Моремуары

Feb 25, 2011 15:53

Звали его Микола Балтыков, он был боцманом на БМРТ Мурманского Тралфлота, бороздившим вместе с нами моря и океаны. Микола был калмыком по национальности, мужчиной крупным, высоким, с головой, как сковородка, узкими глазами и густыми вьющимися волосами. На первый взгляд он производил пугающее впечатление, особенно на меня в первом рейсе - такой грубый морской волк, непонятный сленг и одежда вся какая-то драная и мешковатая. Но это только первое впечатление. Стоило Коле подойти ко мне чуть ближе, как я физически ощущала его силу и температуру тела. Мы быстро подружились, да и невозможно было с ним по другому, он заходил в любую каюту в любое время суток и это было нормально, весь его облик, и внешний и внутренний говорил: "Я свой, я - ваш".

Он был хозяином на судне, ничто и никогда не происходило без него. Каждое утро Николай приходил ко мне в медпункт, чтобы сделать УВЧ на какую-то шишку у него на руке, которая сидела там много лет и рассасываться не собиралась. Многие ребята ходили ко мне "лечиться", нуждаясь в самом деле лишь в психотерапии или в простом женском внимании. После процедуры мы шли пить кофе, потом мой друг немного медлил, не уходил и с нетерпением произносил: "Наташа, ну набивай уже свой бамбук, а то мне бежать надо." Надо сказать, что за пару недель до захода на судне заканчивались сигареты, но не для Коли и, естественно, не для меня. У него всегда было "трошки для себе". Сейчас мы подходили к Канарам, все приличное курево закончилось, остались только без фильтра. Без фильтра я курить не хотела, поэтому Коля раздобыл мне эбонитовый муншдтук. И теперь каждое утро он с вожделением ждал, когда я достану сигарету, разомну ее в пальцах, вставлю в муншдтук и с наслаждением закурю после утреннего кофе. Я проводила эту процедуру в удовольствие и себе и ему, а он говорил: "Ты моя Муза, после кофе с тобой я знаю - день не пройдет даром, а завтра опять наступит утро." Он не мог без меня, а я без него. Мой муж сутками находился на фабрике, общаясь со мной или в кают-компании во время еды, или в коротких перерывах между сном и работой. Коля же всегда был рядом, он неожиданно появлялся, как джин из бутылки, если слышал по радио:"Доктору спуститься в пищеблок", если начинало штормить, если ребята ставили хороший фильм, если в трале было что-то экзотическое, например омары. Коля сам мне делал салат из омаров и ничего вкуснее я не ела ни до того, ни после. А однажды он притащил мне живого омара, метра полтора длиной, мы напустили забортной воды в ванную изолятора и омар там жил пару суток. Он был такой забавный: глаза,как пуговки настороженно следили за мной, а мощными клешнями он держался за линейку, смешно переваливаясь. Сначала мы хотели его съесть, но потом передумали. Я боялась, что Коля однажды заберет его и пошкерит, а он первый спросил:"Может за борт его?" Я обрадовалась! Боцман без страха взял омара, мы спустились на промысловую палубу, чтобы ниже было и отпустили его домой.
                 Коля любил женщин, но он не был бабником. Вернее, бабником он был, как и все нормальные мужики, только не таскался за каждой юбкой. Он любил только тех женщин, которых любил. У него было три жены - одна настоящая, а две бывшие. Но бывшие - они лишь формально бывшие, в самом деле Коля их тоже любил и всегда помогал. Прихожу, говорит, домой, а моя(настоящая) говорит:"Звонила твоя первая, сходи к ней - карнизы надо повесить." Коля брал все, что нужно, в смысле, выпивку и закуску, а также подарок обязательно, шел, вешал карнизы, говорил по душам....Только приду от первой,моя опять - "Сходи ко второй, плачет, чего-то случилось, помощь нужна." Коля думает недолго, ведь на берегу он редкий гость и надо успеть всем помочь. Фотографии всех своих жен и детей он всегда брал с собой, рассматривал время от времени и я удостоилась доверия видеть их. Все жены были русские, все блондинки с голубыми или серыми глазами, все красавицы! А все дети яркого восточного типа, копии папы - чудо, как хороши! И за пять месяцев рейса я стала обожать его детей, его жен и его самого!
               А вот и Санта Крус, как хочется ступить на землю, да еще и на канарскую! Нас поставили на рейде, потому что места в порту пока не было.Было 30 декабря и все опасались, что до Нового года мы так и просидим на судне. Вскоре приехали таможенники, ко мне даже не заглянули. Потом полиция - привезли паспорта, пообещали. что лоцман буде уже сегодня к ночи. А это значит, что скоро нас поставят в порт! Скоро-то скоро, но до ночи еще долго, а мочи уже не было! И мужики начали пить самогонку, которую выгнали в аккурат к заходу. Когда дождались лоцмана, трезвыми были только 2-й штурман и матрос-впередсмотрящий. Вночь с 30 на 31 декабря нас поставили в порт Санта Крус четвертым бортом. А это значит, что мы от причала были уже четвертым судном, стоявшим борт за бортом. Но разве это беда? И мы компанией человек 20 стали собираться "на заход", да что там собираться? Одели джинсы и футболки фирменные, взяли паспорта и деньги, некоторые взяли с собой пляшки с самогонкой, ну вообщем видно, что русские моряки в городе. Только вышла на шлюпочную палубу - остановилась, открыв рот. Я увидела нашего боцмана, собравшегося на берег. Нет, он не был моряком, тем более советским, он вообще не был похож на себя. На Миколе был белый костюм и кремовые кожаные летние туфли, волосы блестели и были распущены по плечам.....Он был похож на миллионера с Филиппин, который сошел с прогулочного катера, стоявшего, кстати, неподалеку от нас. Я вернулась в каюту, достала голубой костюмчик, надела туфли на коблуках и снова вышла - я тоже хотела идти на заход красивой. Лицо Балтыкова не дрогнуло, только щелочки глаз стали еще уже, а это значит, что он улыбался. Между нашим и третьим кораблем был хороший мостик, между третьим и вторым - нормальный, между вторым и первым - одна не широкая доска. Если бы я была выпивши, я бы перескочила по ней, не задумываясь, но, увы, самогонку я не пила. Мой благоверный перескочил и тянул ко мне руки - "Давай, я тебя держу!" - но, до рук было не близко. Борта то угрожающе расходились в стороны, открывая невидимую ночью, но шумящую пучину, то стремительно начинали сходиться, с грохотом ударяясь о подушки. И я никак не могла найти момент, чтобы пробежаться по ненадежной доске. Я с надеждой посмотрела вокруг....боцмана нигде не было. Тогда я поставила ногу на доску и стала ждать, когда сойдутся борта. "Стойте" - с той стороны стоял Микола, в его руках был широкий подмосток, такой, как у нас в судовой бане. Ребята перекинули его и я, как королева, не спеша прошествовала на другую сторону. "Молодец, Балтыков!" - хлопал по плечу боцмана мой муж. Коля ничего не ответил, мимика его не изменилась, только щелочки глаз стали еще уже, но это была не улыбка, это было что-то другое. Это было выражение щелочек, которое я еще не знала....
                 Наконец-то спустились на землю! Вышли из порта, взяли такси и поехали по трассе вдоль берега, остановились около кафе, рядом с пляжем. Ребята дружно захотели искупаться, стали раздеваться, а матрос Кора был сильно накушаный и пошел в кусты "звать Ихтиандра"(его рвало). Вода была очень холодной и все немного отрезвели, стали звать Кору. Он вышел из воды подальше от всех и, прикрываясь ладошками, что-то бормотал. Сначала мы ничего не поняли, но потом выяснилось, что Кора потерял трусы. Что делать? Надо было идти в кафе, тем более, что призывно звучала ламбада. Вернулись, чтобы сказать водителю такси, что останемся здесь, а он показывает на капот - там лежали Корины трусы. Потом сколько ни думали, не могли понять, как они там могли оказаться.
В Санта Крусе стояли три дня. Помню только состояние праздника, безмерного восхищения и любви ко всем живущим. День начинался кофе и ламбадой, и заканчивался ламбадой и мартини. Ламбаду слушали и танцевали все - старики и дети, причем и днем и ночью, до самого позднего утра, пока уже не валились с ног. На второй день мы пошли погулять в город вчетвером - мы с мужем, буфетчица и боцман, пошли очень рано, боясь, что все раздуплятся и увяжутся за нами. Зашли выпить кофе в центре, сидели молча, просто наслаждались тишиной и ароматом кофе со свежими круассанами. Потом мужики взяли пиво, как без него? А барменша была восхитительна - лет 48 на вид, стройна, кареглаза и главное, коса у нее была своя, золотая и до пояса! Мы все загляделись, обменялись громкими впечатлениями, а мадам и говорит на чистом русском языке:"Вы русские? Я думала, что вы немцы-туристы,
вчера пришвартовался их корабль." Так мы познакомились с Хеленой, она была из Москвы, потом переехала в Польшу, а потом оказалась здесь. Был 1992 год, разваливался СССР и Хелена рассказала, что много советских моряков остаются, что их принимают, дают политическое убежище. Оказывается, такие специалисты сейчас востребованы, да и медики тоже нужны. Вообщем, хоть иди - собирай сумку, да оставайся в этом раю, тем более, что дамочка предлагала всяческую помощь и содействие. Глаза у моего мужа загорелись, да и я начала фантазировать, мы развеселились и просидели в кафе целый день: здесь же пообедали. поужинали и неоднократно станцевали ламбаду. Все, пора было идти собирать чемоданы.
               Планировали остаться втроем - я, мой супруг и буфетчица Люда. Мы пили мартини, закусывали говядиной с кровью по португальски и строили планы на будущее, глядя друг на друга горящими глазами. Я вдруг вспомнила, что рядом нет Балтыкова, а он сидел за барной стойкой и пил пиво, я видела только его профиль. Хотела его позвать, но вдруг услышала:" Намучаешся ты...." Он не открыл рот, даже не повернулся, но он это сказал. Вернее, я услышала то, что он хотел сказать. Мне стало смешно, да и вообще я устала, много выпила и объелась всего. "Идемте уже, сколько можно бредить, дурень думкой богатеет - так и мы с вами" - я встала и пошла к выходу. Все облегченно вздохнули и пошли за мной - домой, на родную ржавую "этажерку", частичку своего несчастного, разрушающегося мира.
              После рейса у нас был отпуск около двух месяцев. Мы были дома, в Украине. Отдыхать было тяжело, мой муж отдыхать не умел и я ждала момента, когда мы начнем принимать новое судно. Вернувшись в Мурманск, мы пошли пообедать в популярный ресторан "Дары моря", там я встретила знакомую морячку, разговорились о том - о сем, как всегда и о бренности жизни нашей, а она и говорит:"Это с вами Коля Балтыков ходил? Вот недавно похоронили... Ехал на своей машине друга встречать в аэропорт и разбился...." Наверное, я побледнела или что? Я уже не помню....Помню муж подошел, потом ребята.....И такая тишина вдруг стала в ресторане, а потом кто-то тихо сказал:"Помянем."
             А жизнь, как магма.....шипит и лезет во все щели. Она лавиной накрывает нас, а под этой лавой ничего не пропадает, под ней отпечатывается все до мелочей, даже, говорят, каждая морщинка на лице человека. Коля....Коля.....а ты уж тем более отпечатался в наших душах и пока мы еще дышим, мы помним о тебе, а значит - ты живой.

моремуары

Previous post Next post
Up