йогические сказки
В моей картине мира мира талантливые ученые и универсальные исследователи живут долго и мирно, как Леонардо (и умирают в объятиях монарха, красиво), а яркие поэты и писатели - коротко и зачастую трагично. И биографии их имеют пугающее сходство: осиротел в раннем детстве, получил блестящее образование, дошел до степеней известных, неожиданно скончался от скоротекущей болезни или по вине другого грустного случая. Книги, которые остаются после молодых авторов, интересны именно тем, что их вообще не объяснить опытом жизни.
Вильгельм Гауф. Для своих двадцати пяти лет он много ездил - по Германии, Бельгии, Франции. А внутренним оком видел совсем другие земли... Ну полноте, современникам Гауфа легко было поверить в то, что люди далекого и загадочного Востока ведут себя как средневековые рыцари и так же скупы в речах на бытовые темы. А мы (ведь мы куда ближе к Востоку), когда были маленькими читателями, разве не верили охотно, что сова в Багдаде может заговорить на "чистом арабском языке", а люди там носят имена вроде Хасид, Мицра и Кашнур? И до сих пор верим в то, что в газете и куплете показалось бы несуразностью. Например, что оборот вроде "Волею великого пророка я попал сюда" имеет смысл.
Он действительно имеет смысл в особой художественной реальности Гауфа. Умберто Эко в "Шести прогулках в литературных лесах" настаивает на том, что нам-читателям следует довериться реальности текста даже тогда, когда нам-учившим историю в нем видится противоречие. Так что вопроса недостоверности в литературе не существует, есть лишь аспект непересечения информационных полей. Но! Сказки Гауфа равно далеки от фантастического вымысла и от трансляции знакомой ему реальности на экзотическую почву. Герои и их ситуации живы и органичны, а автора нельзя заподозрить в приобретенном мастерстве - он просто слишком юн. Томас Чаттертон изменивший историю английской литературы, умер в 17, Лотреамон в 24, блистательный драматург (не говоря уже о графике) Обри Бёрдслей в 26. Гауф не перешагнул четверти века.
Вот этот феномен мистического видения другой реальности в зеркале собственного "я" - совершенно йогический. Говорил же как-то доктор Торсунов: "Для того чтобы описать Юпитер, не обязательно туда лететь. Ты сядь в медитацию на несколько лет и всё сам увидишь". А если времени на подготовку нет? Так получаются самые драгоценные прозрения. Так становятся любимыми.
Вильгельм Гауф. Для своих двадцати пяти лет он много ездил - по Германии, Бельгии, Франции. А внутренним оком видел совсем другие земли... Ну полноте, современникам Гауфа легко было поверить в то, что люди далекого и загадочного Востока ведут себя как средневековые рыцари и так же скупы в речах на бытовые темы. А мы (ведь мы куда ближе к Востоку), когда были маленькими читателями, разве не верили охотно, что сова в Багдаде может заговорить на "чистом арабском языке", а люди там носят имена вроде Хасид, Мицра и Кашнур? И до сих пор верим в то, что в газете и куплете показалось бы несуразностью. Например, что оборот вроде "Волею великого пророка я попал сюда" имеет смысл.
Он действительно имеет смысл в особой художественной реальности Гауфа. Умберто Эко в "Шести прогулках в литературных лесах" настаивает на том, что нам-читателям следует довериться реальности текста даже тогда, когда нам-учившим историю в нем видится противоречие. Так что вопроса недостоверности в литературе не существует, есть лишь аспект непересечения информационных полей. Но! Сказки Гауфа равно далеки от фантастического вымысла и от трансляции знакомой ему реальности на экзотическую почву. Герои и их ситуации живы и органичны, а автора нельзя заподозрить в приобретенном мастерстве - он просто слишком юн. Томас Чаттертон изменивший историю английской литературы, умер в 17, Лотреамон в 24, блистательный драматург (не говоря уже о графике) Обри Бёрдслей в 26. Гауф не перешагнул четверти века.
Вот этот феномен мистического видения другой реальности в зеркале собственного "я" - совершенно йогический. Говорил же как-то доктор Торсунов: "Для того чтобы описать Юпитер, не обязательно туда лететь. Ты сядь в медитацию на несколько лет и всё сам увидишь". А если времени на подготовку нет? Так получаются самые драгоценные прозрения. Так становятся любимыми.