О страшном
Читая ЖЖ Андрея Василевского довольно много времени потратил на статью из журнала "Москва" о Катыни, а потом на обсуждение известия о смерти Александра Гольштейна. И вот что поразило, пожалуй, больше всего -- какая-то запредельная безнравственность. Советские подонки расстреляли и тайно зарыли польских офицеров. Ну помолчи в память об этом. Нет, тут же начинаются счеты: а почему нет памятника убитым русским? а почему не предъявлен счет за убитых в польских лагерях (хотя, сколько я понимаю, пока что не было ни одного доказательства убийств) в 1920 русских солдат? и как это поляки смеют говорить про оккупацию Польши советскими войсками, когда это было возвращение исторических земель? да и вообще сомнительно, что НКВД их расстреливало... Ну, и так далее. А вот по поводу смерти Гольштейна затевается страстная дискуссия о том, кто русский, кто русскоязычный, кто еврейский писатель. И с удивительными аргументами: оказывается, Мандельштам не считал себя русским поэтом, потому что Аркадий Львов об этом написал. А Бабель вначале писал на идише. Как-то даже втягиваешься, читая, подыскиваешь аргументы, пока не оборвешь себя: человек умер, безвременно умер, а вы начинаете выяснять, русский он писатель или русскоязычный литератор. De mortuis nil nisi bene -- знали уже римляне. А тут кощунствуют то над могилой тысяч безвинно расстрелянных, то над неостывшим телом человека, не сделавшего ни одному из обсуждающих ничего дурного.
Но взглянешь шире, и начинаешь понимать, что вообще в нашей стране существуют странные понятия о многих вещах. То начинают рассказывать, что не армия виновата в том, что насчастный Сычев на всю жизнь остался страшным калекой, а он сам. Что в войну погибло всего-то навсего 8 миллионов советских солдат. Что заживо сгоревшие, разбившиеся, разорванные в клочья жертвы 11 сентября были все без исключения виноваты и получили по заслугам. На таком фоне кажется уже ерундой, что сын министра Иванова, сбивший пожилую женщину, сам оказался жертвой свирепой расправы ее родственников. Что разные япончики, тайванчики, михаси и пр. становятся национальными героями. Ну, и так далее. И ведь это лишь ничтожная доля того, что происходит с нами, со всеми нами ежедневно.
Как-то мне всегда казалось, что русский патриотизм, христианство (а многие говорившие настаивают на том, что они христиане), национальная идея и прочие столь же высокие вещи -- в другом.
Но взглянешь шире, и начинаешь понимать, что вообще в нашей стране существуют странные понятия о многих вещах. То начинают рассказывать, что не армия виновата в том, что насчастный Сычев на всю жизнь остался страшным калекой, а он сам. Что в войну погибло всего-то навсего 8 миллионов советских солдат. Что заживо сгоревшие, разбившиеся, разорванные в клочья жертвы 11 сентября были все без исключения виноваты и получили по заслугам. На таком фоне кажется уже ерундой, что сын министра Иванова, сбивший пожилую женщину, сам оказался жертвой свирепой расправы ее родственников. Что разные япончики, тайванчики, михаси и пр. становятся национальными героями. Ну, и так далее. И ведь это лишь ничтожная доля того, что происходит с нами, со всеми нами ежедневно.
Как-то мне всегда казалось, что русский патриотизм, христианство (а многие говорившие настаивают на том, что они христиане), национальная идея и прочие столь же высокие вещи -- в другом.