Наш день придет / Notre jour viendra
Рыжий школьник Реми ужасно стеснителен - он не раздевается перед сверстниками в спортзале, знакомится с девушками в онлайн-игре и постоянно ругается с матерью и сестрой. В какой-то момент, его нервы не выдерживают, он плюёт на родню (отнюдь не фигурально) и уходит из дома в ночь - встречаться с девушкой-готом, которую он никогда не видел и для которой вешает тушки мёртвых зайцев на кладбище. Тут его перехватывает Патрик, харизматичный социальный психолог в душевном кризисе (Кассель) и становится наставником подростка в его новой восторженной и отчаянной жизни. Они покупают спортивную машину, дорогую одежду и арбалет, чтобы пуститься то ли на поиски персонального рая, то ли поля для последней битвы.
"Наш день придет" - первый игровой фильм Гавраса, раньше он снимал исключительно яркие и динамичные клипы, насыщенные первобытной энергией улиц, духом бессмысленного и прекрасного вандализма, пугающей и небезопасной красотой агрессии внутри пульсирующих ульев больших городов. С большим удовольствием и вкусом он заставлял чернокожих малолеток издеваться над французскими прохожими и упивался геноцидом рыжих людей в клипе M.I.A. Зная сюжетные черновики фильма, от Гавраса можно было ожидать крепкое протестное кино с дальнейшей продажей молодым, "Бойцовский клуб" в сине-зелёных европейских тонах или "Американский психопат", где с топором бегал бы по пшеничным полям милашка Кассель. Вместо этого режиссёр слишком сильно увлекается любимым делом - показом бегущих людей или социальных девиаций, и совершенно забывает, что делает кино. Первую часть этого культурного выкидыша, где Патрик закаляет Реми в антисоциальных поступках, ещё можно смотреть с интересом. Потом Гаврас начинает судорожно гнать притёршихся друг к другу героев вперёд, не утруждаясь придумывать мотивацию их действиям, на экране остаются одни рывки и вспышки насилия. К тому же с первой части фильма у режиссёра начинает просыпаться бытовой и оттого самый отвратительный антисемитизм, что тоже несколько портит всю картину. даже если Гаврас таким образом неудачно шутит.
Пытаясь что-то сказать зрителю, Гаврас показывает, как Реми, угрожая оружием, мочится в джакузи с туристами-инвалидами, издевается над стариками на свадьбе и пытается устроить оргию, а Реми пытается разобраться в своей сексуальной ориентации, защищает всех попавшихся рыжих на пути, постепенно съезжает с катушек и начинает стрелять. Происходит всё это на фоне невыносимо красивых закатов, индустриальных пейзажей и стерильной французской провинции. Но вся горечь в том, что сказать автору нечего, всё что он умеет - это судорожно гнать за флажки, надрываясь из последних сил, продолжать спасительное движение ради движения, борьбу с растиражированной буржуазностью, которая кажется более оправданной, чем бессмысленная и беспощадная борьба Гавраса. Соответственно уровня художественного высказывания Гаврас достигает в уже на подступах к титрам, когда бег главных героев теряет всякий смысл и больше напоминает прорыв из вражеского окружения, чем стремление к райским берегам. На последних кадрах фильм невыносимо хорош, только вот если бы в нём и оставили последние минут 9, вырезав подчистую всю ненужную сюжетную линию, он стал бы ещё лучше и не мучил зрителя эффектной и бессмысленной белибердой. Да и протестовать против некошерного буржуазного уклада жизни, при этом обслуживая поп-звёзд, как то не comme il faut.
