Несмелиада. Глава 3. Молодость.
Ему казалось, что сейчас жизнь кружит в бешеном танце ярких огней, проносящихся мимо автобуса. Лирики в том не было никакой. Тривиальное отображение реальности, эмоций и подростковых желаний. Девушка, сидящая на коленях, казалась тем единственным существом, ради которого переживалась вся эта гамма эндорфиновых трипов под названием, не менее тривиальным, любовь.
Несмелову был невдомёк, что все эти цветочки, поездочки по ночи и дешёвые шоу, в виде салюта на девятое мая и наигранной брутальности, в девичьем сердце никак не отозвались.
Мариночка Кукушкина. Восьмиклассница из 17ой школы. Знать судьба свела.
Следующий визит к Мариночке завершился непусканием на порог и вопросом «чё надо?» через этот самый порог.
Никогда. Никогда ещё Несмелов не чувствовал себя таким дураком. Ступор, отрицание, а потом признание того, что он всё-таки дурак, и что повёлся на Мариночкины карие глазки и такие соединяющие подростковые сердца музыкальные вкусы.
Окна пятиэтажек смотрели подслеповатым блеском пасмурного неба. Июньская духота и кровь, хлынувшие от стыда, ошпаривали кожу.
Несмелов двинулся вдоль дороги, мимо спальных районов, проезжавших одиноких машин и людей, которые никогда не видели Мариночкиных глазок. Забравшись на пригорок с видом на микрорайон, он уселся на влажную траву и заплакал.
Где-то вот здесь начинается молодость в том истинном понимании. Со всем этим пиздострадальчеством, соплями, необузданным либидо с передёргиванием затвора, а потом блажь - девочки, пиво, наркотики, друзья, ночь, клубы, вписные хаты, случайные заработки, студенчество, взрослые выяснения отношений с ещё пубертатными прыщами на лице.
Но у Несмелова всё это было ещё впереди. А пока он сидел и плакал. Но это были уже слёзы мужчины, которому ещё предстояло покупать презервативы в аптеке и стараться при этом не краснеть.