Всё-таки почти никого нет круче Антрекота
Принца Гамлета подменили в университете -
Настоящий бы никогда не вернулся в наше болото.
Этот ходит как толстое пугало, спит при свете
И все время смотрит, словно ищет кого-то.
Он бормочет слова, непонятные, неживые,
Задурил девчонок от Кронборга до самого юга,
И ему, а не Клавдию, докладывают часовые,
Если ночью с ними разговаривает не вьюга.
Он приедет в Виттенберг к началу семестра, с приятелем и котомкой,
Пристроит череп на полке, нальет - себе, ему и Горацио.
Будет кашлять. История - сплошные потемки,
Проще сделать ее, чем потом разбираться
В штабелях, мотивах, портьерах, народных массах,
Полоумной мести, чужих сторонах кровати.
Будь он принцем - стал бы перегноем для Фортинбраса.
Так - убил и уехал. Обычный преподаватель.
Настоящий бы никогда не вернулся в наше болото.
Этот ходит как толстое пугало, спит при свете
И все время смотрит, словно ищет кого-то.
Он бормочет слова, непонятные, неживые,
Задурил девчонок от Кронборга до самого юга,
И ему, а не Клавдию, докладывают часовые,
Если ночью с ними разговаривает не вьюга.
Он приедет в Виттенберг к началу семестра, с приятелем и котомкой,
Пристроит череп на полке, нальет - себе, ему и Горацио.
Будет кашлять. История - сплошные потемки,
Проще сделать ее, чем потом разбираться
В штабелях, мотивах, портьерах, народных массах,
Полоумной мести, чужих сторонах кровати.
Будь он принцем - стал бы перегноем для Фортинбраса.
Так - убил и уехал. Обычный преподаватель.