Одиночество в Вильнюсе
(Е.Бабушкин) Одиночество в Вильнюсе
Есть города для любви и города для работы, для тихой старости и для пьяной юности. А Вильнюс - лучшее место, чтобы просто побыть одному.
Днем у Трех крестов, пожалуй, слишком людно.
Знаете, все эти селфи на фоне неба.
Разбрызгивая пот, рвут жилы велосипедисты: вскарабкаться, отдышаться - и быстрей обратно, под гору, где вьется Вильняле и в Бернардинском саду поет фонтан.
Так днем.
А ночью - как же хорошо там ночью. Sono ubbidiente, dolce, amorosa. Розина завершает арию «В полуночной тиши» и поющий фонтан умолкает. Секундой раньше, с последним солнцем, гибнут мошки-однодневки и просыпаются цикады, которые проживут долго-долго, целое лето. Слушая Розину, цикад и тишину, я лежу на упругой траве и чертовски завидую тем, кто живет в этом городе, у подножья горы и каждую ночь может так поваляться.
Сытый голодного не разумеет, и рыбак не поймет, отчего бедуин тоскует по морю.
Житель Вильнюса не догадывается, что живет в центре чуда - в столице одиночества, в городе вне зоны доступа, в городе, удаляющем лишнее из контактов.
Es ist so traurig, sich allein zu freuen.
Пять лет и два города назад я боялся остаться один и носил сумку с принтом из Лессинга.
По-немецки - музыка, да и по-русски неплохо: «Радоваться в одиночестве - грустно».
read more
Страх навсегда пропал в Москве - вместе с той сумкой, украденной на станции «Автозаводская».
В Москве ты никогда не одинок. Тебя подпирают плечом 12 миллионов москвичей, 7 миллионов жителей пригородов и 4 миллиона мигрантов.
В сердце толпы я полюбил одиночество.
Нет, не такое, когда муть на донышке бокала, а в инстаграме - вялая вишня. Я полюбил правильное одиночество: последнее такси и первую поливальную машину, луну за тучей и кошачий глаз, сомкнутый дремой. Тихое одиночество, когда есть время подумать о всяком, о важном. В Москве это время наступает в четыре утра и длится до четверти пятого.
And indeed there will be time for the yellow smoke that slides along the street.
Т.С. Элиот хорошо понимал устройство настоящего одиночества, такого избыточного, что хватит и на двоих.
И днем и ночью Вильнюс полон этим чувством. Нужно просто свернуть с проспекта Гедиминаса во дворы, где трава сквозь асфальт, и белье на просушке, и старухин цветник, а в цветнике кот - хитрый, притворяется ромашкой.
- А мне тут скучно. Деревня! То ли дело Амстердам. Люблю туда слетать, - сказал мечтательный литовец, подавая мне лучшую в жизни чашку кофе.
Я был в том кафе первый, утренний, самый дорогой посетитель. Глаза у парня были такие красные, что стало ясно: ему и в Вильнюсе хватает Амстердама.
Глупый счастливец, не знающий своего счастья.
Не надо никуда летать. Достаточно свернуть с Pylimo на Rudninku, в костел Всех святых, где дверной проем так низок, что обязательно получишь по лбу, если не преклонил голову. Gloria in excelsis Deo et in terra pax hominibus bonae voluntatis. Опоздав к началу, я сажусь на краешек скамьи и блаженствую от собственного невежества. Латинская месса в центре литовской столицы, в бывшем еврейском гетто. Не зная латыни и не понимая, как все устроено у католиков, я слушаю мессу, как музыку.
Я абсолютно один и я полностью беззащитен под тысячей взглядов виленского барокко.
Всматриваюсь в строгие лица статуй. Пытаюсь читать по их губам и жестам, вчитываюсь их историю, и понимаю, что история эта самая старая - про целый мир от рождения до возрождения. Нет, не надо никуда лететь. Достаточно прийти на Барбакан, пролезть за ограду и свесить ноги. И никого не будет рядом, и целый город будет под рукой. Нет, никуда из Вильнюса не надо. Этот город подарит миг одиночества даже в разгар кутежа. Даже когда в кабаке двери гремят от угара, и медлительные литовские девушки превращаются в танцующих змей. Даже тогда возникает внезапный момент тишины, как в кино.
Мужчина вдруг снимает рубашку и вешает на лампу, чтобы светила глуше. Женщина улыбается краешком губ и отводит взгляд. Все застывает и снова бросается в пляс. А ты остаешься наедине с собой на фоне дикого веселья.
- Не, ну слушай! - сказал мне друг-литовец. - Миллион людей написали про Барбакан, и Deveti Vyrai уже исхоженное место. Придумай что-нибудь оригинальное!
Да не хочу я придумывать. Когда признаешься в любви, речь обычно идет о глазах и прочих классических прелестях. Красота пупка и большого пальца правой ноги открывается не сразу. Вот и я, влюбившись в город, лишь начинаю его познавать.
-А что, в Москве твоей неужели не выйдет побыть одному? Неужели Вильнюс такой уникальный? Ну, не знаю. Приходится поверить в литовское колдовство. Недаром гора Трех крестов раньше называлась - Лысой.
Недавно под Москвой продавали дом. Я подсчитал нули, запнулся, снова подсчитал -неизвестный чудак просил миллиард долларов за трехэтажную халупу c дорическими колоннами, яхт-клуб в подарок. Даже если риэлтор опечатался, ошибся раз в десять, все равно - ну за что же такие деньжищи? Я оценил расположение - на средненьком холме, у плохонькой речонки, но за толстенным забором - и понял вдруг, за что просили этот миллиард. За шанс отгородиться от всего лишнего. За одиночество. Полцарства за одиночество.
А в Вильнюсе - бесплатно.
http://ru.delfi.lt