.
Итак, летела я вместе с дочерью высокопоставленного чиновника, которая приходилась женой сыну такого же чиновника. В моем случае и одного такого факта было бы много, а тут два в одном! Как и следовало полагать, дочь и жена оказалась редкой занудой и достала меня вопросами и замечаниями, на которые я никак не реагировала с целью сохранить свежесть лица и здоровье. В конце концов она урезонилась, но все таки нашла способ отомстить. Об этом может и расскажу, но позже.
Самым омерзительным в процессе оформления выезда, пожалуй, были страшилки от вышестоящих, которые в основном сочиняли люди, ни разу ни выезжавшие за рубеж. Страшилки нужно было внимательно читать и расписываться, что дескать прочел, осознал и уже плюешь на их образ жизни и там не останешься. Ни за что! На деле никакие госсекреты и поросшие мхом тайны, молодым людям были совершенно неинтересны. Менялось время, взгляды. Высоцкий был ближе, чем хор Александрова с военно-патриотическими песнями. Тем более что, о многих “тайнах” можно было услышать, сидя на скамеечке во дворе дома издательства “Молодая Гвардия”, где бывшие чиновники, в основном финансовые эксперты, а к тому времени уже персональные пенсионеры, все почти Исаковичи, Моисеевичи и Абрамовичи с русской фамилией и картавым московским говором, поведали бы вам с избытком такое, да впридачу приперчили бы острым еврейским анекдотом, не забыв трижды спросить: “ А вы откуда приехали?”, “ А вы как, по делу или так?”, “А как ваш Шеварднадзе? Вы его не боитесь?”
Все это слушалось как один и тот же рассказ, из которого было ясно, что партийных евреев никогда не рождалось, и поэтому многое из того, что я там слушала, я просто выкинула из головы. Меня гораздо больше интересовали подробности Голлливуда и личная жизнь Мерилин Монро, чем чудачества отечественных вождей и любовные похождения Галины Брежневой.
В результате собеседования появился вопрос - зачем пускали, если все так плохо.
Вначале я просто перепугалась. Подумав, я поняла, что страх появился именно перед четвертым подъездом, куда нас пригласили побеседовать, от утомительного ожидания в приемной, где на нас тупо смотрели насупившиеся и удивленные собственной важности партийные мужички, ужравшиеся дешевых дорогих деликатесов, какими ломились казенные столовые высшего партперсонала.
От всего этого тряслись руки и коленки, заплетался язык и хотелось в лес.
А пока приходилось, потупив взор, терпеть сальные взгляды и ждать, когда все это кончится.
Пятницу звали Зануда
И вот я в самолете. Летим в Париж, в аэропорт Шарль де Голль. Вообще-то он в Руаси, но неважно - аэропорт, окрестности и погода просто великолепны. Я в блаженстве - обожаю, когда вокруг красиво. Блаженство прервала Зануда, спросив, как она выглядит. “Прекрасно”, ответила я, совсем не соврав, так как Зануда была очень даже ничего. “Знаешь” сказала Зануда, “мне сегодня сделали комплимент, что я похожа на Дину Дурбин”. Я с удивлением подняла брови: “Неправда.” Зануда посинела и стала похожа на пупок. Она была очень мелкого калибра. “Нееет!”, протянула она, сжав кулачки и топнув ножкой. “Похожа”. Я сделала наивное лицо:
“Я считаю, что это Дина скорее на тебя похожа, чем ты на нее”.
Юмор не поняли и моя соседка заговорила со мной только у ювелирного бутика аэропорта Шарль де Голль. А дело было так.
Когда-то прочтя рассказ известного автора, где героиня носила усыпанную камнями золотую брошь в виде черепахи, я воспылала желанием иметь такую же. Спустя годы, увидев чудесное творение на прилавке бутика, я не сдержалась и решила отдать все свои деньги за то, что мне когда-то нарисовало мое воображение. Аккуратно переведя франки на доллары и положив коробочку с брошью на прилавок, продавщица протянула руку, чтобы забрать деньги, но вдруг откуда-то примчавшаяся Зануда выхватила их из моих рук и с криком умчалась в противоположную сторону зала, где ее остановили таможенники.
Ситуация сложилась довольно щекотливая. Ее и нескольких наших бырышень завели за ширму и обыскали. А меня к самолету проводил работник таможни, который донес мою ручную кладь, усадил на место и пожелал счастливого пути.
Зануда пришла последней - злая, красная и страшно ругалась. Потом сказала: “Ну зачем, зачем тебе понадобилась такая брошь? Ты же не ходишь на приемы!Мне бы она больше подошла!” и вернула мне деньги. Оказалось, что брошь была авторской работы и в одном экземпляре и сколько потом мы не пытались найти хотя бы что то подобное в каталогах, так никогда и не нашли.
Полет Париж-Вашингтон на советском “Илюшке” прошел нормально, если не считать того, что над океаном нас долгое время пас какой-то странный самолет без опознавательных знаков, летевший на одной с нами высоте и на довольно близком расстоянии. Стюардесса сказала, что это не первый случай и попросила меня не обострять на это внимание. Я закрыла жалюзи и разревелась: дома у меня остались дети, а маленький еще не бросил грудь. Я пила какое-то лекарство, но оно не очень помогало, так что, к моему ужасу, взгляды сборной хоккейной команды, которая летела с нами, то и дело приковывались к моему бюсту, которому позавидовали бы сегодняшние модницы. Я так закомплексовала, что сидела на месте и не высовывалась. Зануда тем временем вешала лапшу на уши тем же хоккеистам, все про Лондон да про Мадрид, где попеременно проживали ее совслужащий кузен, и его жена, неудавшаяся актриса но, как положено, дочь высокопоставленного чиновника.
Видели бы хоккеисты предмет трепа! Это было нечто! Скорее самоуверенный болван, не реагирующий ни на родной, ни на русский язык, и перед кем бы то ни было, развалившийся на американский манер в кресле и очень громко вещающий на публике на испанском или английском языках (плевать, что не всем понятно!) - перебивающий всех, этакий bilingual chairperson, эталон дурного воспитания, но ему было все нипочем, потому что он не верил ни в бога, ни в черта, и жил, обложившись важными связями своего и чужого папашки.
Продолжение следует
Н.Калашникова (Nino Bilani)