Мудрость Юлиана-отступника
С детства, с тех самых незапамятных пор, как я прочитал, лет в 10-12, подкинутый мне дедушкой роман Мережковского "Юлиан-отступник", мне навсегда, на всю жизнь запомнился образ этого римского императора, одного из самых интересных и в римской истории, и в истории человечества вообще.
Оригинал, философ на троне, пошедший против течения в своей борьбе с христианством и возрождении уже мертвой традиции язычества.
И вот, сейчас, в поисках материалов по истории Сирии, я начал с древности, Рима и Византии. И наткнулся на письма Юлиана. Не читал их раньше. Оказалось, он хороший философ.
Поэтому я решил запостить выборку его мыслей. Сгруппировав их по рубрикам.
О жизни:
1. "Ибо когда скалы сталкиваются со скалами, а камни с камнями, то они не приносят этим друг другу пользы, но более сильный легко стирает более слабого". [Письмо №37, Юлиан против Нила, конец 362 года].
2. "... Не большой подвиг - упрекать других, а большое дело - сделать самого себя безупречным". [Письмо №37].
О мертвых: "Мертвые скорее, чем живые, могут отплатить тем, кто их беспокоит". [Письмо 37].
Как правильно жить:
1. "Ведь я глубоко убежден, что соединять в себе мягкость и благоразумие с мужеством и силой, одно - выказывать добродетельным людям, а другое - неумолимо использовать для исправления порочных, - удел немалых дарований и немалой доблести. И я молюсь, чтобы ты сосредоточился на обеих этих целях, и чтобы из этого возникло единое благо. Ведь мудрейшие из древних не без основания считали, что это - конечная цель всех добродетелей". [Письмо №4, Алипию, брату Цезария].
2. "Ведь мы видим, что не те солдаты нуждаются в союзниках, кто находится в мире, но, по моему мнению, те, кто испытывает всю тяжесть войны, и не те кормчие, кто не находится в плавании, зовут на помощь плывущих, но те, кто в море, призывают не занятых. Итак, прежде всего кажется справедливым, чтобы имеющие досуг помогали тем, кто занят делами, сотрудничали с ними и указывали им, что надлежит предпринять, конечно, при том, как я думаю, условии, если заботятся они об одном и том же". [Письмо №16, Феодору, главному провинциальному жрецу].
О дружбе:
1. "Возможно, для частных лиц показывать письма царей простакам - предмет хвастовства и тщеславия, как служат для хвастовства кольца, носимые безвкусными людьми; настоящая же дружба бывает большей частью между людьми равного положения. Но бывает и иной род дружбы, когда восхищаются не притворно, но искренне и когда человек, превосходящий или способностями или тем, что ему даровала судьба, искренне любит человека кроткого, умеренного и благоразумного". [Письмо №23, Филиппу: он, возможно, каппадокиец, ревностный язычник, пострадавший после гибели Юлиана, с которым переписывался Либаний. Написано в начале 362 года, когда Юлиан готовился отправиться из Константинополя через Малую Азию в Антиохию].
2. "Мудрый Гесиод считал, что нужно созывать на праздники соседей, чтобы веселиться вместе 2, ибо они вместе с нами страдают и тревожатся, когда выпадает какое-нибудь неожиданное несчастье. Я же говорю, что нужно созывать друзей, а не соседей, и причина этому та, что сосед может быть врагом, а друг может быть врагом не больше, чем белое - черным, а горячее - холодным". [Письмо №24, Евстохию. Евстохий из Палестины - ритор и знаток законов, о котором часто говорил в своих письмах Либаний, или другой Евстохий, каппадокийский юрист, упоминаемый «Свидой»: кому из них это письмо - неясно. Написано незадолго до января 363 года, когда вступили в должность Юлиан и Саллюстий].
3. "Разве нужно ожидать приглашения? Приходить, когда угодно, не лучше ли, чем никогда?"
[Письмо №33, Аристоксену-философу. Лицо неизвестное. Написано после июня 362 года, когда Юлиан отправился из Константинополя через Малую Азию в Антиохию].
4. "... Если мы будем изгонять тех, кто приходит к нам по доброй воле, никто не будет с охотой слушать наши увещания". [Письмо №34, неизвестному. Как видно из текста, это какой-то языческий деятель, упрекавший Юлиана за покровительство Пегасию. Написано во время путешествия Юлиана из Константинополя в Сирию через Малую Азию после июня 362 г].
О клевете, ругани и злобе:
1. "... Истинно прекрасному и великодушному человеку подобает «злое слышать, но не говорить». То, что брошено в прочные, правильно сложенные стены, не остается на них и не разбивает их, и не застревает в них, но с еще большей силой отбрасывается на того, кто бросил; подобно этому и всякая ругань, клевета и несправедливые оскорбления, которыми осыпают истинно прекрасного мужа, никак не затрагивают его, но обращаются на голову того, от кого они исходили". [Письмо №35, Юлиану-дяде, после июля 362 г.].
2. "И хотя поэты часто говорят, что молва - богиня (а если угодно, пусть она будет лишь демоном), но молве не во всем можно верить, возможно, потому что род демонов не полностью чист и совершенен, как род богов, но некоторым образом причастен и к противоположной природе. Если же и не годится так говорить о прочих демонах, то о молве я твердо знаю, что говорю, а именно, что она возвещает и много лжи и много правды ..." [Письмо "37, Юлиан против Нила, конец 362 г.].
О женщинах и их вере:
"«Одно лишь время - добрым оправданье» 2 - это мы узнали у древних. Я добавил бы - и благочестивым и богобоязненным. Но ты скажешь - и любовь Пенелопы к мужу засвидетельствовало время. Да кто же поставит в женщине любовь к богам на второе место после любви к мужу, и не покажется ли такой человек весьма упившимся мандрагорой?" [Письмо №36, Калликсине, жрице матери богов, во время путешествия в Антиохию в июле 362 г.].
О политике:
1. "Те, кто ненавистен стоящим у власти, быстро отходят от всяких дел - самое легкое, а для умного человека, можно сказать, - и самое приятное; если же они вынуждены сверх этого потерпеть еще небольшое наказание, они терпят потерю имущества, а вершиной гнева и, как говорят, «неизлечимым страданием» является потеря жизни". [Письмо №37, Юлиан против Нила, конец 362 г.].
2. "Ведь есть у вас законы, которые все должны высоко чтить и уважать. И хотя случается, что отдельные лица и преступают законы, обществу в целом надлежит иметь хорошие законы, им повиноваться и не преступать того, что издавна было прекрасно узаконено". [Письмо №29. Император Цезарь Юлиан Величайший Август народу Александрии].
О философии:
1. "... Нет никого, кого бы не могла исправить философия, что образ жизни, привычки, страсти любого человека и вообще все подобное может быть ею очищено. В самом деле, если она помогает только тем, кто и по природе хорош и воспитан хорошо, то ничего особенно удивительного в ней нет. Если же она в силах привести к свету людей, до этого времени склонных ко злу, вот тогда она, по-моему, заслуживает особого восхищения". [Письмо №37, Юлиан против Нила, конец 362 года].
2. "Если кто-либо убедил вас, что для людей есть что-то более приятное и полезное, чем спокойно предаваться на досуге философским размышлениям, то он и сам заблуждается, и других вводит в заблуждение". [Письмо №2, Эвмению и Фариану, не позже декабря 359 года].
Письмо №30. Эдикт, запрещающий христианам преподавать.
"Мы считаем, что истинное учение заключается не в прекрасном звучании речи, но в здравом суждении разумной души и истинных представлениях о хорошем и плохом, прекрасном и постыдном. И кто думает одно, а учит своих учеников другому, тот, очевидно, так же далек от преподавания, как и от того, чтобы быть честным человеком. И если у кого-нибудь в чем-либо, самом малом, есть расхождение между мыслью и словом, то все равно это - зло, хотя и терпимое; но если кто в величайших вещах думает одно, а учит другому, противоположному своим мыслям, то разве это не образ действий торгашей, причем не дельных торговцев, а самых негодных людей? Ведь они восхваляют больше всего то, что сами же считают наиболее дурным, привлекая и обманывая похвалами тех, кому, как я думаю, хотят всучить свои плохие товары.
Итак, всем, заявляющим о своем намерении что-либо преподавать, надлежит быть людьми нравственными, не таить в душе мыслей, враждебных тем, какие они излагают публично, а более всего такими надлежит быть тем, кто наставляет юношей в искусстве слова и толкует древние сочинения - риторам, грамматикам, а еще более - софистам. Ведь они хотят быть для других наставниками не только в искусстве речи, но и в нравах и говорят, что к ним же относится преподавание политической философии.
Правда это или нет - этого сейчас мы не затрагиваем. Я хвалю тех, кто стремится к столь прекрасной профессии, но я стал бы хвалить их еще больше, если бы они не лгали и не позорили сами себя, думая одно, а обучая своих учеников другому. В самом деле, ведь для Гомера, и Гесиода, и Демосфена, и Геродота, и Фукидида, и Исократа, и Лисия боги были наставниками во всяком учении. Разве не считали себя одни из них - служителями Гермеса, другие - муз? Чудовищно, думаю я, толковать их творения и быть нечестивыми по отношению к богам, которых те почитали. Но, считая это чудовищным, я отнюдь не говорю, что они обязательно должны из-за учеников изменить свои убеждения, а предоставляю им свободу выбора или не учить тому, что они не считают хорошим, или, если они хотят учить, то учить прежде всего делом и убеждать учеников, что ни Гомер, ни Гесиод, и никто из тех, кого они толкуют...... и чье невежество и заблуждение по отношению к богам они порицали, на самом деле не таковы. Ведь кто при этом кормится, зарабатывая деньги на их сочинениях, тем самым признаются, что они - корыстолюбивейшие люди, готовые на все ради нескольких драхм.
До сего времени было много причин не посещать храмы, и нависающий со всех сторон страх мог служить извинением тем, кто скрывал истиннейшие представления о богах. Но теперь же, когда боги дали нам свободу, мне кажется чудовищным учить людей тому, что сам не считаешь хорошим. Но если они действительно считают мудрыми тех, толкователями и комментаторами кого они восседают, пусть прежде всего подражают им в почитании богов. Если же они полагают, что те обманывались в том, кого наиболее чтили, то пусть идут в церкви галилеян и там толкуют Матвея и Луку...
Ваш закон повелевает вам воздерживаться от мяса жертвенных животных; я же хочу, чтобы и ваши уши и язык, как вы выражаетесь, «возродились»... от того, в чем хорошо было бы всегда быть участником и мне и каждому, кто делает или думает так, как мне нравится.
Таков общий закон для всех учителей и наставников в образовании. Но никому из юношей не запрещается посещать занятия. Ведь неразумно закрывать лучший путь перед мальчиками, не знающими еще, к чему обратиться, и против воли, страхом влечь их к вере предков. И хотя было бы справедливо лечить их и против собственной воли, как лечат безумных, мы оказываем снисходительность всем страдающим этой болезнью. Ибо, нужно, я думаю, учить, а не наказывать этих безумцев".
Оригинал, философ на троне, пошедший против течения в своей борьбе с христианством и возрождении уже мертвой традиции язычества.
И вот, сейчас, в поисках материалов по истории Сирии, я начал с древности, Рима и Византии. И наткнулся на письма Юлиана. Не читал их раньше. Оказалось, он хороший философ.
Поэтому я решил запостить выборку его мыслей. Сгруппировав их по рубрикам.
О жизни:
1. "Ибо когда скалы сталкиваются со скалами, а камни с камнями, то они не приносят этим друг другу пользы, но более сильный легко стирает более слабого". [Письмо №37, Юлиан против Нила, конец 362 года].
2. "... Не большой подвиг - упрекать других, а большое дело - сделать самого себя безупречным". [Письмо №37].
О мертвых: "Мертвые скорее, чем живые, могут отплатить тем, кто их беспокоит". [Письмо 37].
Как правильно жить:
1. "Ведь я глубоко убежден, что соединять в себе мягкость и благоразумие с мужеством и силой, одно - выказывать добродетельным людям, а другое - неумолимо использовать для исправления порочных, - удел немалых дарований и немалой доблести. И я молюсь, чтобы ты сосредоточился на обеих этих целях, и чтобы из этого возникло единое благо. Ведь мудрейшие из древних не без основания считали, что это - конечная цель всех добродетелей". [Письмо №4, Алипию, брату Цезария].
2. "Ведь мы видим, что не те солдаты нуждаются в союзниках, кто находится в мире, но, по моему мнению, те, кто испытывает всю тяжесть войны, и не те кормчие, кто не находится в плавании, зовут на помощь плывущих, но те, кто в море, призывают не занятых. Итак, прежде всего кажется справедливым, чтобы имеющие досуг помогали тем, кто занят делами, сотрудничали с ними и указывали им, что надлежит предпринять, конечно, при том, как я думаю, условии, если заботятся они об одном и том же". [Письмо №16, Феодору, главному провинциальному жрецу].
О дружбе:
1. "Возможно, для частных лиц показывать письма царей простакам - предмет хвастовства и тщеславия, как служат для хвастовства кольца, носимые безвкусными людьми; настоящая же дружба бывает большей частью между людьми равного положения. Но бывает и иной род дружбы, когда восхищаются не притворно, но искренне и когда человек, превосходящий или способностями или тем, что ему даровала судьба, искренне любит человека кроткого, умеренного и благоразумного". [Письмо №23, Филиппу: он, возможно, каппадокиец, ревностный язычник, пострадавший после гибели Юлиана, с которым переписывался Либаний. Написано в начале 362 года, когда Юлиан готовился отправиться из Константинополя через Малую Азию в Антиохию].
2. "Мудрый Гесиод считал, что нужно созывать на праздники соседей, чтобы веселиться вместе 2, ибо они вместе с нами страдают и тревожатся, когда выпадает какое-нибудь неожиданное несчастье. Я же говорю, что нужно созывать друзей, а не соседей, и причина этому та, что сосед может быть врагом, а друг может быть врагом не больше, чем белое - черным, а горячее - холодным". [Письмо №24, Евстохию. Евстохий из Палестины - ритор и знаток законов, о котором часто говорил в своих письмах Либаний, или другой Евстохий, каппадокийский юрист, упоминаемый «Свидой»: кому из них это письмо - неясно. Написано незадолго до января 363 года, когда вступили в должность Юлиан и Саллюстий].
3. "Разве нужно ожидать приглашения? Приходить, когда угодно, не лучше ли, чем никогда?"
[Письмо №33, Аристоксену-философу. Лицо неизвестное. Написано после июня 362 года, когда Юлиан отправился из Константинополя через Малую Азию в Антиохию].
4. "... Если мы будем изгонять тех, кто приходит к нам по доброй воле, никто не будет с охотой слушать наши увещания". [Письмо №34, неизвестному. Как видно из текста, это какой-то языческий деятель, упрекавший Юлиана за покровительство Пегасию. Написано во время путешествия Юлиана из Константинополя в Сирию через Малую Азию после июня 362 г].
О клевете, ругани и злобе:
1. "... Истинно прекрасному и великодушному человеку подобает «злое слышать, но не говорить». То, что брошено в прочные, правильно сложенные стены, не остается на них и не разбивает их, и не застревает в них, но с еще большей силой отбрасывается на того, кто бросил; подобно этому и всякая ругань, клевета и несправедливые оскорбления, которыми осыпают истинно прекрасного мужа, никак не затрагивают его, но обращаются на голову того, от кого они исходили". [Письмо №35, Юлиану-дяде, после июля 362 г.].
2. "И хотя поэты часто говорят, что молва - богиня (а если угодно, пусть она будет лишь демоном), но молве не во всем можно верить, возможно, потому что род демонов не полностью чист и совершенен, как род богов, но некоторым образом причастен и к противоположной природе. Если же и не годится так говорить о прочих демонах, то о молве я твердо знаю, что говорю, а именно, что она возвещает и много лжи и много правды ..." [Письмо "37, Юлиан против Нила, конец 362 г.].
О женщинах и их вере:
"«Одно лишь время - добрым оправданье» 2 - это мы узнали у древних. Я добавил бы - и благочестивым и богобоязненным. Но ты скажешь - и любовь Пенелопы к мужу засвидетельствовало время. Да кто же поставит в женщине любовь к богам на второе место после любви к мужу, и не покажется ли такой человек весьма упившимся мандрагорой?" [Письмо №36, Калликсине, жрице матери богов, во время путешествия в Антиохию в июле 362 г.].
О политике:
1. "Те, кто ненавистен стоящим у власти, быстро отходят от всяких дел - самое легкое, а для умного человека, можно сказать, - и самое приятное; если же они вынуждены сверх этого потерпеть еще небольшое наказание, они терпят потерю имущества, а вершиной гнева и, как говорят, «неизлечимым страданием» является потеря жизни". [Письмо №37, Юлиан против Нила, конец 362 г.].
2. "Ведь есть у вас законы, которые все должны высоко чтить и уважать. И хотя случается, что отдельные лица и преступают законы, обществу в целом надлежит иметь хорошие законы, им повиноваться и не преступать того, что издавна было прекрасно узаконено". [Письмо №29. Император Цезарь Юлиан Величайший Август народу Александрии].
О философии:
1. "... Нет никого, кого бы не могла исправить философия, что образ жизни, привычки, страсти любого человека и вообще все подобное может быть ею очищено. В самом деле, если она помогает только тем, кто и по природе хорош и воспитан хорошо, то ничего особенно удивительного в ней нет. Если же она в силах привести к свету людей, до этого времени склонных ко злу, вот тогда она, по-моему, заслуживает особого восхищения". [Письмо №37, Юлиан против Нила, конец 362 года].
2. "Если кто-либо убедил вас, что для людей есть что-то более приятное и полезное, чем спокойно предаваться на досуге философским размышлениям, то он и сам заблуждается, и других вводит в заблуждение". [Письмо №2, Эвмению и Фариану, не позже декабря 359 года].
Письмо №30. Эдикт, запрещающий христианам преподавать.
"Мы считаем, что истинное учение заключается не в прекрасном звучании речи, но в здравом суждении разумной души и истинных представлениях о хорошем и плохом, прекрасном и постыдном. И кто думает одно, а учит своих учеников другому, тот, очевидно, так же далек от преподавания, как и от того, чтобы быть честным человеком. И если у кого-нибудь в чем-либо, самом малом, есть расхождение между мыслью и словом, то все равно это - зло, хотя и терпимое; но если кто в величайших вещах думает одно, а учит другому, противоположному своим мыслям, то разве это не образ действий торгашей, причем не дельных торговцев, а самых негодных людей? Ведь они восхваляют больше всего то, что сами же считают наиболее дурным, привлекая и обманывая похвалами тех, кому, как я думаю, хотят всучить свои плохие товары.
Итак, всем, заявляющим о своем намерении что-либо преподавать, надлежит быть людьми нравственными, не таить в душе мыслей, враждебных тем, какие они излагают публично, а более всего такими надлежит быть тем, кто наставляет юношей в искусстве слова и толкует древние сочинения - риторам, грамматикам, а еще более - софистам. Ведь они хотят быть для других наставниками не только в искусстве речи, но и в нравах и говорят, что к ним же относится преподавание политической философии.
Правда это или нет - этого сейчас мы не затрагиваем. Я хвалю тех, кто стремится к столь прекрасной профессии, но я стал бы хвалить их еще больше, если бы они не лгали и не позорили сами себя, думая одно, а обучая своих учеников другому. В самом деле, ведь для Гомера, и Гесиода, и Демосфена, и Геродота, и Фукидида, и Исократа, и Лисия боги были наставниками во всяком учении. Разве не считали себя одни из них - служителями Гермеса, другие - муз? Чудовищно, думаю я, толковать их творения и быть нечестивыми по отношению к богам, которых те почитали. Но, считая это чудовищным, я отнюдь не говорю, что они обязательно должны из-за учеников изменить свои убеждения, а предоставляю им свободу выбора или не учить тому, что они не считают хорошим, или, если они хотят учить, то учить прежде всего делом и убеждать учеников, что ни Гомер, ни Гесиод, и никто из тех, кого они толкуют...... и чье невежество и заблуждение по отношению к богам они порицали, на самом деле не таковы. Ведь кто при этом кормится, зарабатывая деньги на их сочинениях, тем самым признаются, что они - корыстолюбивейшие люди, готовые на все ради нескольких драхм.
До сего времени было много причин не посещать храмы, и нависающий со всех сторон страх мог служить извинением тем, кто скрывал истиннейшие представления о богах. Но теперь же, когда боги дали нам свободу, мне кажется чудовищным учить людей тому, что сам не считаешь хорошим. Но если они действительно считают мудрыми тех, толкователями и комментаторами кого они восседают, пусть прежде всего подражают им в почитании богов. Если же они полагают, что те обманывались в том, кого наиболее чтили, то пусть идут в церкви галилеян и там толкуют Матвея и Луку...
Ваш закон повелевает вам воздерживаться от мяса жертвенных животных; я же хочу, чтобы и ваши уши и язык, как вы выражаетесь, «возродились»... от того, в чем хорошо было бы всегда быть участником и мне и каждому, кто делает или думает так, как мне нравится.
Таков общий закон для всех учителей и наставников в образовании. Но никому из юношей не запрещается посещать занятия. Ведь неразумно закрывать лучший путь перед мальчиками, не знающими еще, к чему обратиться, и против воли, страхом влечь их к вере предков. И хотя было бы справедливо лечить их и против собственной воли, как лечат безумных, мы оказываем снисходительность всем страдающим этой болезнью. Ибо, нужно, я думаю, учить, а не наказывать этих безумцев".