Мой первый вещдок
Все, кто так или иначе связан с правоохранительными органами, любят вспоминать про свои первые разы - первое задержание, первый труп, первый выговор и прочее. Я же расскажу про мой первый вещдок.
Моим первым уголовным делом была совсем неинтересная кражонка (это и понятно, никто не даст в производство вчерашнему студенту дело о преступлении века) - 18-летний паренек, будучи в гостях у своих дальних родственников, спер из шкафа 50 тысяч рублей, а если быть точным то, находясь в квартире, путем свободного доступа, тайно, умышленно, из корыстных побуждений похитил денежные средства, которыми распорядился по своему усмотрению и так далее. Вроде бы все понятно: жулик дает признательные показания, уверенно показывает на месте откуда совершил покражу, но вот с вещественными доказательствами беда - похищенное, ясен пень, не изъято, потому что было немедленно потрачено на женщин, алкоголь и прочее. Единственной вещью, которую жулик купил на похищенные деньги и подарил своей подруге, была плюшевая игрушка «Мышь», - ее я и попросил принести в отдел и выдать добровольно. Жулик пообещал принести, но предупредил, что игрушка довольно большая.
И вот жулик принес мышь. Принес не один, а с другом - сам бы просто не донес. Мышь была не то, чтобы большая, а просто огромная - в человеческий рост, толстая, с довольной улыбающейся мордой и в куртке, стилизованной под сыр - желтой и с дырками. В узкую дверь кабинета кое-как мышь втиснули. Я, как положено, изъял мышь, осмотрел ее и приобщил к материалам уголовного дела в качестве вещественного доказательства. Мышь, надо сказать, была выполнена очень качественно и не по уродски, как это обычно бывает с плюшевыми игрушками больших размеров.
Немедленно возник вопрос - где теперь эту мышь хранить? В комнате хранения вещественных доказательств меня сразу послали вместе с мышью - вся эта комната размером была чуть больше одной мыши. В отделовском гараже хранить тоже не вариант - свои же и упрут, детям. Не домой же ее нести, пришлось оставить в кабинете.
С мышью, в и без того тесном райотделовском кабинете стало еще теснее, - мы и втроем с коллегами постоянно толкались и чувствовали себя селедками в банке, а теперь нас стало четверо. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде, были и свои плюсы: мягкая плюшевая мышь легко заменяла кресло. Вообще на время нахождения мыши наш кабинет превратился в своего рода фотоателье - весь отдел приходил сфотографироваться с мышью, некоторые даже приводили детей. Денег за фото, ясное дело, мы ни с кого не брали.
Мышь прожила с нами около трех месяцев, а потом пришел жулик с приговором, в котором было написано, что мышь мы должны ему вернуть. На прощание с мышью вышел почти весь отдел, так к ней все привыкли. В голос, конечно, никто не рыдал, но по лицам было видно - грустили все, некоторые с горя даже напились.
Я давно уволился из органов, да и в своем родном городе давно не живу, но каждый раз, когда я туда приезжаю, в обязательном порядке захожу в свой отдел, где в моем бывшем кабинете на полочке до сих пор стоит фотография моего первого вещественного доказательства в рамочке.
Моим первым уголовным делом была совсем неинтересная кражонка (это и понятно, никто не даст в производство вчерашнему студенту дело о преступлении века) - 18-летний паренек, будучи в гостях у своих дальних родственников, спер из шкафа 50 тысяч рублей, а если быть точным то, находясь в квартире, путем свободного доступа, тайно, умышленно, из корыстных побуждений похитил денежные средства, которыми распорядился по своему усмотрению и так далее. Вроде бы все понятно: жулик дает признательные показания, уверенно показывает на месте откуда совершил покражу, но вот с вещественными доказательствами беда - похищенное, ясен пень, не изъято, потому что было немедленно потрачено на женщин, алкоголь и прочее. Единственной вещью, которую жулик купил на похищенные деньги и подарил своей подруге, была плюшевая игрушка «Мышь», - ее я и попросил принести в отдел и выдать добровольно. Жулик пообещал принести, но предупредил, что игрушка довольно большая.
И вот жулик принес мышь. Принес не один, а с другом - сам бы просто не донес. Мышь была не то, чтобы большая, а просто огромная - в человеческий рост, толстая, с довольной улыбающейся мордой и в куртке, стилизованной под сыр - желтой и с дырками. В узкую дверь кабинета кое-как мышь втиснули. Я, как положено, изъял мышь, осмотрел ее и приобщил к материалам уголовного дела в качестве вещественного доказательства. Мышь, надо сказать, была выполнена очень качественно и не по уродски, как это обычно бывает с плюшевыми игрушками больших размеров.
Немедленно возник вопрос - где теперь эту мышь хранить? В комнате хранения вещественных доказательств меня сразу послали вместе с мышью - вся эта комната размером была чуть больше одной мыши. В отделовском гараже хранить тоже не вариант - свои же и упрут, детям. Не домой же ее нести, пришлось оставить в кабинете.
С мышью, в и без того тесном райотделовском кабинете стало еще теснее, - мы и втроем с коллегами постоянно толкались и чувствовали себя селедками в банке, а теперь нас стало четверо. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде, были и свои плюсы: мягкая плюшевая мышь легко заменяла кресло. Вообще на время нахождения мыши наш кабинет превратился в своего рода фотоателье - весь отдел приходил сфотографироваться с мышью, некоторые даже приводили детей. Денег за фото, ясное дело, мы ни с кого не брали.
Мышь прожила с нами около трех месяцев, а потом пришел жулик с приговором, в котором было написано, что мышь мы должны ему вернуть. На прощание с мышью вышел почти весь отдел, так к ней все привыкли. В голос, конечно, никто не рыдал, но по лицам было видно - грустили все, некоторые с горя даже напились.
Я давно уволился из органов, да и в своем родном городе давно не живу, но каждый раз, когда я туда приезжаю, в обязательном порядке захожу в свой отдел, где в моем бывшем кабинете на полочке до сих пор стоит фотография моего первого вещественного доказательства в рамочке.