Только будет ли нам та удача, будет год ли, будет ли ясней
Подводя сезонные итоги не могу не отметить, что и в этом году лучшее, что случилось со мной за всю зиму - это снег.
Мы приехали в Москву на 12 февральских дней, чтобы просто побыть с ним. Ваня готов сидеть в снегу всё время, с перерывом на сон и еду. Ему неважно - лыжи, коньки, санки, ледянки, клюшка, лопата, или просто сугроб, в котором можно рыть нору, лежать, карабкаться, скатываться, падать, ползти, подбрасывать, нырять, кататься и так далее.
Я отползла, насколько могла, от детей, носилась в хаотическом порядке по всем родным местам бывшей и ныне параллельной реальности, спала на полу в разных частях города, пытливо заглядывала в прошлое и решительно препарировала настоящее, пробиралась сквозь сугробы и наледь на тротуарах и провела больше времени в московском метро, чем за последние 15 лет вместе взятые, дышала морозом и снежной тишиной закрытых дворов из материализовавшихся сновидений, ловила упавшее сердце на пике так давно нужного и жданного спектакля, слушала колокольный звон и пение в канун Великого Поста, каталась с гор, разговаривала в три часа ночи на случайной кухне при свече, разговаривала в родной кухне под ходиками, разговаривала на кухне с одной табуреткой, на кухне с истекшим сроком давности, на кухне где я никогда не была и не буду.
В один из вечеров Ира нежно взяла меня за руку и привела в мою картину. Это было ощущение сна. Можно было сместиться с точки застывшего кадра, обойти вокруг, заглянуть за угол, пробравшись сквозь полуметровый снег потрогать забор, увидеть деревья вокруг, панораму двора и даже внутренность здания, потому что было уже темно, а в окнах горел свет. Фасад с разными окнами оказался НИИ (уж не стала уточнять, ЧАВО или не ЧАВО), а место вокруг - милейшее и уютнейшее, особенно в этом укутанном снегом вечернем состоянии безвременной зимы, в свете фонарей и отголосках всех разговоров, прозвучавших в эти полторы недели, слегка беспамятных, наслоившихся в сознании, требующих теперь большой работы осмысления. Поздно вечером, уже уйдя от Иры, я стояла, не шелохнувшись в этом снегу, смотрела очарованным взглядом и благодарила за чудо встречи с собой.
А потом он пришёл к нам здесь. И на какой-то миг вчера вечером, между учениками, среди толпящихся и теснящих друг друга мыслей о работе, дедлайнах, направлении движения и смысле двигаться в определенном направлении мне вдруг показалось, что две мои параллельные вселенные пересеклись.
Мы приехали в Москву на 12 февральских дней, чтобы просто побыть с ним. Ваня готов сидеть в снегу всё время, с перерывом на сон и еду. Ему неважно - лыжи, коньки, санки, ледянки, клюшка, лопата, или просто сугроб, в котором можно рыть нору, лежать, карабкаться, скатываться, падать, ползти, подбрасывать, нырять, кататься и так далее.
Я отползла, насколько могла, от детей, носилась в хаотическом порядке по всем родным местам бывшей и ныне параллельной реальности, спала на полу в разных частях города, пытливо заглядывала в прошлое и решительно препарировала настоящее, пробиралась сквозь сугробы и наледь на тротуарах и провела больше времени в московском метро, чем за последние 15 лет вместе взятые, дышала морозом и снежной тишиной закрытых дворов из материализовавшихся сновидений, ловила упавшее сердце на пике так давно нужного и жданного спектакля, слушала колокольный звон и пение в канун Великого Поста, каталась с гор, разговаривала в три часа ночи на случайной кухне при свече, разговаривала в родной кухне под ходиками, разговаривала на кухне с одной табуреткой, на кухне с истекшим сроком давности, на кухне где я никогда не была и не буду.
В один из вечеров Ира нежно взяла меня за руку и привела в мою картину. Это было ощущение сна. Можно было сместиться с точки застывшего кадра, обойти вокруг, заглянуть за угол, пробравшись сквозь полуметровый снег потрогать забор, увидеть деревья вокруг, панораму двора и даже внутренность здания, потому что было уже темно, а в окнах горел свет. Фасад с разными окнами оказался НИИ (уж не стала уточнять, ЧАВО или не ЧАВО), а место вокруг - милейшее и уютнейшее, особенно в этом укутанном снегом вечернем состоянии безвременной зимы, в свете фонарей и отголосках всех разговоров, прозвучавших в эти полторы недели, слегка беспамятных, наслоившихся в сознании, требующих теперь большой работы осмысления. Поздно вечером, уже уйдя от Иры, я стояла, не шелохнувшись в этом снегу, смотрела очарованным взглядом и благодарила за чудо встречи с собой.
А потом он пришёл к нам здесь. И на какой-то миг вчера вечером, между учениками, среди толпящихся и теснящих друг друга мыслей о работе, дедлайнах, направлении движения и смысле двигаться в определенном направлении мне вдруг показалось, что две мои параллельные вселенные пересеклись.