Моя первая монументальная мойка
История, которая заняла свое место на одной из полок плацкартного вагона моей памяти, принадлежит к временам махровой юности и, в то же время, младенческого возраста в рядах тогда самых Вооруженных Сил. Хотя особо хвастаться нечем хотя бы потому, что главный персонаж выглядел в ней весьма бестолковым и лоховатым персонажем. Зато, наверняка, заставит посмеяться читателя.
Одна из забав многоопытных и весьма растопыренных старшекурсников военного училища сводилась к разводу только поступивших «минусов». Именно так называли молодняк, недавно принявший присягу и считавший себя чуть ли не самыми счастливыми в мире. Почему «минус»? Да все дело в том, что на левом рукаве парадки была присобачена нашивка в виде одной полоски (в простонародье - «сопли»), означающей как раз первый год службы-учебы.
О, какие только каверзы не приходили в голову монстрам военной службы, достигшим половозрелого училищного возраста! «Шурупы» (еще одно название первокурсников) и в санчасть бегали за «дивергенцией» (один из математических терминов), чтобы затем с ее помощью проводить дезинфекцию казармы; и таскали 16-килограммовые гири за тридевять земель, вернее почти за километр, в спортзал, который находился на другом конце света, вернее училища; и … Да мало ли чего было! Хотя, как гласит киношная мудрость, «грешно смеяться над больными людьми», а точнее первокурсниками. Впрочем, кто может назвать здоровым человека, который решил связать себя с армией? То-то же!
Однажды погожим сентябрьским днем постучали и за мной. Я как раз тогда был одним из дневальных по курсу. Дежурными обычно ставили парней, которые поступали в училище из войск, прослужив больше года. Делалось это для того, чтобы научить всем премудростям военной службы первогодков и снизить до минимума как раз тот самый процент приколов над молодыми. Но именно в тот момент наш «ангел-хранитель» в звании младшего сержанта благополучно мял харю (отдыхал после бессонной ночи), согласно распорядка дня. Оставшиеся без защиты «желторотики» тут же были подвергнуты психологической атаке.
Позвонивший по телефону якобы «дежурный по училищу полковник Гаврилов» (эти сволочи ничего не путали с реквизитами должностного лица!), весьма похожим басом (здесь тоже почти 100-процентное попадание!) довел следующее. Проезжавший мимо монумента воинам, погибшим в ВОВ, начальник училища в звании генерал-майора (а это вам не фунт изюма!) был крайне недоволен его состоянием. Памятник был изрядно зас… загажен голубями, облюбовавшими его в качестве своего плацдарма. И потому одному из дневальных следует срочно взять ведро с водой, тряпку и необходимые моющие средства для памятников (???) и убыть для помывки монументальной фигуры.
Все это было сказано на полном серьезе с интонационным пафосом, которым и отличался вышеупомянутый полковник. Мало того, говоривший заставил повторить задание, определил временные рамки и форму доклада о выполнении. После этого я и был отослан в район первого КПП, где располагался небольшой мемориальный комплекс. Метров четыреста пришлось с собой переть и ведро с водой, тряпку и «моющее средство для памятников» с угрюмым названием «мыло хозяйственное».
А вот, на заднем плане, и мой объект помывкиУвидев объем работ я ох… ох! как обрадовался. Сказать, что эти птицы-засранцы уделали бронзовый монумент с ног до головы, было нельзя, но объем работы был явно не для одного человека. Почесав репу под не выцвевшей еще пилоткой и засучив рукава, я решил, что надо начинать с головы и плечей памятника, которые были помечены гораздо интенсивнее, чем остальные части тела. О том, как отмывать поднятую вверх руку или еще одну конечность с автоматом, я старался не думать, иначе бы печаль изгрызла меня напрочь еще до начала работы.
Взгромоздившись на ногу памятника своими еще скрипящими сапогами и поставив где-то в район паха бронзового воина ведро, я стал отмывать следы голубиного пометометания, обильно смачивая грязную поверхность. Мама моя дорогая! Да там не то что ведром, а цистерной с водой было не обойтись! Грязные потоки начали струиться по лицу застывшего солдата, а тряпка в момент превратилась в комок какой-то жижи. Выполоскав ее в ведре, я понял, что пора менять воду, потому как этой коричневой суспензией уже ничего больше не сделаешь. А это значит, что надо где-то искать живительную влагу. Но, черт возьми, если бы я знал где! С одной стороны был клуб, с другой - КПП, а с тыла памятника - общежитие старшекурсников. Была ли в клубе вода, я не знал, но вот о наличии строгого начальника этого заведения уже был наслышан. На КПП несли службу солдаты-срочники какой-то южной национальности, которые к курсантам относились как к пустому месту, почему-то считали себя пупами земли и истинными хозяевами училища. А соваться со своей проблемой в общагу, это было все равно, что отдать себя черту в лапы. И потому было принято решение обойтись методом сухой мойки, а попросту протирания поверхностей.
Отжатой изо всех сил тряпкой, я стал методично убирать следы грязных разводов. Нет, слово «убирать» здесь явно не подходит. Скорее так: равномерно распределять грязь по всей лицевой части памятника. Шевелюра бойца была просто обметена уже подсохшей тканью, а погоны на плечах солдата тщательно оттерты от голубиного помета. Когда взгляд вернулся к лицу монумента, то я понял, что выглядит оно гораздо хуже, чем до начала водных процедур. И опять пришлось взяться за отмывание чумазого фейса моего подопечного. Сколько было сил, я стал просто отскабливать развезенную грязь.
Именно в этот момент я услышал звук затормозившего за моей спиной автомобиля, а затем и окрик «Товарищ курсант!» Повернувшись, я понял, что он обращен именно ко мне. И в то же мгновение еще одна мысль просто пронзила меня: «Все, братка, на этом твоя учеба в училище и закончилась!» А что еще могло прийти в голову, если перед тобой стоял сам начальник училища и требовательно рекомендовал подойти к нему?
Слетев, как те голуби, с монумента, в мгновение ока кое-как приведя себя в порядок, через секунду я уже стоял навытяжку перед нашим генерал-майором, доложив по форме. Главный человек в училище осмотрел меня оценивающим взглядом и задал вопрос: «Первый курс?» Ха! А в наблюдательности ему не откажешь! Хотя чего там гадать, глядя на забритого дрища, затянутого ремнем в талии до такой степени, которой позавидовала бы любая манекенщица, да еще и смотрящего затравленным взглядом испуганного лори? «Так точно!» - как можно бодрее подтвердил я догадки умудренного офицера. «И чем вы занимаетесь?» - продолжил генс, как его между собой называли курсачи. «По приказу дежурного по училищу полковника Гаврилова ликвидирую следы жизнедеятельности голубей на поверхностях монумента!» - отчеканил я фразу, сформировавшуюся на каких-то задворках моего мозга. Я ожидал любой реакции на мои слова - от «Да кто вам, …, …, …, позволил глумиться над памятью погибших?» до «Да я вас, …,…,…, на гауптвахту посажу, а потом исключу из училища!», но то, что я услышал, никак не могло уместиться в моей бестолковке. «Вы сейчас заканчивайте с вашей «ликвидацией», забирайте инвентарь и отправляйтесь в подразделение. А я уже сам определю, кто будет заниматься этим» - улыбаясь, произнес начальник училища. «Есть, товарищ генерал-майор!» - громко ответил я, не скрывая своей радости. Генерал еще раз посмотрел на меня каким-то мягким, почти отеческим взглядом и завершил нашу беседу словами: «Только вот не будьте в следующий раз таким наивным и не стесняйтесь еще раз перезвонить дежурному по училищу, чтобы удостовериться в правильности команды. И тогда не будете попадать в нелепые ситуации». После этого он сел в машину и поехал в сторону КПП.
А я, как котенок, нагадивший в тапки хозяина и натыканный в них же мордой, наперевес со своими уборочными причандалами побрел обратно в свою казарму. И по дороге я сделал для себя один вывод, с которым потом не расставался все долгие годы моей службы: «Лучше порой, переспросив, выступить недопетрившим тугодумом, чем полным идиотом и посмешищем в дальнейшем»
Кстати, а памятник после этого отмыли с помощью пожарной машины и …старшекурсников.
Одна из забав многоопытных и весьма растопыренных старшекурсников военного училища сводилась к разводу только поступивших «минусов». Именно так называли молодняк, недавно принявший присягу и считавший себя чуть ли не самыми счастливыми в мире. Почему «минус»? Да все дело в том, что на левом рукаве парадки была присобачена нашивка в виде одной полоски (в простонародье - «сопли»), означающей как раз первый год службы-учебы.
О, какие только каверзы не приходили в голову монстрам военной службы, достигшим половозрелого училищного возраста! «Шурупы» (еще одно название первокурсников) и в санчасть бегали за «дивергенцией» (один из математических терминов), чтобы затем с ее помощью проводить дезинфекцию казармы; и таскали 16-килограммовые гири за тридевять земель, вернее почти за километр, в спортзал, который находился на другом конце света, вернее училища; и … Да мало ли чего было! Хотя, как гласит киношная мудрость, «грешно смеяться над больными людьми», а точнее первокурсниками. Впрочем, кто может назвать здоровым человека, который решил связать себя с армией? То-то же!
Однажды погожим сентябрьским днем постучали и за мной. Я как раз тогда был одним из дневальных по курсу. Дежурными обычно ставили парней, которые поступали в училище из войск, прослужив больше года. Делалось это для того, чтобы научить всем премудростям военной службы первогодков и снизить до минимума как раз тот самый процент приколов над молодыми. Но именно в тот момент наш «ангел-хранитель» в звании младшего сержанта благополучно мял харю (отдыхал после бессонной ночи), согласно распорядка дня. Оставшиеся без защиты «желторотики» тут же были подвергнуты психологической атаке.
Позвонивший по телефону якобы «дежурный по училищу полковник Гаврилов» (эти сволочи ничего не путали с реквизитами должностного лица!), весьма похожим басом (здесь тоже почти 100-процентное попадание!) довел следующее. Проезжавший мимо монумента воинам, погибшим в ВОВ, начальник училища в звании генерал-майора (а это вам не фунт изюма!) был крайне недоволен его состоянием. Памятник был изрядно зас… загажен голубями, облюбовавшими его в качестве своего плацдарма. И потому одному из дневальных следует срочно взять ведро с водой, тряпку и необходимые моющие средства для памятников (???) и убыть для помывки монументальной фигуры.
Все это было сказано на полном серьезе с интонационным пафосом, которым и отличался вышеупомянутый полковник. Мало того, говоривший заставил повторить задание, определил временные рамки и форму доклада о выполнении. После этого я и был отослан в район первого КПП, где располагался небольшой мемориальный комплекс. Метров четыреста пришлось с собой переть и ведро с водой, тряпку и «моющее средство для памятников» с угрюмым названием «мыло хозяйственное».
А вот, на заднем плане, и мой объект помывкиУвидев объем работ я ох… ох! как обрадовался. Сказать, что эти птицы-засранцы уделали бронзовый монумент с ног до головы, было нельзя, но объем работы был явно не для одного человека. Почесав репу под не выцвевшей еще пилоткой и засучив рукава, я решил, что надо начинать с головы и плечей памятника, которые были помечены гораздо интенсивнее, чем остальные части тела. О том, как отмывать поднятую вверх руку или еще одну конечность с автоматом, я старался не думать, иначе бы печаль изгрызла меня напрочь еще до начала работы.
Взгромоздившись на ногу памятника своими еще скрипящими сапогами и поставив где-то в район паха бронзового воина ведро, я стал отмывать следы голубиного пометометания, обильно смачивая грязную поверхность. Мама моя дорогая! Да там не то что ведром, а цистерной с водой было не обойтись! Грязные потоки начали струиться по лицу застывшего солдата, а тряпка в момент превратилась в комок какой-то жижи. Выполоскав ее в ведре, я понял, что пора менять воду, потому как этой коричневой суспензией уже ничего больше не сделаешь. А это значит, что надо где-то искать живительную влагу. Но, черт возьми, если бы я знал где! С одной стороны был клуб, с другой - КПП, а с тыла памятника - общежитие старшекурсников. Была ли в клубе вода, я не знал, но вот о наличии строгого начальника этого заведения уже был наслышан. На КПП несли службу солдаты-срочники какой-то южной национальности, которые к курсантам относились как к пустому месту, почему-то считали себя пупами земли и истинными хозяевами училища. А соваться со своей проблемой в общагу, это было все равно, что отдать себя черту в лапы. И потому было принято решение обойтись методом сухой мойки, а попросту протирания поверхностей.
Отжатой изо всех сил тряпкой, я стал методично убирать следы грязных разводов. Нет, слово «убирать» здесь явно не подходит. Скорее так: равномерно распределять грязь по всей лицевой части памятника. Шевелюра бойца была просто обметена уже подсохшей тканью, а погоны на плечах солдата тщательно оттерты от голубиного помета. Когда взгляд вернулся к лицу монумента, то я понял, что выглядит оно гораздо хуже, чем до начала водных процедур. И опять пришлось взяться за отмывание чумазого фейса моего подопечного. Сколько было сил, я стал просто отскабливать развезенную грязь.
Именно в этот момент я услышал звук затормозившего за моей спиной автомобиля, а затем и окрик «Товарищ курсант!» Повернувшись, я понял, что он обращен именно ко мне. И в то же мгновение еще одна мысль просто пронзила меня: «Все, братка, на этом твоя учеба в училище и закончилась!» А что еще могло прийти в голову, если перед тобой стоял сам начальник училища и требовательно рекомендовал подойти к нему?
Слетев, как те голуби, с монумента, в мгновение ока кое-как приведя себя в порядок, через секунду я уже стоял навытяжку перед нашим генерал-майором, доложив по форме. Главный человек в училище осмотрел меня оценивающим взглядом и задал вопрос: «Первый курс?» Ха! А в наблюдательности ему не откажешь! Хотя чего там гадать, глядя на забритого дрища, затянутого ремнем в талии до такой степени, которой позавидовала бы любая манекенщица, да еще и смотрящего затравленным взглядом испуганного лори? «Так точно!» - как можно бодрее подтвердил я догадки умудренного офицера. «И чем вы занимаетесь?» - продолжил генс, как его между собой называли курсачи. «По приказу дежурного по училищу полковника Гаврилова ликвидирую следы жизнедеятельности голубей на поверхностях монумента!» - отчеканил я фразу, сформировавшуюся на каких-то задворках моего мозга. Я ожидал любой реакции на мои слова - от «Да кто вам, …, …, …, позволил глумиться над памятью погибших?» до «Да я вас, …,…,…, на гауптвахту посажу, а потом исключу из училища!», но то, что я услышал, никак не могло уместиться в моей бестолковке. «Вы сейчас заканчивайте с вашей «ликвидацией», забирайте инвентарь и отправляйтесь в подразделение. А я уже сам определю, кто будет заниматься этим» - улыбаясь, произнес начальник училища. «Есть, товарищ генерал-майор!» - громко ответил я, не скрывая своей радости. Генерал еще раз посмотрел на меня каким-то мягким, почти отеческим взглядом и завершил нашу беседу словами: «Только вот не будьте в следующий раз таким наивным и не стесняйтесь еще раз перезвонить дежурному по училищу, чтобы удостовериться в правильности команды. И тогда не будете попадать в нелепые ситуации». После этого он сел в машину и поехал в сторону КПП.
А я, как котенок, нагадивший в тапки хозяина и натыканный в них же мордой, наперевес со своими уборочными причандалами побрел обратно в свою казарму. И по дороге я сделал для себя один вывод, с которым потом не расставался все долгие годы моей службы: «Лучше порой, переспросив, выступить недопетрившим тугодумом, чем полным идиотом и посмешищем в дальнейшем»
Кстати, а памятник после этого отмыли с помощью пожарной машины и …старшекурсников.