Любимый нечеловек. Письмо первое. НЕДОЧЕЛОВЕЧНОСТЬ
М.Р.
Я не могу дождаться, когда сон сам закроет мои глаза. Очередной оборот минутной стрелки вознаграждает бессильными содроганиями глухие стены. Порой все кажется слишком доступным и близким, только за поворотом. Но от доступности всегда хотелось откреститься. Я выбираю направление по тлеющим в темноте окуркам, избегая звезд. Минуты потеряли свойство поощрять сладким привкусом момента. Успешные прорывания с кровью сквозь густые дебри добровольной разобщенности не балуют мягкой улыбкой вечности. Я продолжаю ехать - будто автостопом. Перебежками, не вдаваясь в суть. Не пуская никого к свое сердце, ибо в нем давно уже закипела грязная муть.
Н.Н.
Автостоп? Не так уж плохо… Пускай минуты потеряли силу непревзойденно яркой эмоции, пускай окурки вместо звезд, но ведь они тоже светят… Любую разобщенность поглотит Бытие, только оглянитесь вокруг… Вот он, светлый шугейз уходящего лета - немного уставшее солнце закуривает душноватую сигарету теплых дождей, люди все еще полуобнажены и опрометчиво беспечны, пока еще, пока еще… Август переворачивает душу, и мы смотрим внутрь себя, смотрим с одинокой и ироничной улыбкой, еще опасаясь детализировать руины, причиненные нам самими собой… Не пускайте, не пускайте никого, но выпускайте себя побродить - все же под звездами, все же по влажным и нежным травам предрассветных лугов…. Потому что душа не простит вам вашей героической сонливости, не простит, если пропустите отрешенный стук упавшего с ветки, раненного прогретой жесткой землей августовского яблока… Не простит, если пропустите колючий тонизирующий взрыв внезапного ночного купания, сокрушительный восход оранжевой до боли и до разрыва сердца огромной луны над черными от собственной тайны кукурузными полями… Не вдавайтесь в суть, Мария, глубокая, как горное озеро, потому что вы такая и есть, но оставляйте Бытию небольшое блюдечко с теплым молоком, как мы оставляем его порой шуршащему деликатно возле крыльца симпатичному и непричесанному, милому августовскому ежику…