(no subject)
а вот кстати, сегодняшний сон.
я иду по незнакомому городу, звоню антону, но трубку берёт девочка, какая-то ученица, я понимаю, что он на каком-то мероприятии, пьян и не может говорить. начинает смеркаться и быстро наступает вечер. в начале улицы с крутым спуском я вижу его погружённого по грудь в собственную блевоту, пьяного до белых глаз в круге для корней дерева у самого фасада дома. иду в кафешку-кондитерскую, где и собрались учителя-ученики (средняя школа). я сижу на стуле, антон приходит, трезвея на глазах, оттирает мои ноги, испачканные по колено в коричневой глянцевитой грязи, промакивает полосками газет. потом берёт огромную коробку, полную упаковок мармелада и высыпает рядом со мной - для меня. я всё ещё босонога, мармелад празднично завёрнут в красное и выглядит вкусным
но наяву мы еле общаемся. ныне все мои шевеления - под действием импульса. а уж то, что они падают камнем, но не производят круги, вина того, кто как мазут
я иду по незнакомому городу, звоню антону, но трубку берёт девочка, какая-то ученица, я понимаю, что он на каком-то мероприятии, пьян и не может говорить. начинает смеркаться и быстро наступает вечер. в начале улицы с крутым спуском я вижу его погружённого по грудь в собственную блевоту, пьяного до белых глаз в круге для корней дерева у самого фасада дома. иду в кафешку-кондитерскую, где и собрались учителя-ученики (средняя школа). я сижу на стуле, антон приходит, трезвея на глазах, оттирает мои ноги, испачканные по колено в коричневой глянцевитой грязи, промакивает полосками газет. потом берёт огромную коробку, полную упаковок мармелада и высыпает рядом со мной - для меня. я всё ещё босонога, мармелад празднично завёрнут в красное и выглядит вкусным
но наяву мы еле общаемся. ныне все мои шевеления - под действием импульса. а уж то, что они падают камнем, но не производят круги, вина того, кто как мазут