Х.К. Андерсен. Под ивою (фрагмент)
"В Кьёге есть большая площадь, и во время ярмарки на ней выстраивались целые улицы из палаток, в которых торговали лентами, сапогами и разною разностью. Во время ярмарки всегда бывала давка и суматоха и почти всегда шел дождик; во влажном воздухе так и пахло крестьянскими кафтанами и - что куда приятнее - медовыми коврижками. Целая лавка битком бывала набита коврижками! Славно! А что еще лучше - хозяин лавочки останавливался у родителей Кнуда, и мальчику, конечно, перепадало всякий раз по коврижке, которую он сейчас же делил с Иоганной. Важнее же всего было то, что продавец коврижек умел рассказывать чудесные истории почти обо всякой вещи, даже о своих коврижках. Однажды вечером он рассказал детям историю, которая произвела на них такое сильное впечатление, что они не могли забыть ее никогда. Не мешает, пожалуй, и нам послушать ее, тем более что она очень коротка.
- На прилавке лежало две коврижки, - рассказывал торговец. - Одна изображала кавалера в шляпе, другая - девицу, без шляпы, но с полоской сусального золота на голове. Лицо у них было только на одной стороне, которою они лежали кверху. С этой-то лицевой стороны на них и надо было смотреть, а отнюдь не с оборотной, и так следует смотреть на всех людей вообще. У кавалера в левом боку торчала горькая миндалинка - это было его сердце, девица же была чистою медовою коврижкой. Лежали они на прилавке как образцы, лежали долго, ну и полюбили друг друга, но ни тот, ни другая ни гу-гу об этом, а так нельзя, если хочешь, чтобы любовь привела к чему-нибудь!
«Он - мужчина и должен заговорить первый!» - думала девица, хотя и была бы довольна одним сознанием, что любовь ее встречает взаимность. - Кавалер же, как и все мужчины, питал довольно кровожадные замыслы. Он мечтал, что он - живой уличный мальчишка, в кармане у него четыре скиллинга, и вот он покупает девицу и - съедает ее!..
Так они лежали на прилавке дни за днями, недели за неделями и сохли; мысли девицы становились все нежнее и женственнее. «Я довольна и тем, что лежу рядом с ним!» - думала она и вдруг треснула пополам. «Знай она, что я люблю ее, она, пожалуй, еще продержалась бы!» - подумал он...
- На прилавке лежало две коврижки, - рассказывал торговец. - Одна изображала кавалера в шляпе, другая - девицу, без шляпы, но с полоской сусального золота на голове. Лицо у них было только на одной стороне, которою они лежали кверху. С этой-то лицевой стороны на них и надо было смотреть, а отнюдь не с оборотной, и так следует смотреть на всех людей вообще. У кавалера в левом боку торчала горькая миндалинка - это было его сердце, девица же была чистою медовою коврижкой. Лежали они на прилавке как образцы, лежали долго, ну и полюбили друг друга, но ни тот, ни другая ни гу-гу об этом, а так нельзя, если хочешь, чтобы любовь привела к чему-нибудь!
«Он - мужчина и должен заговорить первый!» - думала девица, хотя и была бы довольна одним сознанием, что любовь ее встречает взаимность. - Кавалер же, как и все мужчины, питал довольно кровожадные замыслы. Он мечтал, что он - живой уличный мальчишка, в кармане у него четыре скиллинга, и вот он покупает девицу и - съедает ее!..
Так они лежали на прилавке дни за днями, недели за неделями и сохли; мысли девицы становились все нежнее и женственнее. «Я довольна и тем, что лежу рядом с ним!» - думала она и вдруг треснула пополам. «Знай она, что я люблю ее, она, пожалуй, еще продержалась бы!» - подумал он...