Этюд
Написанием вот таких штук я развлекался 6 лет назад... Каким же молодым надо было быть, чтобы таким заниматься! Где теперь все это :(
---
В момент, когда все тени выстроились по стеночкам, в тот миг, когда даже поребреки на мгновение вдохнули в себя весь дневной запас темноты, в лесу кто-то умер. А в городе все шло обычным чередом. Под вполне театральные звонки трамваев, с деревьев падала яркая листва. Средний человек думал об этих процессах, как о чем-то неизбежном. Потому что, когда земля становилась желтой от листьев, небо становилось глубоким и синим.. его становилось слишком много для одних лишь птиц, и хотелось летать. Человек в этой стране мог летать на самолете... но небо для самолета было таким же шершавым и плоским, как дорога для автомобиля.
Поэтому человек шел на огромный обрыв, становился на самый краюшек и заглядывал вниз. Оттуда на него мрачно смотрел другой человек. Потому что если кто-то стоит наверху, то кто-то непременно оказывается и внизу. Эти люди могли бы заняться делом... но когда небо такое синее - дела отходят на второй план. Люди занимаются взаимопониманием. Взаимопонимание - это такая штука, как игра в испорченный телефон. Если первый человек понимает второго, и второй понимает первого - то это вовсе не значит что они понимают одно и то же. В общем то, первый из этих людей был армянин. С горбатым носом и голубыми глазами на широкоскулом лице. Лицо это застыло в вопросе-восклицании "Вах?!" и никак не могло взять в толк, что происходит вокруг. А вокруг была осень.
Второй человек был дворничихой. Ее нарядный оранжевый жилет был писком коммунальной моды этого сезона. Она могла часами прятаться в листве с метлой, но чаще она все же орудовала ею, чтобы проявить свое универсальное существование на фоне буйства красок. Армянин прыгнул с обрыва... и полетел часто размахивая своими бровями... А дворничиха, боровшаяся с "грустью по осени", схватив метлу произвела предупредительный выстрел в воздух. Воздух проткнуло и на головы людей полился дождь. С каплями дождя с деревьев начала смываться оранжевая листва, краски стали тускнеть, и на улице все стало не таким, как было до выстрела. У Армянина стали промокать брови... и он начал падать. Но потом вспомнил о том, что взял с собой на прогулку зонтик, раскрыл его и стал летать под ним. У дворничихи не было зонтика... поэтому она намокла, но осталась все такой же оранжевой, как и раньше... а листья поблекли в потоках воды и не могли быть ей конкурентами.
Справа, у павильона "мороженое", сидели дети, у которых были краски. Дети раскрашивали ей лужи, которые начали появляться от дождя. Все лужи они красили в разные цвета, потому что их жизнь была пятнистой и цветастой, как ситцевая юбка, которую дворничиха одевала по праздникам молодости. Дождь усилился, и вода в лужах начала перемешиваться, потоки сливали ее в единую палитру, и к канализационному люку потянулась широкая радуга-река... Которая тут же отразилась на небе.. потому что обычно в лужах отражается небо, а тут, наверное из-за осени, все было наоборот. На небе остался черный армянин с голубыми глазами, под зонтиком, рядом с радугой... а на земле были цветные лужи, дети, листья и дворничиха в оранжевом жилете... Ну… И еще конечно были красные звонкие трамваи. Они были гусиницами, которые выползали из-за городского парка на улицы, чтобы помыться под дождем.
Армянин увидел с высоты полета над суетой, что нужен здесь - высоко поднял расправленные брови и мягко спланировал на мокрую, от дождя скамейку, стоящую рядом с дворничихой. И очень вовремя - ведь в этот момент, миг возвращения теней, в далеко неведомом ненормальном лесу кто-то, вдохнул полной грудью, охнул, ожил и улыбнулся: «Ой, что ж это я?».
---
В момент, когда все тени выстроились по стеночкам, в тот миг, когда даже поребреки на мгновение вдохнули в себя весь дневной запас темноты, в лесу кто-то умер. А в городе все шло обычным чередом. Под вполне театральные звонки трамваев, с деревьев падала яркая листва. Средний человек думал об этих процессах, как о чем-то неизбежном. Потому что, когда земля становилась желтой от листьев, небо становилось глубоким и синим.. его становилось слишком много для одних лишь птиц, и хотелось летать. Человек в этой стране мог летать на самолете... но небо для самолета было таким же шершавым и плоским, как дорога для автомобиля.
Поэтому человек шел на огромный обрыв, становился на самый краюшек и заглядывал вниз. Оттуда на него мрачно смотрел другой человек. Потому что если кто-то стоит наверху, то кто-то непременно оказывается и внизу. Эти люди могли бы заняться делом... но когда небо такое синее - дела отходят на второй план. Люди занимаются взаимопониманием. Взаимопонимание - это такая штука, как игра в испорченный телефон. Если первый человек понимает второго, и второй понимает первого - то это вовсе не значит что они понимают одно и то же. В общем то, первый из этих людей был армянин. С горбатым носом и голубыми глазами на широкоскулом лице. Лицо это застыло в вопросе-восклицании "Вах?!" и никак не могло взять в толк, что происходит вокруг. А вокруг была осень.
Второй человек был дворничихой. Ее нарядный оранжевый жилет был писком коммунальной моды этого сезона. Она могла часами прятаться в листве с метлой, но чаще она все же орудовала ею, чтобы проявить свое универсальное существование на фоне буйства красок. Армянин прыгнул с обрыва... и полетел часто размахивая своими бровями... А дворничиха, боровшаяся с "грустью по осени", схватив метлу произвела предупредительный выстрел в воздух. Воздух проткнуло и на головы людей полился дождь. С каплями дождя с деревьев начала смываться оранжевая листва, краски стали тускнеть, и на улице все стало не таким, как было до выстрела. У Армянина стали промокать брови... и он начал падать. Но потом вспомнил о том, что взял с собой на прогулку зонтик, раскрыл его и стал летать под ним. У дворничихи не было зонтика... поэтому она намокла, но осталась все такой же оранжевой, как и раньше... а листья поблекли в потоках воды и не могли быть ей конкурентами.
Справа, у павильона "мороженое", сидели дети, у которых были краски. Дети раскрашивали ей лужи, которые начали появляться от дождя. Все лужи они красили в разные цвета, потому что их жизнь была пятнистой и цветастой, как ситцевая юбка, которую дворничиха одевала по праздникам молодости. Дождь усилился, и вода в лужах начала перемешиваться, потоки сливали ее в единую палитру, и к канализационному люку потянулась широкая радуга-река... Которая тут же отразилась на небе.. потому что обычно в лужах отражается небо, а тут, наверное из-за осени, все было наоборот. На небе остался черный армянин с голубыми глазами, под зонтиком, рядом с радугой... а на земле были цветные лужи, дети, листья и дворничиха в оранжевом жилете... Ну… И еще конечно были красные звонкие трамваи. Они были гусиницами, которые выползали из-за городского парка на улицы, чтобы помыться под дождем.
Армянин увидел с высоты полета над суетой, что нужен здесь - высоко поднял расправленные брови и мягко спланировал на мокрую, от дождя скамейку, стоящую рядом с дворничихой. И очень вовремя - ведь в этот момент, миг возвращения теней, в далеко неведомом ненормальном лесу кто-то, вдохнул полной грудью, охнул, ожил и улыбнулся: «Ой, что ж это я?».