Похищение Европы
Его высочество всегда с легким презрением относился к моим игрушкам - фолианатам в тяжелой позолоченной оправе вперемежку со стопками царских облигаций и прочей мишуры, которая громоздится на полках с века ХVIII, да и вообще не питает никакого пиетета к старинным изданиям и бесцеремонно шаркает по ним пылесосом, морща носик и бормоча под нос, что дышать пылью веков удел дуракофф. Мои компьютерные журналы тоже подвергаются его очень жесткой цензуре - он потихонечку вырывает из них страницы и делает кораблики, которые выставляет на балконе под одобрительные взгляды вечноживущих старушек-соседок. Из моих игровых дисков он делает себе подставки под чашку с чаем, а на презентациях рисует каля-маля во время духощипательных бесед с подружкой. Я давно примирился с деструктивными наклонностями Принца, не говоря уже о его насмешках над тем, что я ем и прочими пристрастиями. Заметив что-то, чем я пользуюсь, он насмешливо приподнимал палец и закатывал глаза, затем делал пассы пальцем у виска и заканчивал жест средним пальцем устремленным ввысь и в будущее. Это не отбивало у меня ни аппетита, ни желания менять привычки. У нас разные взгляды на питание, здоровый образ жизни и интересы вообще нигде ни на чем не сходятся! Именно это и предопределяет столь нежные отношения. Например, я - веган, а его высочество любит побаловать себя мяском. Я лопаю по-быстрому, а он обставляет процесс поистине с упоением церемониймейстера высшей гильдии, умудряясь придать нехитрому блюду царственные черты. У меня минимум на моей ванной полке, а у него выстроены полки с редутами из разных колбочек, пробников, скляночек-баночек и прочего несусветства.
В последние дни я стал замечать некоторые недружественные поползновения с его стороны. Во-первых, он был пойман с поличным - лопал мою морскую капусту вместе с зразами - на мое удивление, он махнул вилкой в мою сторону и нарисовал несколько фигур высшего пилотажа в воздухе, мол, окстись, о чем базар, любезный! Но ведь он сроду отродясь не воспринимал эту склизкую жижицу. Затем я его отловил в момент помазания тоста моим брусничным джемом, который он хаял раньше всеми только ему знакомыми финскими последними словами. Он же на дух не переносил никаких джемов! Странно, странно! Затем я увидел, как он лузгает мои любимые йодистые семки, хотя в таких небарских замашках я его и представить не мог. А мой драгоценный шоколадик с берегов Слоновьей кости? У него же диатез на шоколад! В довершение к моему полному разгрому, он пристрастился к моему любимому японскому шампуную из сотни морских трав и водорослей! А свой дорогущих шампунь он поставил обратно на полку. На все мои стенания по поводу разоренного сорочьего гнезда, он разворачивался и загребал меня задней лапкой. Вчера вечером я полез за своим дражайшим белым нежнейшим чаем и обнаружил лишь пустую банку. Вот это уже было последней каплей! Исполненный качественного негодования, я помчался к высочеству, который как раз мирно отпивал чаек, отставив мизинец в сторону.
- Кружку к осмотру, шаромыжка! Линейный контроль!
- Вы ошиблись квартирой, сударь!
- Покажи-ка чашку, нетопырь залесский! Ты же вылакал мой чудный чай - подарок шаолиньского лудильщика!
- То-то он кислит! Зря я его пью, вообще-то... Отменная гадость!
- Ну почему, почему ты ешь-пьешь-юзаешь то, что тебе никогда не нравилось, а? Ответь, наложник монгольского хана!
Принц вздохнул, взглянул на дно чашки, где уныло колыхалась чайная веточка и поведал тихим голосом: "Понимаешь, ты вот всегда такой здоровый, умный, веселый и энергичный каждую минуту суток, а я вялый, анемичный и чахоточный. Вот мне тут и подумалось, что все дело в питании. Ведь и Малахов-Плюс сказал, что мы то, что мы едим..." Я улыбнулся и взял из его рук чашку: "Вот оно что! А я еще и свежий шпинат люблю!" Принц потянулся и лег на бок: "Если что, ты знаешь, кто его уже доел..."
В последние дни я стал замечать некоторые недружественные поползновения с его стороны. Во-первых, он был пойман с поличным - лопал мою морскую капусту вместе с зразами - на мое удивление, он махнул вилкой в мою сторону и нарисовал несколько фигур высшего пилотажа в воздухе, мол, окстись, о чем базар, любезный! Но ведь он сроду отродясь не воспринимал эту склизкую жижицу. Затем я его отловил в момент помазания тоста моим брусничным джемом, который он хаял раньше всеми только ему знакомыми финскими последними словами. Он же на дух не переносил никаких джемов! Странно, странно! Затем я увидел, как он лузгает мои любимые йодистые семки, хотя в таких небарских замашках я его и представить не мог. А мой драгоценный шоколадик с берегов Слоновьей кости? У него же диатез на шоколад! В довершение к моему полному разгрому, он пристрастился к моему любимому японскому шампуную из сотни морских трав и водорослей! А свой дорогущих шампунь он поставил обратно на полку. На все мои стенания по поводу разоренного сорочьего гнезда, он разворачивался и загребал меня задней лапкой. Вчера вечером я полез за своим дражайшим белым нежнейшим чаем и обнаружил лишь пустую банку. Вот это уже было последней каплей! Исполненный качественного негодования, я помчался к высочеству, который как раз мирно отпивал чаек, отставив мизинец в сторону.
- Кружку к осмотру, шаромыжка! Линейный контроль!
- Вы ошиблись квартирой, сударь!
- Покажи-ка чашку, нетопырь залесский! Ты же вылакал мой чудный чай - подарок шаолиньского лудильщика!
- То-то он кислит! Зря я его пью, вообще-то... Отменная гадость!
- Ну почему, почему ты ешь-пьешь-юзаешь то, что тебе никогда не нравилось, а? Ответь, наложник монгольского хана!
Принц вздохнул, взглянул на дно чашки, где уныло колыхалась чайная веточка и поведал тихим голосом: "Понимаешь, ты вот всегда такой здоровый, умный, веселый и энергичный каждую минуту суток, а я вялый, анемичный и чахоточный. Вот мне тут и подумалось, что все дело в питании. Ведь и Малахов-Плюс сказал, что мы то, что мы едим..." Я улыбнулся и взял из его рук чашку: "Вот оно что! А я еще и свежий шпинат люблю!" Принц потянулся и лег на бок: "Если что, ты знаешь, кто его уже доел..."