История одного кота
На самом деле речь пойдет не про этого кота, но я совсем забыла, как выглядел тот.
Так вот, история будет грустная. У моих родителей всегда было по два кота. Они считали, что так котам веселей, плюс у каждого была своя животина, которую не нужно было делить. Когда папа был жив, возле него постоянно терся один из котов.
На последней фотографии перед папиной смертью, которую я сделала на телефон, тот самый кот тоже присутствовал. Папа умер совершенно неожиданно для меня (он болел, но никогда не ходил в больницу, и преподносил любую болезнь как временное недомогание), и поэтому я очень боялась посмотреть на него неживого. Я приехала в Муромцево и сидела у подруги, не решаясь идти на похороны. Потом, конечно, пришлось. Так вот, перед тем, как ехать на кладбище, я стою в прихожей, куда выходит тот самый кот, и прямо у порога ложится так, как будто его кто-то рукой завалил. И я вижу такую картину, как он лежит кверху брюхом, а его шерсть приминается под невидимыми пальцами. Я недоуменно восклицаю: "Папа?" и зову маму, которая тоже видит эту картину.
С тех пор я точно знаю, что со смертью ничего не заканчивается, просто приобретает другой смысл.
Так вот, история будет грустная. У моих родителей всегда было по два кота. Они считали, что так котам веселей, плюс у каждого была своя животина, которую не нужно было делить. Когда папа был жив, возле него постоянно терся один из котов.
На последней фотографии перед папиной смертью, которую я сделала на телефон, тот самый кот тоже присутствовал. Папа умер совершенно неожиданно для меня (он болел, но никогда не ходил в больницу, и преподносил любую болезнь как временное недомогание), и поэтому я очень боялась посмотреть на него неживого. Я приехала в Муромцево и сидела у подруги, не решаясь идти на похороны. Потом, конечно, пришлось. Так вот, перед тем, как ехать на кладбище, я стою в прихожей, куда выходит тот самый кот, и прямо у порога ложится так, как будто его кто-то рукой завалил. И я вижу такую картину, как он лежит кверху брюхом, а его шерсть приминается под невидимыми пальцами. Я недоуменно восклицаю: "Папа?" и зову маму, которая тоже видит эту картину.
С тех пор я точно знаю, что со смертью ничего не заканчивается, просто приобретает другой смысл.