Отец великого кольца
Всю жизнь обожавший Вагнера Томас Манн однажды выразился о нём так: «Саксонский гном с феноменальным талантом и ничтожным характером».
Рихард Вагнер, которому сегодня исполняется 200-лет, действительно вполне себе вписывается в образ завоевателя в пропорциях Наполеона: невысокий ростом (152 сантиметра), властный, своенравный - он покорил весь мир своей музыкой. Причем родную страну ему удалось завоевать в последнюю очередь, а своих коллег по цеху практически и не ужалось даже. Джузеппе Верди, которому в этом году тоже стукнет 200 лет, однажды писал: "Слышал увертюру к "Тангейзеру" Вагнера. Он безумен!!!". Джоакино Россини, услышав в дальней комнате грохот, картинно успокоился, узнав, что там слуга опрокинул сервированный стол и сказал: "Слава Богу! а то я уж решил, что какой-то негодяй посмел сыграть в моём доме увертюру к "Тангейзеру". Но как показала история, ни Россини, ни Верди, при их великих достоинствах, не выпал шанс стать великими реформаторами музыки. Им стал именно Вагнер. Причем стать великим ему впоследствии помогли и фашисты. Об этом Вагнер, конечно, не узнал, и какова была бы его реакция на события во второй половине XX века не совсем можно предугадать, но явление в мире музыки великого гения, который прорыл огромный ров между своим творчеством и музыкой Россини, Верди (современники - но как будто разные эпохи!), это ключевой момент в истории.
Сцена из оперы "Тангейзер"
Вагнер, со свойственным ему самодовольством, прекрасно знал, что пишет музыку будущего, о чем не уставал говорить. Известен случай, когда композитор пришел к издателю в Париже и сказал:
- Месье, я великий композитор и пишу музыку будущего! Я желаю оказать вам честь и дать разрешение ее напечатать!
- Музыку будущего? - переспросил издатель. - А вы случайно не Вагнер?
- Да, это я, - гордо ответил композитор. Издатель пожал плечами:
- Я не занимаюсь музыкой будущего, месье Вагнер. Обратитесь к моему внуку.
Вот именно так и воспринимали Вагнера современники, хотя его музыку слушала вся Европа, добрая половина этих слушателей не понимала новой системы, которую он предлагал публике, воспитанной на классических благозвучных мелодиях прошлого.
Но это Вагнера вряд ли волновало, он был одержим идеей. Идеей, которая должна была воплотиться в жизнь. Музыка для него, на самом деле, была отнюдь не на первом месте. Идея объединения (кольца) стала главной темой всего его творчества. Причем окутывает Вагнера не одно кольцо. Тут можно говорить и об идее всеобщего объединения сюжетов всех его опер, закольцованных в единый поток «бесконечной мелодии», и об идее нового мифа, которое создает один цельный мир для всех его героев, а уже в будущем творчество Вагнера становится для германской идеи тем мобилизующим толчком, который поможет политикам, интеллигенции, военным и всему немецкому обществу сплотиться, чтобы стать великой нацией.
Вальтрауд Майер - одна из лучших современных вагнеровских певиц
Собственно к тоталитарным политическим системам Вагнера можно приобщить даже не в идеологическом, а в чисто в формальном смысле. Стремление к гигантизму в форме (любой) - было присуще как фашисткой Германии, Италии, так и коммунистическому СССР. Так, склонный к музыкальной гигантомании, Вагнер написал самую длинную в мире сольную арию. Она звучит в сцене жертвоприношения Брюнгильды в опере "Гибель богов" 14 минут 46 секунд! Также Вагнеру принадлежит самая длинная в мире классическая опера - "Нюрнбергские мейстерзингеры". В несокращенном варианте опера длится 5 часов и 15 минут.Реформируя оркестр, композитор создал квартет туб, ввёл басовую тубу, контрабасовый тромбон, расширил струнную группу, использовал шесть арф. За всю историю оперы до Вагнера ни один композитор не использовал оркестра такого масштаба (к примеру, «Кольцо нибелунга» исполняет четверной состав оркестра с восемью валторнами).
О том, что Вагенр - это совсем не про музыку, я уже сказал, но напоследок приведу цитату человека, который за меня уже давно сказал о Вагнере следующее: «Был ли Вагнер вообще музыкантом? Во всяком случае он был больше кое-чем другим... Его место в какой-то другой области, а не в истории музыки: с ее великими истыми представителями его не следует смешивать. Вагнер и Бетховен - это богохульство...». Фридрих Ницше.
Аминь.
Рихард Вагнер, которому сегодня исполняется 200-лет, действительно вполне себе вписывается в образ завоевателя в пропорциях Наполеона: невысокий ростом (152 сантиметра), властный, своенравный - он покорил весь мир своей музыкой. Причем родную страну ему удалось завоевать в последнюю очередь, а своих коллег по цеху практически и не ужалось даже. Джузеппе Верди, которому в этом году тоже стукнет 200 лет, однажды писал: "Слышал увертюру к "Тангейзеру" Вагнера. Он безумен!!!". Джоакино Россини, услышав в дальней комнате грохот, картинно успокоился, узнав, что там слуга опрокинул сервированный стол и сказал: "Слава Богу! а то я уж решил, что какой-то негодяй посмел сыграть в моём доме увертюру к "Тангейзеру". Но как показала история, ни Россини, ни Верди, при их великих достоинствах, не выпал шанс стать великими реформаторами музыки. Им стал именно Вагнер. Причем стать великим ему впоследствии помогли и фашисты. Об этом Вагнер, конечно, не узнал, и какова была бы его реакция на события во второй половине XX века не совсем можно предугадать, но явление в мире музыки великого гения, который прорыл огромный ров между своим творчеством и музыкой Россини, Верди (современники - но как будто разные эпохи!), это ключевой момент в истории.
Сцена из оперы "Тангейзер"
Вагнер, со свойственным ему самодовольством, прекрасно знал, что пишет музыку будущего, о чем не уставал говорить. Известен случай, когда композитор пришел к издателю в Париже и сказал:
- Месье, я великий композитор и пишу музыку будущего! Я желаю оказать вам честь и дать разрешение ее напечатать!
- Музыку будущего? - переспросил издатель. - А вы случайно не Вагнер?
- Да, это я, - гордо ответил композитор. Издатель пожал плечами:
- Я не занимаюсь музыкой будущего, месье Вагнер. Обратитесь к моему внуку.
Вот именно так и воспринимали Вагнера современники, хотя его музыку слушала вся Европа, добрая половина этих слушателей не понимала новой системы, которую он предлагал публике, воспитанной на классических благозвучных мелодиях прошлого.
Но это Вагнера вряд ли волновало, он был одержим идеей. Идеей, которая должна была воплотиться в жизнь. Музыка для него, на самом деле, была отнюдь не на первом месте. Идея объединения (кольца) стала главной темой всего его творчества. Причем окутывает Вагнера не одно кольцо. Тут можно говорить и об идее всеобщего объединения сюжетов всех его опер, закольцованных в единый поток «бесконечной мелодии», и об идее нового мифа, которое создает один цельный мир для всех его героев, а уже в будущем творчество Вагнера становится для германской идеи тем мобилизующим толчком, который поможет политикам, интеллигенции, военным и всему немецкому обществу сплотиться, чтобы стать великой нацией.
Click to viewВальтрауд Майер - одна из лучших современных вагнеровских певиц
Собственно к тоталитарным политическим системам Вагнера можно приобщить даже не в идеологическом, а в чисто в формальном смысле. Стремление к гигантизму в форме (любой) - было присуще как фашисткой Германии, Италии, так и коммунистическому СССР. Так, склонный к музыкальной гигантомании, Вагнер написал самую длинную в мире сольную арию. Она звучит в сцене жертвоприношения Брюнгильды в опере "Гибель богов" 14 минут 46 секунд! Также Вагнеру принадлежит самая длинная в мире классическая опера - "Нюрнбергские мейстерзингеры". В несокращенном варианте опера длится 5 часов и 15 минут.Реформируя оркестр, композитор создал квартет туб, ввёл басовую тубу, контрабасовый тромбон, расширил струнную группу, использовал шесть арф. За всю историю оперы до Вагнера ни один композитор не использовал оркестра такого масштаба (к примеру, «Кольцо нибелунга» исполняет четверной состав оркестра с восемью валторнами).
О том, что Вагенр - это совсем не про музыку, я уже сказал, но напоследок приведу цитату человека, который за меня уже давно сказал о Вагнере следующее: «Был ли Вагнер вообще музыкантом? Во всяком случае он был больше кое-чем другим... Его место в какой-то другой области, а не в истории музыки: с ее великими истыми представителями его не следует смешивать. Вагнер и Бетховен - это богохульство...». Фридрих Ницше.
Аминь.