Как я первый раз поспособствовала гениальности кузена
Нашла тут у poslednei-geroi короткий сюжет о том, как механизировать увлекательный процесс укачивания младенца и вспомнила свой «сюжет».
Было это в глубоком детстве, нам с кузиной было по 9 лет. Я приехала на лето отдыхать в Сухуми к деду-лётчику. Дом у него был в авиагородке. Участок огромный, половину занимал шикарный фруктовый сад, отгороженный от двора. Второй отгороженный «кусок» участка был курник. Почему-то бабушка называла его именно так: курник, а не курятник. Он был небольшой по сравнению с остальным двором, сотки четыре. Там стоял непосредственно домик для кур, а остальная территория была засажена мимозами, одна их которых была самой старой и большой; она-то и дала семена, из которых выросли все остальные деревья. Весной мимозы ароматно цвели и издалека, с улицы, шапка деревьев была похожа на большого пушистого жёлтого цыплёнка, непонятно как поместившегося у нас во дворе. В общем, такой небольшой мимозовый лес, по которому гуляли куры и иногда мы с кузиной. Между двумя среднего возраста деревьями был привязан гамак, в котором мы любили качаться. Тем летом меня ждал сюрприз в виде кузена, которому к лету не было ещё года. То есть братца я увидела впервые.
Как-то раз в жаркий абхазский полдень тётке надоело укачивать сына, и она решила поручить это дело нам с кузиной.Чтобы зря не простаивали. Подумаешь, что нам по 9 лет, нормальных абхазских девочек в 10-11 лет, после четвёртого класса, забирали из школы, чтобы помогали по дому и с детьми. На этом их образование заканчивалось. Мы не абхазские, но какая нафиг разница? Не из школы же она нас забрала. Тётка решила, что пара лет роли не сыграет, и к уходу за младенцем мы вполне себе готовы. Нам выдали коляску с Димой и отправили в курник укачивать его, чтобы он, наконец, заснул.
Не учла тётка только одного: изобретательская жилка вкупе с полными девятью годами жизни могут дать непредсказуемый результат. Что и произошло. Поверьте, в 9 лет как-то совсем не хочется укачивать младенца, максимум, чего хочется, это механизировать сей утомительный процесс. Поэтому я, не долго думая, соорудила прогрессивную конструкцию. Мой взгляд упал на кусок фанеры, валяющийся а земле. Я взяла пару небольших камней, положила под фанеру с одной стороны, соорудив таким образом небольшую горку, которую разместила под передними колёсами коляски. Потом нашла верёвку, привязала одним концом к гамаку, другим - к ручке коляски. По замыслу, мы должны были качаться в гамаке, одновременно качая коляску. Дело благое, всем хорошо. Я не сообразила одного - верёвку к коляске нужно было привязать на уровне центра тяжести, тогда она начнёт ездить по горке из фанеры.
Итак, мы с кузиной запрыгиваем в гамак, отталкиваемся ногами от земли, гамак летит назад, верёвка натягивается и дёргает коляску. Коляска, вместо того, чтобы въехать на горку, медленно и красиво встаёт вертикально, уперевшись ручкой в землю и открывая нашим взорам ничего не подозревающего кузена. Те доли секунды, пока он стоял в перевернувшейся коляске, широко и блаженно раскинув руки, растянулись у меня в минуту. Я не забуду этой картины никогда. Я понимаю, что не успею выскочить из гамака и подхватить его - из гамака просто так не выскочишь, та ещё ловушка. Постояв секунду или две вертикально, Дима плашмя, с блаженно раскинутыми руками и изумлёнными глазами, падает на землю, на коричневую шелуху семян мимозы. Падать было не далеко, реально с высоты его роста, но, наверное, ему не очень понравилось. В следующую секунду авиагородок услышал, как Дима умеет орать , когда действительно захочет.
К тому моменту, как в курник прибежали встревоженные взрослые, Дима уже лежал и голосил в коляске, и даже шелуху от семян мимозы я убрала с его щеки. Но я с детства не умела врать. Поэтому честно рассказала всё, как было.
Но мои чистосердечные признания при вынесении приговора не учли. Также не учли отсутствие злого умысла. Весь остаток дня до вечера, шесть часов, я стояла в углу, ковыряя пальцем стену. Кузина гуляла во дворе, наслаждаясь ситуацией. За что она меня искренне любила, так это за то, что за любые совместные проделки наказывали всегда меня одну. Хотя идея «прогрессивной качалки» принадлежала мне, так что я не в обиде.
Дима вырос технически одарённым, как он сам про себя говорил, человеком. Каждый раз, когда он начинал мне рассказывать, какой он гениальный, я не забывала ему напоминать, кому, собственно, он этой гениальностью обязан. Второй после одарённости Димы положительный момент этой истории заключается в том, что хотя мне никто не объяснил, почему конструкция сработала неправильно, я догадалась об этом сама и сделала на будущее выводы. Если теперь мне придётся укачивать младенца, стоя в гамаке, я верёвку привяжу правильно.
Ну, а третий положительный момент, (и я о нём сообразила не так давно) - нас с кузиной больше никогда не просили укачать братца в коляске. Кажется, меня больше вообще никогда не просили за ним присмотреть.
Кстати, кого ещё в детстве "мучили" младенцами и вменяли в обязанность? А может, кому-нибудь это было в удовольствие?