читаю "Записки пешехода"
Месяц назад взял у Влада собрание сочинений В. Яна. Монгольскую трилогию я читал давно и с удовольствием, а сейчас листаю сделанные на рубеже веков путевые записи. Интересное чтиво, особенно если нравится своеобразный стиль изложения)
Не удержусь и процитирую полностью один из эпизодов.
В Кузнерке, соседней деревне от Старого Мултана, остановился я в
избе, имевшей вывеску "Въезжая квартира", и прожил несколько дней в
обществе двух очень богомольных баб и старика. Они были услужливы, но
относились ко мне с крайним недоверием, не понимая, что мне нужно в их
деревне?
Я уже не говорил, что прибыл из Петербурга, так как убедился, что
одно это слово "Петербург" производит паническое впечатление, а уверял
всех, что я сам из Москвы, езжу и хожу по деревням записывать песни и
сказки. Такое занятие казалось всем в деревне не только легкомысленным, но
и грешным делом, а также имеющим в себе какой-то задний коварный умысел.
- Смотри! - говорили соседи той бабе, которая решилась сказывать мне
песни, - теперь он спишет у тебя все песни, а потом, как поедет он прочь,
так побежишь сзади за телегой! Возьми, дескать, деньги назад! Только песни
отдай! Память у тебя отшибет от песни, ни одной больше не вспомнишь, а
евоные деньги руки тебе жечь будут!..
В этой деревне я чувствовал сильное недоверие к себе со стороны
мужиков и долго не мог понять, чем оно вызвано. Сижу как-то раз в избе у
окна и слышу доносившийся снаружи разговор. Две бабы, односельчанки,
проходившие мимо, спрашивают мою хозяйку, гревшуюся на завалинке:
- Ну что ваш чудородец делает?
- Сидит за столом и в книгу глядит. Книга-то махонька, но больно
боязно в нее заглянуть.
- А поди в подполье запирался?
- Нет, на что ж ему туда?
- Да ведь он, верно, деньгодел - деньги у него больно дешевые. Верно,
лазит в подполье и там их работает!
- Нет, родные. Он, должно быть, купецкий сынок, сбежал с тятькиными
деньгами, да и мотает их здесь на сказки да бесовские песни.
- Нет, мои голубушки! Знаете, кто "ён"? И сказать-то боязно. Уж так
мне страшно, что ён в моей избе стоит, так страшно, что я уже опоганилась!
Да как откажешь ему! Вон выгонишь, так, пожалуй, подожжет!
- Да кто же это? Не томи, Пелагеюшка?
- Милостыню он подает, оно верно, да вы видели, как "ён" подает-то?
Ведь ён "Христа ради" не приговаривает, и при том не крестится!
- Господи Иисусе Христе! Страсти-то какие! Так ты что же думаешь, кто
это "ён" будет?
- А, голубушка родная, скажи мне, какой у нас год-то нынче: 99-й! В
январе, стало быть, и веку этому конец? А что перед концом века будет?
- Антихрист!
- Нет, голубушка, не сразу антихрист, а сперва работнички
антихристовы пойдут народ смущать, да во антихристово стадо совращать, а
там уже и сам "Ермошка" придет!..
Обе соседские бабы торопливо ушли сообщить новость по деревне, а
хозяйка вернулась в избу, косясь на меня, и села в углу на лавку. Я тотчас
сказал ей, что слышал недавний разговор, и счел нужным для успокоения
показать, что на мне надет крест, а также прочел "Отче наш"... Тогда
хозяйка как будто поверила, а в знак успокоения просила написать письмо ее
сыну-солдату.
- А я-то тряслась, тряслась! Думаю, что это будет? Ты чужак тихий, да
работники лукавые ловким манером в душу лезут! А думать так я стала вот с
чего. Проходила баба через нашу деревню, шла она из города Малмыжа, и
говорит мне: "Скоро такой закон выйдет - засыплют все реки и колодцы, а
вместо них поделают "фонталы", из них будет казенная вода течь, и положат
на эти "фонталы" оброк. Кто пошлину уплатил, той бабе на коромысло клеймо
прижгут!" Услыхав про то, я плакать собиралась, право! Думаю, возьму
каравай хлеба и убегу в лес, а клеймо не позволю ставить. Это-то и есть
"печать антихристова", думаю. Проживу в лесу, покуда хлеба хватит, а там
лучше с голоду помру, чем антихристу предамся...
Лектронный вариант книги здесь
Не удержусь и процитирую полностью один из эпизодов.
В Кузнерке, соседней деревне от Старого Мултана, остановился я в
избе, имевшей вывеску "Въезжая квартира", и прожил несколько дней в
обществе двух очень богомольных баб и старика. Они были услужливы, но
относились ко мне с крайним недоверием, не понимая, что мне нужно в их
деревне?
Я уже не говорил, что прибыл из Петербурга, так как убедился, что
одно это слово "Петербург" производит паническое впечатление, а уверял
всех, что я сам из Москвы, езжу и хожу по деревням записывать песни и
сказки. Такое занятие казалось всем в деревне не только легкомысленным, но
и грешным делом, а также имеющим в себе какой-то задний коварный умысел.
- Смотри! - говорили соседи той бабе, которая решилась сказывать мне
песни, - теперь он спишет у тебя все песни, а потом, как поедет он прочь,
так побежишь сзади за телегой! Возьми, дескать, деньги назад! Только песни
отдай! Память у тебя отшибет от песни, ни одной больше не вспомнишь, а
евоные деньги руки тебе жечь будут!..
В этой деревне я чувствовал сильное недоверие к себе со стороны
мужиков и долго не мог понять, чем оно вызвано. Сижу как-то раз в избе у
окна и слышу доносившийся снаружи разговор. Две бабы, односельчанки,
проходившие мимо, спрашивают мою хозяйку, гревшуюся на завалинке:
- Ну что ваш чудородец делает?
- Сидит за столом и в книгу глядит. Книга-то махонька, но больно
боязно в нее заглянуть.
- А поди в подполье запирался?
- Нет, на что ж ему туда?
- Да ведь он, верно, деньгодел - деньги у него больно дешевые. Верно,
лазит в подполье и там их работает!
- Нет, родные. Он, должно быть, купецкий сынок, сбежал с тятькиными
деньгами, да и мотает их здесь на сказки да бесовские песни.
- Нет, мои голубушки! Знаете, кто "ён"? И сказать-то боязно. Уж так
мне страшно, что ён в моей избе стоит, так страшно, что я уже опоганилась!
Да как откажешь ему! Вон выгонишь, так, пожалуй, подожжет!
- Да кто же это? Не томи, Пелагеюшка?
- Милостыню он подает, оно верно, да вы видели, как "ён" подает-то?
Ведь ён "Христа ради" не приговаривает, и при том не крестится!
- Господи Иисусе Христе! Страсти-то какие! Так ты что же думаешь, кто
это "ён" будет?
- А, голубушка родная, скажи мне, какой у нас год-то нынче: 99-й! В
январе, стало быть, и веку этому конец? А что перед концом века будет?
- Антихрист!
- Нет, голубушка, не сразу антихрист, а сперва работнички
антихристовы пойдут народ смущать, да во антихристово стадо совращать, а
там уже и сам "Ермошка" придет!..
Обе соседские бабы торопливо ушли сообщить новость по деревне, а
хозяйка вернулась в избу, косясь на меня, и села в углу на лавку. Я тотчас
сказал ей, что слышал недавний разговор, и счел нужным для успокоения
показать, что на мне надет крест, а также прочел "Отче наш"... Тогда
хозяйка как будто поверила, а в знак успокоения просила написать письмо ее
сыну-солдату.
- А я-то тряслась, тряслась! Думаю, что это будет? Ты чужак тихий, да
работники лукавые ловким манером в душу лезут! А думать так я стала вот с
чего. Проходила баба через нашу деревню, шла она из города Малмыжа, и
говорит мне: "Скоро такой закон выйдет - засыплют все реки и колодцы, а
вместо них поделают "фонталы", из них будет казенная вода течь, и положат
на эти "фонталы" оброк. Кто пошлину уплатил, той бабе на коромысло клеймо
прижгут!" Услыхав про то, я плакать собиралась, право! Думаю, возьму
каравай хлеба и убегу в лес, а клеймо не позволю ставить. Это-то и есть
"печать антихристова", думаю. Проживу в лесу, покуда хлеба хватит, а там
лучше с голоду помру, чем антихристу предамся...
Лектронный вариант книги здесь