Петербургская ночь.
В купель ночного неба брошены
Созвездий дальних лепестки,
Звёзд серебристые горошины,
Метеоритов ручейки.
Под строгим взглядом императора
На бронзовом лихом коне
Сфинкс, с львиными большими лапами,
Склоняет голову к Неве.
И баржа неуклюжей утицей
В прибрежный тычется гранит.
И Ангел на Дворцовой, чудится,
Вот-вот над городом взлетит.
Льнёт петербургской ночи кружево
К пролетам разводных мостов.
И, засидевшись после ужина,
Вздыхает дедушка Крылов.
И Пушкин пальчиками щелкает,
И улыбается Барклай,
И шевелит усами-щетками
Спросонья питерский трамвай.
А ночь, как детский сон, глубокая,
Как полноводная река.
Луна, сама (с) собою окая,
Качает в люльках облака.
N.
Созвездий дальних лепестки,
Звёзд серебристые горошины,
Метеоритов ручейки.
Под строгим взглядом императора
На бронзовом лихом коне
Сфинкс, с львиными большими лапами,
Склоняет голову к Неве.
И баржа неуклюжей утицей
В прибрежный тычется гранит.
И Ангел на Дворцовой, чудится,
Вот-вот над городом взлетит.
Льнёт петербургской ночи кружево
К пролетам разводных мостов.
И, засидевшись после ужина,
Вздыхает дедушка Крылов.
И Пушкин пальчиками щелкает,
И улыбается Барклай,
И шевелит усами-щетками
Спросонья питерский трамвай.
А ночь, как детский сон, глубокая,
Как полноводная река.
Луна, сама (с) собою окая,
Качает в люльках облака.
N.