Проблема божественного.
Последнее время я долго вертел в голове одну и ту же тему - а именно, пытался построить цельную и непротиворечивую модель представлений о Боге, которая при этом была бы в достаточной степени гуманистической и отвечала антропному принципу. По итогам двухлетней работы я пришел к выводу, что это невозможно. При этом я не считаю, что единственным выходом из тупика является атеизм в привычном смысле этого слова, и сейчас попробую объяснить, почему.
Что мы обычно имеем в виду, когда говорим "Бог" с большой буквы? Мы имеем в виду нечто абсолютное, глобальное и наделенное определенным набором признаков. Оставив в данном случае без внимания проблемы всяческих всеблагостей и всемогуществ, я хотел бы отметить два важнейших предиката, без которых ни одно развитое представление о едином Боге не существует.
Первое свойство Бога - его непостижимость, нахождение вне пределов человеческой логики (бытие выше их). Второе - абсолютная самодостаточность, или, если быть точнее, самозамкнутость в пределах собственной силы. Люди Богу не нужны, он прекрасно справляется (справился бы) со всеми своими делами и без них, просто предполагается, что он в своей совершенной милости может позволить себе потратить часть своего безграничного ресурса на любовь к людям и заботу о них.
Что же мы в таком случае можем сказать о роли людей в богоустроенном мироздании? В первую очередь то, что они, люди, не необходимы. Вообще-то Богу при таком раскладе не необходимо вообще ничего, он снисходит до бытия просто потому, что непостижимым образом его зачем-то любит (и сама эта тема - Великая Тайна Божественной любви к несовершенному бытию - является как раз имплицитным доказательством божественной непостижимости). Что при таком раскладе остается человеку? Ничем помочь Богу он не может, ничего сделать полезного для Бога не может, преодолеть своего несовершенства самостоятельно, без помощи Бога, опять-таки не может. Ему остается только уповать на божественную любовь, природу и суть которой он никак не может ни понять, ни описать. При этом его личная судьба находится полностью в Божьих руках.
Маленькое фрейдистское отступление: не самоочевидна ли здесь картина отношений очень маленького, только начавшего осознавать себя ребенка с очень властным, не желающим объяснять ребенку логику своих поступков родителем? Ты не понимаешь, чего хочет мама. Ты никогда (по крайней мере в пределах охватываемого твоим воображением времени) не поймешь, чего хочет мама. Ты глупый, слабый и бесконечно зависимый. Но мама все равно тебя любит, хотя и абсолютно непонятно, почему. Конец маленького фрейдистского отступления.
Так или иначе, везде, где модель Бога возникает в человеческой голове, она всегда влечет за собой эти две максимы. Это есть в иудаизме, в христианстве, в исламе. Более того, это есть даже в развитых политеистических религиях типа греческой - по крайней мере, во времена Сократа уже считалось неблагочестивым мнение, что жертвы нужны богам для жизни и действия - жертвоприношение уже стало моральным и нравственным долгом, а не просто частью договора типа do ut des. А Зевс в трагедиях выступает как непостижимый вседержитель человеческой воли. Думаю, что эллинизм проиграл конкуренцию с христианством и не породил свего монотеизма просто потому, что христиане добавили к этому портрету любовь - а все-таки авторитарный и непостижимый родитель, который тебя хотя бы почему-то как-то любит, лучше авторитарного непостижимого родителя, которому ты в сущности абсолютно пофиг - а именно таким становился постепенно формирующийся единый Бог эллинизма.
При этом тотальный отказ от Бога зачастую ничего в голове не меняет. Если у меня прописана в биосе модель "ребенок/раб", и я пытаюсь механически выйти из-под опеки родителя/хозяина, ничего не делая с моделью как таковой, то я не стану ни взрослым, ни свободным. Я стану беглым рабом, или ребенком, сбежавшим из дома, который мыкается по впискам и схронам, но на самом деле к самостоятельной жизни неспособен. И скорее всего дело кончится всего лишь тем, что я найду себе другого хозяина. Это может быть Государство, Нация, Идеология, Дело, Организация... это может быть, в сущности, Возлюбленный, Вождь, или Любовь и Служение как таковые. Это может быть, увы, Бутылка или Игла. Пока я не найду, как мне действительно стать свободным, я буду в заднице, куда бы я не пошел.
Но ведь другой подход к взаимоотношениям человека и Бога существовал и существует. И я не знаю, как для кого - тут вряд ли существуют универсальные рецепты - но для меня это явно выход. Я имею в виду неоднократно всплывавшие в человеческой философии и культуре модели - как сказал бы сэр Терри - конституционной религии.
Я говорю здесь о любых вариантах отношений человека и Бога, при которых они являются сотрудниками в общем деле. Где у Бога есть конкретные и вполне понимаемые планы, а человек может участвовать в них, и тем самым приносить Богу конкретную и ощутимую пользу. Тем самым человек становится вполне объективно ценен для Бога как партнер. Такая модель всплывала краешком в дуалистических ересях христианства, в хасидизме на ранних его стадиях (сам Бешт и его ближайшие наследники, а не современный мертвый ужас на их костях), кое-что ловили суфии (по крайней мере, тот же Хайям весь террор классической модели авторитарного Бога понимал вполне). Но наиболее полно эта схема, как мне кажется, проявлена в старинном анимизме и в зороастризме Гат.
Мир анимиста вообще лишен Бога as is. Для него мироздание населено огромным количеством сил, благих и неблагих, и человек своей свободной волей решает, с какими из них находиться в каких отношениях. Так или иначе, в человеке большая часть из них так или иначе заинтересована. И это не обязательно заинтересованность чисто меркантильного порядка - шаман и его дух-покровитель-спутник могут быть настоящими друзьями.
Зороастризм в его гатическом изводе дорисовывает эту картину. Представление о сонме благих духов венчается в нем фигурой Высшего Доброго Существа, Владыки-Мудреца (именно так переводится Ахура-Мазда). Но и Ормазд не может жить и действовать сам по себе. В его творческом действии и борьбе с деструктором-Ахриманом человек принимает самое деятельное участие. Каждое действие человека, совершенное по "Правде"-Аша, является актуальным, деятельным участием в деле Мазды. Мир зороастризма, как и мир анимизма, это мир, где Высший Дух может быть благодарен людям, и воздавать им добром в качестве подлинной награды, а не непостижного милосердия ни за что. Вопрос в том, что это существо самоочевидно не всесильно, и оттого и нуждается частотно в человеческой помощи. Без людей финальное преобразование мира, зороастрийское Фрашо-Керети, неосуществимо - ведь сами по себе силы Ормазда и Ахримана равны.
Почему я говорю здесь "Высший Дух", "это существо" и пр.? Потому что слова "Бог" в авестине нет. Отсутствует как таковое. Есть ахуры, "владыки", есть спента, "святые", и амеша, "бессмертные", но никакого "Бога", отдельного, уникального слова для Вседержителя-Абсолюта или хотя бы существа, качественно отличающегося от остальных по силе и сущности, нет. Именно поэтому я и полагаю, что гатический зороастризм есть штука принципиально иной природы, чем "авраамические" (да простит меня старина Абрахам, который родил бы ежа вместо Исаака, если б узнал, что называется его именем!) религии откровения, а именно - что он есть развитие и надстройка анимизма, и сам Ормазд - не "теос", а всего лишь самый большой и добрый "даймон" - к слову, он никак не может быть theos'ом или deus'ом еще и потому, что сами эти слова, как и имя собственное Зевс-Dzeus происходят от слова "дэв", а дэвы в зороастризме известно кто.
Что мы обычно имеем в виду, когда говорим "Бог" с большой буквы? Мы имеем в виду нечто абсолютное, глобальное и наделенное определенным набором признаков. Оставив в данном случае без внимания проблемы всяческих всеблагостей и всемогуществ, я хотел бы отметить два важнейших предиката, без которых ни одно развитое представление о едином Боге не существует.
Первое свойство Бога - его непостижимость, нахождение вне пределов человеческой логики (бытие выше их). Второе - абсолютная самодостаточность, или, если быть точнее, самозамкнутость в пределах собственной силы. Люди Богу не нужны, он прекрасно справляется (справился бы) со всеми своими делами и без них, просто предполагается, что он в своей совершенной милости может позволить себе потратить часть своего безграничного ресурса на любовь к людям и заботу о них.
Что же мы в таком случае можем сказать о роли людей в богоустроенном мироздании? В первую очередь то, что они, люди, не необходимы. Вообще-то Богу при таком раскладе не необходимо вообще ничего, он снисходит до бытия просто потому, что непостижимым образом его зачем-то любит (и сама эта тема - Великая Тайна Божественной любви к несовершенному бытию - является как раз имплицитным доказательством божественной непостижимости). Что при таком раскладе остается человеку? Ничем помочь Богу он не может, ничего сделать полезного для Бога не может, преодолеть своего несовершенства самостоятельно, без помощи Бога, опять-таки не может. Ему остается только уповать на божественную любовь, природу и суть которой он никак не может ни понять, ни описать. При этом его личная судьба находится полностью в Божьих руках.
Маленькое фрейдистское отступление: не самоочевидна ли здесь картина отношений очень маленького, только начавшего осознавать себя ребенка с очень властным, не желающим объяснять ребенку логику своих поступков родителем? Ты не понимаешь, чего хочет мама. Ты никогда (по крайней мере в пределах охватываемого твоим воображением времени) не поймешь, чего хочет мама. Ты глупый, слабый и бесконечно зависимый. Но мама все равно тебя любит, хотя и абсолютно непонятно, почему. Конец маленького фрейдистского отступления.
Так или иначе, везде, где модель Бога возникает в человеческой голове, она всегда влечет за собой эти две максимы. Это есть в иудаизме, в христианстве, в исламе. Более того, это есть даже в развитых политеистических религиях типа греческой - по крайней мере, во времена Сократа уже считалось неблагочестивым мнение, что жертвы нужны богам для жизни и действия - жертвоприношение уже стало моральным и нравственным долгом, а не просто частью договора типа do ut des. А Зевс в трагедиях выступает как непостижимый вседержитель человеческой воли. Думаю, что эллинизм проиграл конкуренцию с христианством и не породил свего монотеизма просто потому, что христиане добавили к этому портрету любовь - а все-таки авторитарный и непостижимый родитель, который тебя хотя бы почему-то как-то любит, лучше авторитарного непостижимого родителя, которому ты в сущности абсолютно пофиг - а именно таким становился постепенно формирующийся единый Бог эллинизма.
При этом тотальный отказ от Бога зачастую ничего в голове не меняет. Если у меня прописана в биосе модель "ребенок/раб", и я пытаюсь механически выйти из-под опеки родителя/хозяина, ничего не делая с моделью как таковой, то я не стану ни взрослым, ни свободным. Я стану беглым рабом, или ребенком, сбежавшим из дома, который мыкается по впискам и схронам, но на самом деле к самостоятельной жизни неспособен. И скорее всего дело кончится всего лишь тем, что я найду себе другого хозяина. Это может быть Государство, Нация, Идеология, Дело, Организация... это может быть, в сущности, Возлюбленный, Вождь, или Любовь и Служение как таковые. Это может быть, увы, Бутылка или Игла. Пока я не найду, как мне действительно стать свободным, я буду в заднице, куда бы я не пошел.
Но ведь другой подход к взаимоотношениям человека и Бога существовал и существует. И я не знаю, как для кого - тут вряд ли существуют универсальные рецепты - но для меня это явно выход. Я имею в виду неоднократно всплывавшие в человеческой философии и культуре модели - как сказал бы сэр Терри - конституционной религии.
Я говорю здесь о любых вариантах отношений человека и Бога, при которых они являются сотрудниками в общем деле. Где у Бога есть конкретные и вполне понимаемые планы, а человек может участвовать в них, и тем самым приносить Богу конкретную и ощутимую пользу. Тем самым человек становится вполне объективно ценен для Бога как партнер. Такая модель всплывала краешком в дуалистических ересях христианства, в хасидизме на ранних его стадиях (сам Бешт и его ближайшие наследники, а не современный мертвый ужас на их костях), кое-что ловили суфии (по крайней мере, тот же Хайям весь террор классической модели авторитарного Бога понимал вполне). Но наиболее полно эта схема, как мне кажется, проявлена в старинном анимизме и в зороастризме Гат.
Мир анимиста вообще лишен Бога as is. Для него мироздание населено огромным количеством сил, благих и неблагих, и человек своей свободной волей решает, с какими из них находиться в каких отношениях. Так или иначе, в человеке большая часть из них так или иначе заинтересована. И это не обязательно заинтересованность чисто меркантильного порядка - шаман и его дух-покровитель-спутник могут быть настоящими друзьями.
Зороастризм в его гатическом изводе дорисовывает эту картину. Представление о сонме благих духов венчается в нем фигурой Высшего Доброго Существа, Владыки-Мудреца (именно так переводится Ахура-Мазда). Но и Ормазд не может жить и действовать сам по себе. В его творческом действии и борьбе с деструктором-Ахриманом человек принимает самое деятельное участие. Каждое действие человека, совершенное по "Правде"-Аша, является актуальным, деятельным участием в деле Мазды. Мир зороастризма, как и мир анимизма, это мир, где Высший Дух может быть благодарен людям, и воздавать им добром в качестве подлинной награды, а не непостижного милосердия ни за что. Вопрос в том, что это существо самоочевидно не всесильно, и оттого и нуждается частотно в человеческой помощи. Без людей финальное преобразование мира, зороастрийское Фрашо-Керети, неосуществимо - ведь сами по себе силы Ормазда и Ахримана равны.
Почему я говорю здесь "Высший Дух", "это существо" и пр.? Потому что слова "Бог" в авестине нет. Отсутствует как таковое. Есть ахуры, "владыки", есть спента, "святые", и амеша, "бессмертные", но никакого "Бога", отдельного, уникального слова для Вседержителя-Абсолюта или хотя бы существа, качественно отличающегося от остальных по силе и сущности, нет. Именно поэтому я и полагаю, что гатический зороастризм есть штука принципиально иной природы, чем "авраамические" (да простит меня старина Абрахам, который родил бы ежа вместо Исаака, если б узнал, что называется его именем!) религии откровения, а именно - что он есть развитие и надстройка анимизма, и сам Ормазд - не "теос", а всего лишь самый большой и добрый "даймон" - к слову, он никак не может быть theos'ом или deus'ом еще и потому, что сами эти слова, как и имя собственное Зевс-Dzeus происходят от слова "дэв", а дэвы в зороастризме известно кто.