22 апреля
Однофамилицы.
Вахтёрши за столом не было, и это обнадёживало.
«Так, Ритуля, выпрямись, вид деловой, походка ровная. Да не шатайся ты, тут пройти-то всего несколько метров, может быть, успеешь проскочить, пока никого нет. Да не дыши, не дыши! Ну, пошла!» - Ритуля решительно рванула дверь на себя.
«Девушка, девушка, а пропуск», - навстречу семенила седая бабуська-вахтёрша.
«Не удался фокус - факир был пьян. И откуда ты только взялась, старушка-божий одуванчик», - Ритуля повернулась к вахтёрше.
Круглые, близко посаженные ритулины глаза смотрели на старушку очень честно и бесхитростно: «Ой, я забыла пропуск. В комнате оставила. Но он есть, правда-правда».
Она нисколько не притворялась и не врала - как можно! Пропуск у неё, действительно, был, но только поддельный. Ну и что? От настоящего не отличишь - и фото, и все подписи, даже печать имеется, самолично перекатывала с помощью варёного яйца. И, действительно, остался этот пропуск в комнате. Только в комнате другого общежития, в дальнем Подмосковье, где она сейчас жила.
В этом, студенческом, она жила до того, целых пять лет, пока институт не закончила. Здесь ещё оставалось много подружек, к ним и заскакивала по старой памяти - то просто в гости, то, вот как сегодня, не успела на последнюю электричку, в ресторане засиделись. Ну, куда же деваться нетрезвой девушке ночью в Москве, не на вокзал же идти.
Не планировался сегодняшний визит, вот и пропуск не взяла. Понадеялась проскочить, но не прошёл номер - вахтёрша засекла. Днём бы с толпой проскочила, а ночью народу-то почти нет, вот и засекла.
«Не верите? Можете пойти вместе со мной и проверить».
«Комната какая? Этаж? Десятый? Ага, прямо так и пошла пешком на десятый этаж - лифт-то после двенадцати отключают», - проворчала вахтёрша.
Рита смотрела на дежурную так простодушно, стараясь не дышать и не моргать, что та смилостивилась: «Так и быть, проверю по спискам», и, кряхтя, полезла в ящик стола.
Пока бабуся доставала списки проживающих, Ритуля вдруг поняла, что не может вспомнить ни одной фамилии подружек - как ветром выдуло из хмельной головы. Она неосмотрительно наклонилась к вахтерше и попыталась заглянуть в журнал, надеясь подсмотреть.
Бабуська сразу унюхала запах спиртного: «Девушка, да вы пьяная!»
Ритуля уже видела себя добравшейся до заветной кровати, а тут - нате вам, какие-то препятствия. Ну, нет, мы так просто не сдаёмся.
Она вздёрнула свой утиный носик, гневно тряхнула пучком стянутых на макушке волос и дрогнувшим голосом незаслуженно обиженного человека, произнесла: «Кто пьяный? Я пьяная?! Выпивши - да! Но пьяная - нет!», сразив этой фразой бедную старушку наповал.
Вахтёрша смешалась, засуетилась и снова попросила назвать фамилию. И тут Ритулю озарило, она вспомнила, как дразнила Маришу соратницей великого вождя, и уверенно выпалила: «КРУПСКАЯ!»
Вахтёрша перебирала листы, очки сползали с кончика носа: «Но такой фамилии в списках нет».
«Как это нет?», - Ритулю уже несло вперёд, к победе революции. - «Вы ещё скажите, что вообще фамилия незнакомая».
Нет, такого пожилая женщина сказать бы никогда не осмелилась - слишком свежи были воспоминания о том, чем чревата подобная забывчивость.
Она махнула рукой: «Ладно уж, проходите!»
После пешего преодоления десяти этажей Ритуля разговаривать была не в силах, да и подружки уже спали - все разговоры оставили до утра. Хмельная и радостная Ритуля провалилась в сладкий сон.
Наутро, выспавшаяся и отдохнувшая, она в красках расписывала, как поразила несговорчивую дежурную своим «выпивши - да, но пьяная - нет». Все смеялись, ещё не зная, что фраза эта войдёт в энциклопедию студенческих афоризмов, что её будут передавать из поколения в поколение, как и всё, случившееся в тот вечер, вернее, в ту ночь.
Отсмеявшись, Мариша спросила: «Ну, как ты ухитрилась пройти пьяной, мы уже поняли. Но как тебя пропустили ночью без пропуска?»
«Да уж, охраняют нашу цитадель сейчас покруче, чем режимный объект, на котором я работаю. Представляете, дежурная решила меня по спискам проверить, а я все ваши фамилии забыла. Просто чудом вспомнила в последний момент Маришкину фамилию. Кстати, в списках фамилии не оказалось почему-то, ты там проверь потом, на всякий случай».
«В списках не нашли, но тебя пропустили?»
«Я ей говорю - Крупская, а она - нет такой в списке. Как это нет? Значит, ошиблись. Если бы какая-нибудь Иванова-Петрова, она могла бы ещё усомниться, но ведь тут такая знаменитая фамилия!»
Кто-то уже всё понял и тихо постанывал, едва сдерживаясь, остальные только начинали догадываться…
Ритуля нервно заёрзала, недоумевающе глядя на всех.
Её некрасивая, но такая очаровательная буратинистая мордашка покраснела от напряжения: «Девочки, вы чего? Мариша, почему ты смотришь на меня, как Ленин на буржуазию? Что не так? Да не молчите же вы! В чём дело?»
Ответ Мариши утонул в раскатах громового хохота: «Вообще-то моя фамилия УЛЬЯНОВА».
.
Вахтёрши за столом не было, и это обнадёживало.
«Так, Ритуля, выпрямись, вид деловой, походка ровная. Да не шатайся ты, тут пройти-то всего несколько метров, может быть, успеешь проскочить, пока никого нет. Да не дыши, не дыши! Ну, пошла!» - Ритуля решительно рванула дверь на себя.
«Девушка, девушка, а пропуск», - навстречу семенила седая бабуська-вахтёрша.
«Не удался фокус - факир был пьян. И откуда ты только взялась, старушка-божий одуванчик», - Ритуля повернулась к вахтёрше.
Круглые, близко посаженные ритулины глаза смотрели на старушку очень честно и бесхитростно: «Ой, я забыла пропуск. В комнате оставила. Но он есть, правда-правда».
Она нисколько не притворялась и не врала - как можно! Пропуск у неё, действительно, был, но только поддельный. Ну и что? От настоящего не отличишь - и фото, и все подписи, даже печать имеется, самолично перекатывала с помощью варёного яйца. И, действительно, остался этот пропуск в комнате. Только в комнате другого общежития, в дальнем Подмосковье, где она сейчас жила.
В этом, студенческом, она жила до того, целых пять лет, пока институт не закончила. Здесь ещё оставалось много подружек, к ним и заскакивала по старой памяти - то просто в гости, то, вот как сегодня, не успела на последнюю электричку, в ресторане засиделись. Ну, куда же деваться нетрезвой девушке ночью в Москве, не на вокзал же идти.
Не планировался сегодняшний визит, вот и пропуск не взяла. Понадеялась проскочить, но не прошёл номер - вахтёрша засекла. Днём бы с толпой проскочила, а ночью народу-то почти нет, вот и засекла.
«Не верите? Можете пойти вместе со мной и проверить».
«Комната какая? Этаж? Десятый? Ага, прямо так и пошла пешком на десятый этаж - лифт-то после двенадцати отключают», - проворчала вахтёрша.
Рита смотрела на дежурную так простодушно, стараясь не дышать и не моргать, что та смилостивилась: «Так и быть, проверю по спискам», и, кряхтя, полезла в ящик стола.
Пока бабуся доставала списки проживающих, Ритуля вдруг поняла, что не может вспомнить ни одной фамилии подружек - как ветром выдуло из хмельной головы. Она неосмотрительно наклонилась к вахтерше и попыталась заглянуть в журнал, надеясь подсмотреть.
Бабуська сразу унюхала запах спиртного: «Девушка, да вы пьяная!»
Ритуля уже видела себя добравшейся до заветной кровати, а тут - нате вам, какие-то препятствия. Ну, нет, мы так просто не сдаёмся.
Она вздёрнула свой утиный носик, гневно тряхнула пучком стянутых на макушке волос и дрогнувшим голосом незаслуженно обиженного человека, произнесла: «Кто пьяный? Я пьяная?! Выпивши - да! Но пьяная - нет!», сразив этой фразой бедную старушку наповал.
Вахтёрша смешалась, засуетилась и снова попросила назвать фамилию. И тут Ритулю озарило, она вспомнила, как дразнила Маришу соратницей великого вождя, и уверенно выпалила: «КРУПСКАЯ!»
Вахтёрша перебирала листы, очки сползали с кончика носа: «Но такой фамилии в списках нет».
«Как это нет?», - Ритулю уже несло вперёд, к победе революции. - «Вы ещё скажите, что вообще фамилия незнакомая».
Нет, такого пожилая женщина сказать бы никогда не осмелилась - слишком свежи были воспоминания о том, чем чревата подобная забывчивость.
Она махнула рукой: «Ладно уж, проходите!»
После пешего преодоления десяти этажей Ритуля разговаривать была не в силах, да и подружки уже спали - все разговоры оставили до утра. Хмельная и радостная Ритуля провалилась в сладкий сон.
Наутро, выспавшаяся и отдохнувшая, она в красках расписывала, как поразила несговорчивую дежурную своим «выпивши - да, но пьяная - нет». Все смеялись, ещё не зная, что фраза эта войдёт в энциклопедию студенческих афоризмов, что её будут передавать из поколения в поколение, как и всё, случившееся в тот вечер, вернее, в ту ночь.
Отсмеявшись, Мариша спросила: «Ну, как ты ухитрилась пройти пьяной, мы уже поняли. Но как тебя пропустили ночью без пропуска?»
«Да уж, охраняют нашу цитадель сейчас покруче, чем режимный объект, на котором я работаю. Представляете, дежурная решила меня по спискам проверить, а я все ваши фамилии забыла. Просто чудом вспомнила в последний момент Маришкину фамилию. Кстати, в списках фамилии не оказалось почему-то, ты там проверь потом, на всякий случай».
«В списках не нашли, но тебя пропустили?»
«Я ей говорю - Крупская, а она - нет такой в списке. Как это нет? Значит, ошиблись. Если бы какая-нибудь Иванова-Петрова, она могла бы ещё усомниться, но ведь тут такая знаменитая фамилия!»
Кто-то уже всё понял и тихо постанывал, едва сдерживаясь, остальные только начинали догадываться…
Ритуля нервно заёрзала, недоумевающе глядя на всех.
Её некрасивая, но такая очаровательная буратинистая мордашка покраснела от напряжения: «Девочки, вы чего? Мариша, почему ты смотришь на меня, как Ленин на буржуазию? Что не так? Да не молчите же вы! В чём дело?»
Ответ Мариши утонул в раскатах громового хохота: «Вообще-то моя фамилия УЛЬЯНОВА».
.