Париж и немного бессонницы
Бармен Иван со скоростью стеллса разносит длинные айленды и стаканы с кличем свободных кубинцев. Посетители одобрительно кивают и встречают Ивана радостными воплями. Иван работает быстро и чётко. Ибо, чем быстрее принесёшь, тем больше присутствующих проснётся не дома, а где-нибудь на орбите Елисейских полей.
Весь кислород вокруг кто-то украл и заменил дымом от сигарет местного разлива. На танцполе сквозь него проглядываются кучевряжующиеся пары. А в колонках отчётливо слышны страдания жителей американского континента. Чернокожих, естественно. Западники называют это событие составным «блюз-найт». Нашим же людям, увидавшим это впервые, на ум приходят всякие там «медляки» и «обжиманцы».
Блюз плотно и надолго оседает в вашей голове и лёгких. Примерно до третьего стакана виски. После же начинается побочный эффект в виде сна. Домой мы отправились в двух шагах за полночь. Потому что блюз блюзом, а сон по расписанию. В такси вместе с нами были Стивен Хокинг, круги на полях и немного «ой, а мы поворот проехали». За пару тысяч рублей поворот догнали, а Хокинг испарился.
Каково же было моё удивление, когда, открывая дверь квартиры, я услышал знакомые блюзовые нотки. Будто бы за дверью рядом стоит сосед. Почему-то негр. Почему-то наблюдает за мной в глазок и почему-то стонет, словно на дворе март, а не два часа ночи.
Засыпал я также, слегка постанывая. Что-то вроде: «Я продам душу дьяволу на перекрёстке, только дайте поспать мне немножко».
А что? У нас тут почти, как в Миссисипи: блюз играет из каждого утюга. Утюги, правда, люди используют по назначению.
Например, вдруг забывают его выключить, когда им срочно откуда-то нужно уйти. Хитрый и находчивый народ.
Ехал я тут как-то на каток. В автобусе было тесновато. Людей много, все молчат и вежливо пытаются не уступать места вновьприбывшим.
- Мама, мама, а мы едем в Парррррижж? - громогласно спросила девочка, точно повторяя акцент юной француженки.
Автобус застыл и напрягся.
А в голове замелькали кафе с круассанами, шансон из граммофона и дама в неглиже на балконе второго этажа. Дама пьёт кофе, одаривает немногочисленных прохожих улыбкой и своим чудесным видом, открывающимся от лёгкого дуновения ветра. А на узких переулках внизу несовершеннолетние бородачи продают газеты, уворачиваясь от проезжающих карет и малолитражных авто.
- Нет, что ты? Мы едем к дедушке! - мамаша, словно обухом, огрела юное создание суровой реальностью. Реальность тяжела, но дитя не сдаётся.
- А когда, мы поедем в Парррижж? - после этих слов, мыльный пузырь из щёк девочки казалось вот-вот лопнет.
И правда, когда? Я вот лично уже измотался мыслями об Эйфелевой башне, «Стад де Франс» и о встречных «Vous êtes si belle!» (*)
Да после такого она просто обязана и меня отвезти в Париж!..
Мои щёки, последовав детскому примеру, также приняли округлую форму. И были похожи скорее на глобус. Причём Париж затерялся где-то справа, между носом и краешком губы.
- Молодой человек! Оплачиваем проезд! - передо мной возникла слегка подгулявшая униформа, ожидающая немедленной капитуляции всего человечества в автобусе.
Глобус пропал, а мой белый флаг оказался цвета трёх тысяч белорусских рублей.
- Мне один билет, - произношу вслух, а про себя добавляю, - до Парррижа…
И в голове вновь начали вырастать узкие улочки, шансон и Елисейские Поля. И Париж, вроде, не так уж далёк.
Кстати, пока я покупал билет, хитрая и находчивая мамаша выменяла Париж на чупа-чупс. Ибо лучше довольное дитя с чупа-чупсом в руке, чем грустное с Парижем в голове.
(*) - «Вы столь красивы» (фран.)