Сказка обо мне.
Наверное, не так много людей могут похвастаться тем, что им посвящают сказки.
Мне вот посчастливилось.
Спасибо огромное моей подруге Насте Васильевой, известной в некоторых кругах как Асия Уэно.
Вот ее страничка на Самиздате - http://zhurnal.lib.ru/u/ueno_a/
Когда впервые прочла эту сказку, то даже и не поняла причем здесь я. Думала, что посвятила она мне ее просто так, по-дружески.
А сегодня перечитала и минут на пять зависла с блаженной улыбкой. Потом посетила мысль: "Ну, это же точно про меня, блин!"
Аська, люблю тебя, заразу!!!
Собственно сказка
Лильке и всем, кто обрёл свой ветер
Джинни О'Нил жила на чердаке в крошечном домике по соседству с Причалами - суетливыми и шумными, пропахшими рыбой до последней песчинки под её босыми ногами. Бедняжка Джинни едва сводила концы с концами, подрабатывая в окрестных прачечных, а ещё в таверне судомойкой - так что башмаки у неё были всего одни, старые и потёртые. Левый каблук наполовину отвалился и клацает при ходьбе, несмотря на дюжину вбитых гвоздей. Правый ещё держится, но едва-едва. Такая вот реликвия, лишний раз надеть опасаешься.
Кто знает: может, будь они поновее, ничего бы и не вышло...
Когда Джинни не работала, она мечтала. О разном. Как найдёт в канаве золотое кольцо, расклеит по городу объявления о находке - она была честной девушкой - а владелец, о чудо, окажется достойным молодым джентльменом. Возьмёт её в услужение, а там влюбится да женится. Или воображала, как случайно подслушает разговор двух моряков о таинственном кладе на далёком южном острове. Спрятавшись в трюме, она непременно отправится туда и станет обладателем - нет, не золотых монет, а волшебного амулета, хранящего память давно ушедшей эпохи. Грезила и о том, как однажды тёплым летним вечером в гавань медленно и величаво войдет бригантина её отца.
Но годы летели, весенние ветра сменялись осенними, а отец всё не возвращался и не возвращался. Портовый город жил своей жизнью - немудрёной и обыденной, от праздника к празднику, и эта повседневность, подобно медленной, но беспощадной отраве, проникала в кровь Джинни, в самое её сердце, и мечты приходили всё реже и реже... Правый каблук последовал за левым. Чердак рассохся, сделавшись совсем уж неуютным в дождливые ночи. Хозяйка дома то и дело заводила с мужем разговор, а не пора ли заняться ремонтом - на девушку же поглядывала выжидающе. На справный угол и жилец сыщется поприличнее. Хоть на грош, а больше даст.
Не то, чтобы она совсем уж не жалела постоялицу - жалела. Только своя рубашка ближе к телу. Чай, не родственница, из милости-то содержать.
А Джинни спускалась к Причалам, и каждый раз был словно последний. Перед тем, как нырнуть в таверну, окунувшись в людскую суматоху и сомнительные ароматы замызганных кастрюль, она оборачивалась, провожая взглядом солнце, укладывающееся на покой в морские глубины. "Только сегодня - и хватит, перебираюсь в деревню к родственникам", - говорила она себе, прекрасно сознавая, что "сегодня" непременно отложится на завтра, "перебираюсь" означает долгий пеший путь, а родственники, ни разу не подавшие о себе вести после исчезновения отца, едва ли обрадуются нахлебнице, мало приспособленной к сельской жизни. А ещё в деревне никогда не будет моря и этих алых лучей, струящихся по волнам, этого горячего пряного ветра, теребящего завитки медных прядей на висках...
"Сегодня - и хватит..."
Накануне Летнего Солнцестояния хозяйка хлебнула лишку и без обиняков сообщила девушке, что такими постояльцами она сыта по горло, и после народных гуляний кое-кому придётся подыскивать себе иное жильё. Тогда Джинни поняла: пора. Сразу после праздника.
Получив в таверне расчёт, а в прачечных - пожелания удачи, она долго бродила по берегу вдоль вереницы причалов, глазея на бухту с кораблями так, словно это зрелище было для неё в диковинку. На улице, ведущей к рынку, замедлила шаг, остановившись у дощатого забора с объявлениями. Танцы на городской площади. Состязание музыкантов в ратуше. Ярмарка хмеля и награда за самый внушительный пивной живот. В преддверии праздника город пестрел яркими листками, и среди жизнерадостных призывов "Веселись с нами!" не было ни одного, дающего надежду ей, Джинни.
"Сейчас бы я обрадовалась даже пивному животу", - размышляла она, задумчиво ковыряя песок пальцами ноги. Башмаки ожидали своего часа на чердаке. Ступня наполовину погрузилась в ямку на месте вывалившегося из брусчатки булыжника, и нащупала что-то гладкое и лёгкое, тотчас же вынырнувшее на поверхность, словно маленькая коричневая лодочка. Джинни нагнулась и подняла находку. Это была флейта. Точнее, её половинка - та, в которую дуют. Больше о флейтах она не знала ничего.
Девушка пересеяла пальцами весь окрестный песок, но больше ничего не нашла. Наверно, человек, клеивший объявления, носил инструмент в разобранном виде, и вторая половинка у него. Или выскользнула и потерялась в любом другом месте - попробуй, отыщи!
Всё же Джинни решила её вернуть. Не золотое кольцо, конечно - но вдруг эта флейта дорога своему владельцу?
И, что удивительно: впервые в жизни она не размечталась о том, какие чудеса последуют за счастливым обретением, а со спокойной душой решила найти хозяина, во что бы то ни стало. А поиски, конечно, начать с ратуши. Где ещё ему быть?
Так Джинни, умиротворённая мыслью, что с родным городом она расстанется по-хорошему, отправилась домой и легла соснуть пару часиков перед тем, как наступят сумерки, повсюду зажгутся огни, и самая длинная ночь в году вступит в свои права.
Она так устала за последние дни, что провалилась в сон, едва её кудрявая головка коснулась холщовой подушки, набитой комками старой ваты.
И приснился ей обрыв, высокая стена из белого ракушечника, у подножия которой плещется тёмно-синее море, и она, Джинни, с развевающимися волосами стоящая на самом краю. Она играла на флейте, а та пела дерзко и нежно одновременно - аж сердце заходилось от красоты мелодии, и радостное удивление пронизывало всё тело оттого, что это она извлекает из небытия подобную музыку.
Флейта была целой, а руки - её вечно распухшие, шелушащиеся от воды пальцы - как будто обрели собственную волю, с изящной ловкостью скользя по шёлковистой деревянной поверхности.
Из щемящей мелодия превратилась в весёлую, задорную - и девушка затанцевала высоко над морем, почти в небе, топая ногами по самому краю скалы, осыпая вниз каменную крошку и всё же продолжая, продолжая приплясывать. Она знала, что тем, кто умеет летать, не к лицу бояться высоты - а во сне она летать умела, о, как она умела летать!
- Почему же ты так боишься всего наяву? - осведомились у неё за спиной, и плавным движением Джинни обернулась к невидимому собеседнику. Позади неё стояла девочка лет пяти, худенькая - того и гляди, ветром унесёт - в простом полотняном платьице, некогда бирюзовом, а ныне выцветшем, выбеленном солнцем. У девочки были льняные волосы и ясные голубые глаза.
- Разве я чего-нибудь боюсь? - рассмеялась Джинни, остановившись и опустив флейту.
- Сейчас - ничего, - покачала головой девочка. - А в жизни - всего. Вы, люди, так двойственны... В грёзах находчивы и решительны, а как доходит до дела - хоть плачь.
- Ты кто такая? - нахмурилась Джинни.
- Кто-то зовёт меня музыкой, а кто-то - просто мечтой. На самом же деле я всего лишь ветер - ветер, приносящий вдохновение.
Джинни подумала, что музыка, мечта и ветер - вещи очень разные, но спорить не стала, а вместо этого протянула флейту девочке.
- Твоё?
Та прыснула, расхохоталась, да так заразительно, что и Джинни улыбнулась в ответ.
- Нашла, чем вдохновить! Верни лучше владельцу - он, бедолага, совсем отчаялся! И, Джинни... пора вставать, проспишь состязание!
Она взмахнула рукой, да так, что девушка неосознанно отступила назад, обрыв ушёл из-под ног, уши наполнились яростным свистом, и Джинни проснулась - а чердак сотряс шквал ветра. Она подскочила к пыльному окошечку, выглянула наружу. Свинцовые тучи неслись по темнеющему небу. Надвигалась буря.
О, как она бежала, как мчалась по городу - мимо торговцев, спешно сворачивающих свои тележки и лотки, прячущих товар в промасленную бумагу, а затем в мешки да ящики. Мимо актёров, уныло снимающих декорации с подмостков. Какая там ярмарка, какие танцы! Ураган уже сгибал высокие деревья, украшающие площадь перед ратушей, и вместе с ним пришёл дождь. Каблуки клацали по мостовой. Джинни смирилась с тем, что после такой беготни не досчитается одного, а то и обоих - главное, не поскользнуться и не упасть в лужу!
Вход в ратушу перегораживала мокрая ленточка, изумрудная с золотом, но её так никто и не разрезал. Девушка предъявила охране половинку флейты, и дородный стражник махнул ей - проходи - не успела она, запыхавшаяся, и слова молвить.
Внутри было ужасно торжественно, Джинни оробела и впервые задумалась, а ко двору ли она здесь? Идея вернуть флейту уже не показалась ей здравой - но не забирать же чужой инструмент с собой в деревню, или куда её судьба занесёт? Это немногим лучше кражи. И всё же она долго ёжилась в мокрой одежде и переминалась с ноги на ногу (окружающие косились на стук её каблуков, что вовсе не прибавляло смелости), пока не отважилась обратиться к одному из гостей, скромно одетому пожилому джентльмену.
- Простите, вы не знаете, кто здесь по части флейты?
- А кто вам нужен, девушка? - едва он наклонился к ней, как разговор был прерван ударом в гонг. Все затихли, и на попытку Джинни продолжить беседу джентльмен приложил палец к губам и укоризненно на неё посмотрел. Девушка умолкла.
Представительный мэр объявил состязание открытым, несмотря на все неурядицы, связанные с погодой, а затем какая-то очень нарядная дама принялась выкликать почётных гостей, специально приглашённых, чтобы участвовать в состязании.
- Нас с вами вызовут в конце, милая, - шепнул сосед Джинни, - мы ведь - простые смертные, не чета некоторым.
- Но я вовсе не...
- Тс-с! Сейчас начнётся!
Первый музыкант оказался скрипачом - и столь искусным, что внимали ему в полнейшей тишине. Джинни затаила дыхание, сердце её молило лишь об одном - чтобы мелодия длилась вечно. Но, разумеется, она закончилась, исполнитель поклонился публике, и его место занял маленький всклокоченный человечек, прибывший откуда-то издалека и игравший на странном воющем инструменте, состоявшем из трубок и мехов. Даже эта музыка, такая чуждая и непривычная, показалась Джинни прекрасной, хотя и немножечко тоскливой.
После него были барабанщики, арфисты, снова скрипачи - и даже флейтисты, только инструмент у всех оказался при себе. Толпа слева от возвышения, установленного в ратуше по случаю соревнования, постепенно уменьшалась по мере того, как выступившие переходили направо в ряды ценителей и слушателей. Закончились именитые гости. Джинни уже несколько раз ускользала от взгляда нарядной дамы, которая, казалось, выискивает в толпе именно её, единственную, попавшую сюда случайно и совершенно не умеющую играть.
Сосед Джинни оказался мастером дудеть на медном рожке, и инструмент этот, несмотря на кажущуюся простоту, тоже очаровал девушку - как, впрочем, и все остальные. Она парила в потоках мелодий, словно птица, перепархивая с одной на другую, но пришёл и её черёд. Дама поманила Джинни, все уставились на неё, и девушке словно крылья перебили - так стремительно она сникла, ссутулив плечи, не в силах смотреть в глаза окружающим.
Каблуки отщёлкивали каждый шаг к проклятому возвышению.
- Я... простите, я не... музыкант...ша, - пробормотала она, доставая из-за пазухи половинку флейты. - Просто нашла... на улице... и принесла. Вот, передайте, пожалуйста! - она низко поклонилась даме, та помедлила, но всё же протянула руку, чтобы взять...
- Постойте! - от компании справа отделился взъерошенный парень, наверняка уже выступивший, только вот у Джинни совсем перепуталось в голове, кто на чём играл. - Где вы, говорите, её нашли?
- Возле причала, как идти к рынку, - едва слышно выговорила Джинни.
- Можно взглянуть? - парень выхватил из её рук половинку инструмента, и по ласкающему движению, которым его пальцы встретили находку, Джинни догадалась - признал. - Поразительно! - он обвёл глазами публику, и все заулыбались, такое недоумённое было у него лицо, и такая радость была на нём написана. - Я точно знаю, что обронил её в море, пока плыл на корабле. Даже собирался выкинуть вторую половинку, но мне было так её жалко... кто бы мог подумать!
Он сорвал с плеча небольшую длинную сумку-чехол, и, порывшись в содержимом, извлёк вторую часть. Привычно скрутил их воедино и с поклоном протянул Джинни.
- Держите!
- Но я... я ведь сказала, что не музыкантша! - воспротивилась девушка, безуспешно пытаясь вернуть флейту владельцу. - Я никогда в жизни...
- Неужели? - подмигнул парень. - А мои глаза говорят обратное, и я не последний флейтист, чтобы ошибаться в подобном предмете. Взгляните на свои руки, и как вы её держите. Играйте уже, девушка - не томите!
И все собравшиеся, словно по команде, стали подбадривать Джинни - играй, играй, играй скорее! Нарядная дама кисло улыбнулась, но под взглядом молодого музыканта сразу подобрела, взяла Джинни под локоток - за вторую руку её ухватил парень - и вывела на середину возвышения.
Сердце девушки оборвалось. Сотни глаз взирали на неё в ожидании, не желая понимать, что у неё нет ни малейшего шанса оправдать их надежды. Какой будет позор, какое унижение - почему, почему она не ушла из города, зачем только явилась сюда?!
- Смелее, - подбодрил её парень, а затем отступил в толпу, замер в первом ряду, улыбаясь весело и задорно - и эта его улыбка напомнила Джинни и сон, и танец над обрывом, и девочку, которая была одновременно ветром, музыкой и мечтой.
"Почему же ты так боишься всего наяву?"
"Разве я чего-нибудь боюсь?"
"В мечтах - ничего, а в жизни - всего!"
"Помоги мне, о ветер, приносящий вдохновение!" - взмолилась про себя Джинни.
И поднесла флейту к губам.
Первая нота прозвучала едва слышно, даже сипло - так перехватило у неё дыхание. Но вслед за ней пришёл мотив - тот самый - и негнущиеся пальцы узнали его, внезапно сделавшись гибкими и проворными, а ноги пустились в пляс, и уже неясно было, где кончается пение флейты и начинается мелодия, выбиваемая каблучками. Левым и правым, клацающими при ходьбе, но рождающими в танце иную, особую, музыку...
Первым в такт ей захлопал флейтист, затем - пожилой джентльмен; потом скрипач из тех, что помоложе, прыгнул на возвышение и пустился в пляс, и скрипка подхватила мотив и темп. И все, кто был в ратуше, смеялись, когда ноги сами понесли их в весёлый рил.
А Джинни О'Нил - прачка Джинни, судомойка Джинни - играла и танцевала на возвышении так, словно и впрямь обрела крылья.
Асия Уэно
11.11.2006 - 27.07.2010
Мне вот посчастливилось.
Спасибо огромное моей подруге Насте Васильевой, известной в некоторых кругах как Асия Уэно.
Вот ее страничка на Самиздате - http://zhurnal.lib.ru/u/ueno_a/
Когда впервые прочла эту сказку, то даже и не поняла причем здесь я. Думала, что посвятила она мне ее просто так, по-дружески.
А сегодня перечитала и минут на пять зависла с блаженной улыбкой. Потом посетила мысль: "Ну, это же точно про меня, блин!"
Аська, люблю тебя, заразу!!!
Собственно сказка
Лильке и всем, кто обрёл свой ветер
Джинни О'Нил жила на чердаке в крошечном домике по соседству с Причалами - суетливыми и шумными, пропахшими рыбой до последней песчинки под её босыми ногами. Бедняжка Джинни едва сводила концы с концами, подрабатывая в окрестных прачечных, а ещё в таверне судомойкой - так что башмаки у неё были всего одни, старые и потёртые. Левый каблук наполовину отвалился и клацает при ходьбе, несмотря на дюжину вбитых гвоздей. Правый ещё держится, но едва-едва. Такая вот реликвия, лишний раз надеть опасаешься.
Кто знает: может, будь они поновее, ничего бы и не вышло...
Когда Джинни не работала, она мечтала. О разном. Как найдёт в канаве золотое кольцо, расклеит по городу объявления о находке - она была честной девушкой - а владелец, о чудо, окажется достойным молодым джентльменом. Возьмёт её в услужение, а там влюбится да женится. Или воображала, как случайно подслушает разговор двух моряков о таинственном кладе на далёком южном острове. Спрятавшись в трюме, она непременно отправится туда и станет обладателем - нет, не золотых монет, а волшебного амулета, хранящего память давно ушедшей эпохи. Грезила и о том, как однажды тёплым летним вечером в гавань медленно и величаво войдет бригантина её отца.
Но годы летели, весенние ветра сменялись осенними, а отец всё не возвращался и не возвращался. Портовый город жил своей жизнью - немудрёной и обыденной, от праздника к празднику, и эта повседневность, подобно медленной, но беспощадной отраве, проникала в кровь Джинни, в самое её сердце, и мечты приходили всё реже и реже... Правый каблук последовал за левым. Чердак рассохся, сделавшись совсем уж неуютным в дождливые ночи. Хозяйка дома то и дело заводила с мужем разговор, а не пора ли заняться ремонтом - на девушку же поглядывала выжидающе. На справный угол и жилец сыщется поприличнее. Хоть на грош, а больше даст.
Не то, чтобы она совсем уж не жалела постоялицу - жалела. Только своя рубашка ближе к телу. Чай, не родственница, из милости-то содержать.
А Джинни спускалась к Причалам, и каждый раз был словно последний. Перед тем, как нырнуть в таверну, окунувшись в людскую суматоху и сомнительные ароматы замызганных кастрюль, она оборачивалась, провожая взглядом солнце, укладывающееся на покой в морские глубины. "Только сегодня - и хватит, перебираюсь в деревню к родственникам", - говорила она себе, прекрасно сознавая, что "сегодня" непременно отложится на завтра, "перебираюсь" означает долгий пеший путь, а родственники, ни разу не подавшие о себе вести после исчезновения отца, едва ли обрадуются нахлебнице, мало приспособленной к сельской жизни. А ещё в деревне никогда не будет моря и этих алых лучей, струящихся по волнам, этого горячего пряного ветра, теребящего завитки медных прядей на висках...
"Сегодня - и хватит..."
Накануне Летнего Солнцестояния хозяйка хлебнула лишку и без обиняков сообщила девушке, что такими постояльцами она сыта по горло, и после народных гуляний кое-кому придётся подыскивать себе иное жильё. Тогда Джинни поняла: пора. Сразу после праздника.
Получив в таверне расчёт, а в прачечных - пожелания удачи, она долго бродила по берегу вдоль вереницы причалов, глазея на бухту с кораблями так, словно это зрелище было для неё в диковинку. На улице, ведущей к рынку, замедлила шаг, остановившись у дощатого забора с объявлениями. Танцы на городской площади. Состязание музыкантов в ратуше. Ярмарка хмеля и награда за самый внушительный пивной живот. В преддверии праздника город пестрел яркими листками, и среди жизнерадостных призывов "Веселись с нами!" не было ни одного, дающего надежду ей, Джинни.
"Сейчас бы я обрадовалась даже пивному животу", - размышляла она, задумчиво ковыряя песок пальцами ноги. Башмаки ожидали своего часа на чердаке. Ступня наполовину погрузилась в ямку на месте вывалившегося из брусчатки булыжника, и нащупала что-то гладкое и лёгкое, тотчас же вынырнувшее на поверхность, словно маленькая коричневая лодочка. Джинни нагнулась и подняла находку. Это была флейта. Точнее, её половинка - та, в которую дуют. Больше о флейтах она не знала ничего.
Девушка пересеяла пальцами весь окрестный песок, но больше ничего не нашла. Наверно, человек, клеивший объявления, носил инструмент в разобранном виде, и вторая половинка у него. Или выскользнула и потерялась в любом другом месте - попробуй, отыщи!
Всё же Джинни решила её вернуть. Не золотое кольцо, конечно - но вдруг эта флейта дорога своему владельцу?
И, что удивительно: впервые в жизни она не размечталась о том, какие чудеса последуют за счастливым обретением, а со спокойной душой решила найти хозяина, во что бы то ни стало. А поиски, конечно, начать с ратуши. Где ещё ему быть?
Так Джинни, умиротворённая мыслью, что с родным городом она расстанется по-хорошему, отправилась домой и легла соснуть пару часиков перед тем, как наступят сумерки, повсюду зажгутся огни, и самая длинная ночь в году вступит в свои права.
Она так устала за последние дни, что провалилась в сон, едва её кудрявая головка коснулась холщовой подушки, набитой комками старой ваты.
И приснился ей обрыв, высокая стена из белого ракушечника, у подножия которой плещется тёмно-синее море, и она, Джинни, с развевающимися волосами стоящая на самом краю. Она играла на флейте, а та пела дерзко и нежно одновременно - аж сердце заходилось от красоты мелодии, и радостное удивление пронизывало всё тело оттого, что это она извлекает из небытия подобную музыку.
Флейта была целой, а руки - её вечно распухшие, шелушащиеся от воды пальцы - как будто обрели собственную волю, с изящной ловкостью скользя по шёлковистой деревянной поверхности.
Из щемящей мелодия превратилась в весёлую, задорную - и девушка затанцевала высоко над морем, почти в небе, топая ногами по самому краю скалы, осыпая вниз каменную крошку и всё же продолжая, продолжая приплясывать. Она знала, что тем, кто умеет летать, не к лицу бояться высоты - а во сне она летать умела, о, как она умела летать!
- Почему же ты так боишься всего наяву? - осведомились у неё за спиной, и плавным движением Джинни обернулась к невидимому собеседнику. Позади неё стояла девочка лет пяти, худенькая - того и гляди, ветром унесёт - в простом полотняном платьице, некогда бирюзовом, а ныне выцветшем, выбеленном солнцем. У девочки были льняные волосы и ясные голубые глаза.
- Разве я чего-нибудь боюсь? - рассмеялась Джинни, остановившись и опустив флейту.
- Сейчас - ничего, - покачала головой девочка. - А в жизни - всего. Вы, люди, так двойственны... В грёзах находчивы и решительны, а как доходит до дела - хоть плачь.
- Ты кто такая? - нахмурилась Джинни.
- Кто-то зовёт меня музыкой, а кто-то - просто мечтой. На самом же деле я всего лишь ветер - ветер, приносящий вдохновение.
Джинни подумала, что музыка, мечта и ветер - вещи очень разные, но спорить не стала, а вместо этого протянула флейту девочке.
- Твоё?
Та прыснула, расхохоталась, да так заразительно, что и Джинни улыбнулась в ответ.
- Нашла, чем вдохновить! Верни лучше владельцу - он, бедолага, совсем отчаялся! И, Джинни... пора вставать, проспишь состязание!
Она взмахнула рукой, да так, что девушка неосознанно отступила назад, обрыв ушёл из-под ног, уши наполнились яростным свистом, и Джинни проснулась - а чердак сотряс шквал ветра. Она подскочила к пыльному окошечку, выглянула наружу. Свинцовые тучи неслись по темнеющему небу. Надвигалась буря.
О, как она бежала, как мчалась по городу - мимо торговцев, спешно сворачивающих свои тележки и лотки, прячущих товар в промасленную бумагу, а затем в мешки да ящики. Мимо актёров, уныло снимающих декорации с подмостков. Какая там ярмарка, какие танцы! Ураган уже сгибал высокие деревья, украшающие площадь перед ратушей, и вместе с ним пришёл дождь. Каблуки клацали по мостовой. Джинни смирилась с тем, что после такой беготни не досчитается одного, а то и обоих - главное, не поскользнуться и не упасть в лужу!
Вход в ратушу перегораживала мокрая ленточка, изумрудная с золотом, но её так никто и не разрезал. Девушка предъявила охране половинку флейты, и дородный стражник махнул ей - проходи - не успела она, запыхавшаяся, и слова молвить.
Внутри было ужасно торжественно, Джинни оробела и впервые задумалась, а ко двору ли она здесь? Идея вернуть флейту уже не показалась ей здравой - но не забирать же чужой инструмент с собой в деревню, или куда её судьба занесёт? Это немногим лучше кражи. И всё же она долго ёжилась в мокрой одежде и переминалась с ноги на ногу (окружающие косились на стук её каблуков, что вовсе не прибавляло смелости), пока не отважилась обратиться к одному из гостей, скромно одетому пожилому джентльмену.
- Простите, вы не знаете, кто здесь по части флейты?
- А кто вам нужен, девушка? - едва он наклонился к ней, как разговор был прерван ударом в гонг. Все затихли, и на попытку Джинни продолжить беседу джентльмен приложил палец к губам и укоризненно на неё посмотрел. Девушка умолкла.
Представительный мэр объявил состязание открытым, несмотря на все неурядицы, связанные с погодой, а затем какая-то очень нарядная дама принялась выкликать почётных гостей, специально приглашённых, чтобы участвовать в состязании.
- Нас с вами вызовут в конце, милая, - шепнул сосед Джинни, - мы ведь - простые смертные, не чета некоторым.
- Но я вовсе не...
- Тс-с! Сейчас начнётся!
Первый музыкант оказался скрипачом - и столь искусным, что внимали ему в полнейшей тишине. Джинни затаила дыхание, сердце её молило лишь об одном - чтобы мелодия длилась вечно. Но, разумеется, она закончилась, исполнитель поклонился публике, и его место занял маленький всклокоченный человечек, прибывший откуда-то издалека и игравший на странном воющем инструменте, состоявшем из трубок и мехов. Даже эта музыка, такая чуждая и непривычная, показалась Джинни прекрасной, хотя и немножечко тоскливой.
После него были барабанщики, арфисты, снова скрипачи - и даже флейтисты, только инструмент у всех оказался при себе. Толпа слева от возвышения, установленного в ратуше по случаю соревнования, постепенно уменьшалась по мере того, как выступившие переходили направо в ряды ценителей и слушателей. Закончились именитые гости. Джинни уже несколько раз ускользала от взгляда нарядной дамы, которая, казалось, выискивает в толпе именно её, единственную, попавшую сюда случайно и совершенно не умеющую играть.
Сосед Джинни оказался мастером дудеть на медном рожке, и инструмент этот, несмотря на кажущуюся простоту, тоже очаровал девушку - как, впрочем, и все остальные. Она парила в потоках мелодий, словно птица, перепархивая с одной на другую, но пришёл и её черёд. Дама поманила Джинни, все уставились на неё, и девушке словно крылья перебили - так стремительно она сникла, ссутулив плечи, не в силах смотреть в глаза окружающим.
Каблуки отщёлкивали каждый шаг к проклятому возвышению.
- Я... простите, я не... музыкант...ша, - пробормотала она, доставая из-за пазухи половинку флейты. - Просто нашла... на улице... и принесла. Вот, передайте, пожалуйста! - она низко поклонилась даме, та помедлила, но всё же протянула руку, чтобы взять...
- Постойте! - от компании справа отделился взъерошенный парень, наверняка уже выступивший, только вот у Джинни совсем перепуталось в голове, кто на чём играл. - Где вы, говорите, её нашли?
- Возле причала, как идти к рынку, - едва слышно выговорила Джинни.
- Можно взглянуть? - парень выхватил из её рук половинку инструмента, и по ласкающему движению, которым его пальцы встретили находку, Джинни догадалась - признал. - Поразительно! - он обвёл глазами публику, и все заулыбались, такое недоумённое было у него лицо, и такая радость была на нём написана. - Я точно знаю, что обронил её в море, пока плыл на корабле. Даже собирался выкинуть вторую половинку, но мне было так её жалко... кто бы мог подумать!
Он сорвал с плеча небольшую длинную сумку-чехол, и, порывшись в содержимом, извлёк вторую часть. Привычно скрутил их воедино и с поклоном протянул Джинни.
- Держите!
- Но я... я ведь сказала, что не музыкантша! - воспротивилась девушка, безуспешно пытаясь вернуть флейту владельцу. - Я никогда в жизни...
- Неужели? - подмигнул парень. - А мои глаза говорят обратное, и я не последний флейтист, чтобы ошибаться в подобном предмете. Взгляните на свои руки, и как вы её держите. Играйте уже, девушка - не томите!
И все собравшиеся, словно по команде, стали подбадривать Джинни - играй, играй, играй скорее! Нарядная дама кисло улыбнулась, но под взглядом молодого музыканта сразу подобрела, взяла Джинни под локоток - за вторую руку её ухватил парень - и вывела на середину возвышения.
Сердце девушки оборвалось. Сотни глаз взирали на неё в ожидании, не желая понимать, что у неё нет ни малейшего шанса оправдать их надежды. Какой будет позор, какое унижение - почему, почему она не ушла из города, зачем только явилась сюда?!
- Смелее, - подбодрил её парень, а затем отступил в толпу, замер в первом ряду, улыбаясь весело и задорно - и эта его улыбка напомнила Джинни и сон, и танец над обрывом, и девочку, которая была одновременно ветром, музыкой и мечтой.
"Почему же ты так боишься всего наяву?"
"Разве я чего-нибудь боюсь?"
"В мечтах - ничего, а в жизни - всего!"
"Помоги мне, о ветер, приносящий вдохновение!" - взмолилась про себя Джинни.
И поднесла флейту к губам.
Первая нота прозвучала едва слышно, даже сипло - так перехватило у неё дыхание. Но вслед за ней пришёл мотив - тот самый - и негнущиеся пальцы узнали его, внезапно сделавшись гибкими и проворными, а ноги пустились в пляс, и уже неясно было, где кончается пение флейты и начинается мелодия, выбиваемая каблучками. Левым и правым, клацающими при ходьбе, но рождающими в танце иную, особую, музыку...
Первым в такт ей захлопал флейтист, затем - пожилой джентльмен; потом скрипач из тех, что помоложе, прыгнул на возвышение и пустился в пляс, и скрипка подхватила мотив и темп. И все, кто был в ратуше, смеялись, когда ноги сами понесли их в весёлый рил.
А Джинни О'Нил - прачка Джинни, судомойка Джинни - играла и танцевала на возвышении так, словно и впрямь обрела крылья.
Асия Уэно
11.11.2006 - 27.07.2010