Москва-Мурманск
Затопленный лес занимает пространство взора.
Чем дальше на север, тем крепче цепляется снег,
Припадая к корням, за недавно ушедшую пору,
Всё отказываясь принять, что её уже нет.
Чем дальше на север, тем реже пунктир по карте.
В распад зимы, в серо-белую рвань небес,
Оставив февральский ожог в отгремевшем марте,
Гнётся медленно пара сонных блестящих рельс.
Здесь время течёт исключительно мерно. Скорость
Мысли почти равнозначна длине дорог,
Вдоль которых, по пояс в воде, молодая поросль
В слабых пальцах держит неба синий пирог.
И юным нищим, в лохмотьях солнцем пронзённых
Облаков, безмятежно шагает апрельский день
Не ведая скуки и спешки и слов казённых,
Невесомый как радость, безжалостный как кремень.
Весна звенит струнами проводов вдоль тракта
И шпал частота надсаживается, чтоб поспеть
За частотой стволов, поперёк судьбы, хотя б на полтакта
Слиться со всем, что пело, пока не устанет петь.
Этот поезд вне времени следует, вне расписаний,
Только выхватив нежность отрезком прямого луча
Память будет оправдывать тщетную муку стараний
Изменить очевидность, не принятую в расчёт сгоряча.
По прибытии пустошь. Натяженье путей как нервов
В ожидании следующих мимо вечности двух комет
Чьё соседство столь же случайно, сколь эфемерно,
Катаклизмом рожденное в лоне сумрачных лет.
И бездонное небо пронзят оперённые хвоей стрелы,
Что названье "сосна" донесли до морских широт,
Отодвигая ещё и ещё в беспредельность пределы
Восприятия слова важнее, чем может вымолвить рот.