ЖИЗНЬ ПО - БИБЛЕЙСКИ
… Протопоп выисповедал Рыжова и даже похвалился, что на все корки его пробрал, но не нашёл в нём греха к смерти.
- Каялся, - говорит,- в одном, другом, в третьем, - во всём не свят по малости, но грехи всё простые, человеческие, а против начальства особого зла не мыслит и ни на вас, ни на меня «по касающему» доносить не думает. А что «даров не приемлет», - то это по одной вредной фантазии.
- Всё же, значит, есть в нём вредная фантазия. А в чём она заключается?
- Библии начитался.
- Ишь его, дурака, угораздило!
- Да; начитался от скуки и позабыть не может.
- Экий дурак! Что же теперь с ним сделать?
- Ничего не сделаешь; он уже очень далеко начитан.
- Неужели до самого до «Христа» дошёл?
- Всю, всю прочитал.
- Ну, значит, шабаш
Пожалели и стали к Рыжову милостивее. На Руси все православные знают, что кто Библию прочитал и «до Христа дочитался», с того резонных поступков строго спрашивать нельзя; но зато этакие люди что юродивые,- они чудесят, а никому не вредны, и их не боятся. Впрочем, чтобы быть ещё обеспеченнее насчёт странного исправления Рыжова «по касающему» отец протопоп преподал городничему мудрый, но жестокий совет,- чтобы женить Александра Афанасьевича.
- Женатый человек, - развивал протопоп,- хотя и «до Христа дочитается», но ему свою честность соблюсти трудно: жена его начнёт нажигать и не тем, так другим манером так доймёт, что он уступит и всю Библию из головы выпустит, и станет к дарам приимчив и начальству предан.
Городничему совет пришёлся по мыслям…
Бывалые торговые люди сразу узнали в этой особе дочь старой бабы Козлихи, что жила в одинокой избушке у ручья над болотом и слыла злою колдуньею. Все думали, что Рыжов взял себе колдуньину девку в работницы
Это отчасти так и было, но только Рыжов, прежде чем привести эту работницу домой,- перевенчался с нею. Супружеская жизнь обходилась ему ничуть не дороже холостой: напротив, теперь ему стало даже выгоднее, потому что он, приведя в дом жену, тотчас же отпустил батрачку, которой, много ли, мало ли, а всё-таки платил рубль медью в месяц. С этих пор медный рубль был у него в кармане, а хозяйство пошло лучше; здоровые руки его жены никогда не были праздны: она себе и пряла и ткала, да ещё оказалась мастерицею валять чулки и огородничать. Словом, жена его была простая досужая крестьянская женщина, верная и покорная, с которой библейский чудак мог жить по-библейски, и рассказать о ней, кроме сказанного, нечего.
Обращение с женой У Александра Афанасьевича было самое простое, но своеобразное: он ей говорил «ты», а она ему «вы»; он звал её «баба», а она его Александр Афанасьевич; она ему служила, а он был её господин; когда он с нею заговаривал, она отвечала,- когда он молчал, она не смела спрашивать. За столом он сидел. А она подавала, но ложе у них было общее, и, вероятно, это было причиною, что у них появился плод супружества. Плод был один - единственный сын, которого «баба» выкормила, а в воспитание его не вмешивалась.
Любила ли «баба» своего библейского мужа или не любила - это в их отношениях ничем не проявлялось, но что она была верна своему мужу - это было несомненно. Кроме того, она его боялась, как лица, поставленного над нею законом божеским и имеющее на неё божественное право. Мирному житию её это не мешало. Грамоте она не знала, и Александр Афанасьевич не желал пополнять этого пробела в её воспитании. Жили они, разумеется, спартански, в самой строжайшей умеренности, но не считали это несчастием; этому, может быть, много помогало, что и многие другие жили вокруг не в большом довольстве. Чаю они не пили и не содержали его в заводе, а мясо ели только по большим праздникам - в остальное же время питались хлебом и овощами, квасными или свежими со своего огорода, а всего более грибами, которых росло в изобилии в их лесной стороне. Грибы эти «баба» летнею порой сама собирала по лесам и сама готовила впрок, но, к сожалению её, заготовляла только одним способом сушения. Солить было нечем. Расход на соль в потребном количестве для всего запаса не входил в расчёт Рыжова…
Удовольствие Рыжова состояло в исполнении своего долга, а высший духовный комфорт - философствование о высших вопросах мира духовного и об отражении законов того мира в явлениях и судьбах отдельных людей и целых царств и народов…
Николай Семёнович Лесков.
Из рассказа «Однодум», впервые опубликованного в 1879 году. (Прототип главного героя -квартальный одного из российских городков А. А. Рыжов.
- Каялся, - говорит,- в одном, другом, в третьем, - во всём не свят по малости, но грехи всё простые, человеческие, а против начальства особого зла не мыслит и ни на вас, ни на меня «по касающему» доносить не думает. А что «даров не приемлет», - то это по одной вредной фантазии.
- Всё же, значит, есть в нём вредная фантазия. А в чём она заключается?
- Библии начитался.
- Ишь его, дурака, угораздило!
- Да; начитался от скуки и позабыть не может.
- Экий дурак! Что же теперь с ним сделать?
- Ничего не сделаешь; он уже очень далеко начитан.
- Неужели до самого до «Христа» дошёл?
- Всю, всю прочитал.
- Ну, значит, шабаш
Пожалели и стали к Рыжову милостивее. На Руси все православные знают, что кто Библию прочитал и «до Христа дочитался», с того резонных поступков строго спрашивать нельзя; но зато этакие люди что юродивые,- они чудесят, а никому не вредны, и их не боятся. Впрочем, чтобы быть ещё обеспеченнее насчёт странного исправления Рыжова «по касающему» отец протопоп преподал городничему мудрый, но жестокий совет,- чтобы женить Александра Афанасьевича.
- Женатый человек, - развивал протопоп,- хотя и «до Христа дочитается», но ему свою честность соблюсти трудно: жена его начнёт нажигать и не тем, так другим манером так доймёт, что он уступит и всю Библию из головы выпустит, и станет к дарам приимчив и начальству предан.
Городничему совет пришёлся по мыслям…
Бывалые торговые люди сразу узнали в этой особе дочь старой бабы Козлихи, что жила в одинокой избушке у ручья над болотом и слыла злою колдуньею. Все думали, что Рыжов взял себе колдуньину девку в работницы
Это отчасти так и было, но только Рыжов, прежде чем привести эту работницу домой,- перевенчался с нею. Супружеская жизнь обходилась ему ничуть не дороже холостой: напротив, теперь ему стало даже выгоднее, потому что он, приведя в дом жену, тотчас же отпустил батрачку, которой, много ли, мало ли, а всё-таки платил рубль медью в месяц. С этих пор медный рубль был у него в кармане, а хозяйство пошло лучше; здоровые руки его жены никогда не были праздны: она себе и пряла и ткала, да ещё оказалась мастерицею валять чулки и огородничать. Словом, жена его была простая досужая крестьянская женщина, верная и покорная, с которой библейский чудак мог жить по-библейски, и рассказать о ней, кроме сказанного, нечего.
Обращение с женой У Александра Афанасьевича было самое простое, но своеобразное: он ей говорил «ты», а она ему «вы»; он звал её «баба», а она его Александр Афанасьевич; она ему служила, а он был её господин; когда он с нею заговаривал, она отвечала,- когда он молчал, она не смела спрашивать. За столом он сидел. А она подавала, но ложе у них было общее, и, вероятно, это было причиною, что у них появился плод супружества. Плод был один - единственный сын, которого «баба» выкормила, а в воспитание его не вмешивалась.
Любила ли «баба» своего библейского мужа или не любила - это в их отношениях ничем не проявлялось, но что она была верна своему мужу - это было несомненно. Кроме того, она его боялась, как лица, поставленного над нею законом божеским и имеющее на неё божественное право. Мирному житию её это не мешало. Грамоте она не знала, и Александр Афанасьевич не желал пополнять этого пробела в её воспитании. Жили они, разумеется, спартански, в самой строжайшей умеренности, но не считали это несчастием; этому, может быть, много помогало, что и многие другие жили вокруг не в большом довольстве. Чаю они не пили и не содержали его в заводе, а мясо ели только по большим праздникам - в остальное же время питались хлебом и овощами, квасными или свежими со своего огорода, а всего более грибами, которых росло в изобилии в их лесной стороне. Грибы эти «баба» летнею порой сама собирала по лесам и сама готовила впрок, но, к сожалению её, заготовляла только одним способом сушения. Солить было нечем. Расход на соль в потребном количестве для всего запаса не входил в расчёт Рыжова…
Удовольствие Рыжова состояло в исполнении своего долга, а высший духовный комфорт - философствование о высших вопросах мира духовного и об отражении законов того мира в явлениях и судьбах отдельных людей и целых царств и народов…
Николай Семёнович Лесков.
Из рассказа «Однодум», впервые опубликованного в 1879 году. (Прототип главного героя -квартальный одного из российских городков А. А. Рыжов.