Сумбурие и осознанки, шутки и откровения.
Вообще, хорошо, что Мортал были не сразу, я даже как-то успела посмотреть почти все самое интересное. Это спасло поездку. Потому что теперь я хожу как в прострации - глаза вроде видят всю красоту, сердце даже радуется, а мозг все равно где-то в другом месте. Вчера, вот, дошло до страшного. Я всю жизнь принципиально считала Фудзи мужчиной. И никакие уговоры, мол, а вот японцы..., меня не убеждали, мужик и все. А тут сижу, смотрю на закат, вдруг в голове мысль, а вот как А-чан видит эту картину? Ответ пришел незамедлительно. Ну, че... Ну баба, да, мама, ладно, убедили. Ужас.
Но даже если без шуток, я осознаю все пережитое все больше и больше, глубже и глубже, и все сильнее и сильнее впадаю в состояние ступора. Это как увидеть Землю из открытого космоса, потом вернуться на нее, и только тогда осознать - ой, а я же видел это озеро... У него, конечно, какая-то безумная энергетика. Причем вырывается она наружу только, когда он поет. Вот пока он, заикаясь, говорит свое редкое "аригато", все окей. Ну да, красивый мужик, красиво одет, на сцене стоит, заикается, мило и очаровательно все. Потом начинается песня, он открывает рот, и на тебя падает вселенная. Звезды там, галактики, юпитерские ветра, черные дыры. И, в общем, хорошо, что икает он редко - если бы он после каждой песни так благодарил, как будто он простой смертный парень, и ваще ему жутко неловко, что он отнимает наше время, потерпите меня еще чуть-чуть, то можно было бы вообще выйти оттуда как с американских горок, у которых отказали тормоза. У Морри там тоже адилово, но у него адилово последовательное, он когда говорит, эффект почти такой же, как когда поет, и ты просто изначально выпадаешь из реальности и лежишь вот это вот на пляжике. А здесь нет. Словно портал, который то открывается, то закрывается. И он сам словно даже не контролирует это все. И где проходит вот эта грань между заикающимся скромным парнем и проводником космического тока - фиг поймешь. Словно звуки музыки нажимают на какую-то кнопку в его организме, отвечающую за прямую связь с высшими силами. А ты принимаешь этот сигнал и тихо дуреешь от этой странной и немыслимой мощи. И все никак не можешь посмотреть в другую сторону. Зато как я сплю, как я сплю! Я так с глубокого детства не спала. Проспала сегодня девять часов, ни разу не проснувшись, не меняя позы даже. Проснувшись, не могла понять, где я, и что происходит, так сильно меня вышибло. Минут пять соображала.
В общем, вот ты какой, тот неловкий момент, когда тебе несколько лет казалось, что ты идеализируешь, ты даже свыклась с этой мыслью, ну да, фанатка, чо, а потом сталкиваешься с ним в одной реальности, как атомы в большом коллайдере, взрыв, бах, ой-ей-ей, и ты понимаешь, что эти несколько лет ты вообще ни разу не фанатела так, как он заслуживает. Привет, неловкий момент, приятно познакомиться. Но есть и побочный эффект, причем такой же, как и с Морри - невозможно слушать запись. У Атсуши голос такой, вроде, нежный и хрупкий, а вживую он все такой же, только сносит как цунами. А как он поет тихо, вы б знали. Тихо-тихо. И весь зал растворяется в этом "тихо". После концерта Морри я Hard Core Reverie переслушивала, сильно недоумевала, е-мае, и это он? С А-чаном почти та же ситуация. Ужас, что творится. Такое ощущение, будто им обоим вокальной кабины просто чудовищно мало, она их зажимает, стискивает, придушивает, а вот в большом пространстве их голоса вырываются на свободу и поглощают все - и само пространство, и тех, кто в нем, и даже время. Ни один концерт не заканчивался на моей памяти так быстро, как два с половиной часа Мортал. Я на втором концерте специально отслеживала скорость. Мгновенно закончилось все. Просто мгновенно.
By the way, поскольку в голове полный сумбур, а драг-дилер настаивает, краткое отступление или ужасы Японии. Вот. Я чуть не ломанулась в дом к этому существу, даром что в очках. Слава богу, успела притормозить. Типа, остыньте от прекрасного. Но на самом деле, он очень красивый. И кадр получился... в общем, получился, уруруру. Я имею право хоть иногда собой гордиться, в конце концов.
О чем я... А. Да. А-чан. Вообще, очень интересно наблюдать за трансформацией его образов. Мне всегда любопытно, что было раньше, курица или яйцо, в смысле, его образы или музыка, хотя подозреваю, что оно шло как раз таки параллельно. Я уже говорила когда-то, насколько тонко они все чуют, когда какой образ можно, а когда нельзя. И он всегда вписывался идеально в эту музыку, иллюстрировал и визуализировал ее собой. Дерганные, резкие, немного неуклюжие движения в эпоху панков. Драма в каждом жесте на Клаймаксе. Текучая горячая нефть на ССЛ. А потом раз, и рокер. Нет, рокер, разумеется, в его интерпретации, но все же в тот момент его образ стал ближе всего к рок-фронтменам. Музыка стала такой, и он. И так до первого сольника. И вдруг на нем - чего Имаи-то так прошибло - он вдруг показал, что он не просто фронтмен, он может еще быть актером. И тут мы даже знаем, что образ был раньше музыки. И вот все следующее десятилетие мы имели на сцене фронтмена-актера с антуражем, реквизитом и так далее и тому подобное. А сейчас, в Мортал он вдруг сказал - я не хочу так больше. Или как минимум, я хочу еще и по-другому. То, насколько демонстративно он не притронулся ни к черепам, ни к маске, говорит само за себя. Ему это уже не нужно и не хочется, ему хочется быть собой - взрослым мужчиной, строгим, серьезным и открытым нараспашку. Имаи так громко молчит у себя в блоге, что я прямо переживаю за Шафт - не дай бог его щас дико торкнуло, и он готов все бросить к черту, включая Фуджимаки, и помчаться придумывать новые концепции для такого обновленного фронтмена. Я хочу Шафт. Там Юкки.
Еще одно отступление или чудеса Японии. У меня теперь есть Особенный Зонтик. На финале Мортал я, разумеется, умудрилась его забыть в зале. Ну, странно, что только зонтик. Хотя, может, еще чего, просто не помню. Между моим выходом из зала и воспоминанием о зонтике прошло минут семь. Мы тут же ломанулись назад в зал - к тому моменту там не то, что зрителей не было, там уже чуть ли не всю сцену разобрать успели. Дядечка-смотритель долго ползал с фонариком около моего сидения - действительно, ведь так трудно найти большой зонт, - но обрадовать нас не смог, зонт пропал. Я подумала, ну и фиг с ним, но Юля решила не сдаваться - ей было любопытно, действительно ли в ЭТОЙ стране может что-то пропасть. Милая тетенька в коридоре сказала нам идти вниз и искать кого-то в какой-то форме. Все было прекрасно, только мы не поняли, в какой. Спустились, огляделись, смотрим, вроде как в нужной форме никого нет, но зато вон там, в конце холла стоят несколько парней с повязками на плечах, они точно будут знать. Подвох я почуяла метров за пять, когда на лице парня по центру проступил ужас. Он смотрел на двух гайдзинок, уверенно идущих прямо на него, как на цунами - бежать некуда, метаться поздно, остановить не понятно как возможно. Он даже сказать ничего не смог, даже по-японски, только задергался как-то весь и руками начал показывать, что вот никак ваще сюда нельзя. Когда Юля сказала ему про потерянный зонтик, на его лице отразилось такое облегчение, такая радость, у меня аж в носу защипало. Он лично проводил нас в обратный конец зала и передал в руки другим служащим. Другими словами, мы вот так вот случайно чуть было не ломанулись прямо бэкстейдж, где в это время некий господин Морри в своей манере - ему не отказывают - вещал некоему господину Сакураи, что, мол, ты привлекателен, я чертовски привлекателен, время у нас у обоих как-то образовалось, а не замутить ли нам чего на сеновале? Не пугайтесь, кто не в курсе, Морри в твиттере сообщил, что был на финале Мортал и предложил "Сакураи-куну" в ближайшем будущем как-то вместе поработать. Надеюсь, "Сакураи-кун" - в свойственной ему манере - не смог отказать. И тут мы. Бедный секьюрити. И ведь правда, откуда он знает, на что способны две уверенные в себе, возможно укуренные и совершенно точно одурманенные "Сакураи-куном" гайдзинки? А счастье было так близко! Кстати, зонтик мне вернули. За те десять минут после окончания концерта, что мы шатались и пугали честных работников охраны, мой зонтик попал в специальное бюро, и на него уже наклеели бирку с номером места, возле которого он был найден. Десять минут. Я попросила дядю не снимать бирку. Этот зонт теперь и не зонт вовсе, а памятник. Не знаю, что с ним теперь делать, не тащить же с собой. Но как минимум откручу ручку с наклейкой. Но десять минут! Оперативность просто сумасшедшая.
А Морри да. Сам, САМ, возжелал что-то замутить и лично предложил это лично Сакураи. Видимо, таки хороший был концерт. Теряюсь в догадках, что именно он ему предложил или собирается предложить. Трепещу. Хочу Шафт. Там Юкки.
Но не это все главное. Просто я вдруг поняла одну простую вещь. Самым любопытным образом именно японские музыканты - и в первую очередь певцы - совершенно неприкрыто занимаются на сцене сексом. Ну, видимо, потому, что для западного человека это всегда вызов системе, а для японца норма жизни. Или еще по какой другой причине, не знаю. Но на концертах западных исполнителей ты хочешь - подтягиваешься, а хочешь - нет. Тебе всегда дают выбор, присоединение к оргии всегда только добровольное и, главное, активное. К примеру, я заметила, что на концертах западных исполнителей мне всегда очень хочется много двигаться, подпевать, вкладываться самой, чтобы секс получился. С японцами меня словно подменяют, я стою как вкопанная, молчу, еле хлопаю после песен, а секс все равно случается. Я была на концертах четырех любимых мною японских певцов - собственно, на всех, кто мне интересен, кроме Таки и Эндо, но поскольку эти двое в принципе как минимум пока что выпали из жизнедеятельности, можно считать, что я была на концертах всех. И всегда все было по-разному.
Хайд, вот, к примеру, как я теперь только поняла, меня тупо изнасиловал и бросил, довольно жестоко. Нет, я хотела секса, когда шла туда, само собой. Но он все равно умудрился меня сломать и причинить адскую боль. А я все думала, да что ж такое, чего мне так плохо-то теперь от него, чего я плакала-то несколько дней после концерта, горько плакала, остановиться не могла, а самое главное, классный же вроде был концерт, какого черта мне не хочется повторения? Сто раз могла рвануть и на Вампс, и даже поднапрячься и попасть на юбилейные концерты Ларков. А мне не хочется и все. Отмазки всякие ищу, ой, музыка не такая. Ну да, не такая, но чего-то с другими меня это не останавливало, перлась ради надежды услышать хоть одну любимую песню. А тут хоть пообещали бы мне сыграть все мои любимые, я б не пошла. Все не могла понять, в чем дело, как я так влипла-то. После Мортал поняла, чо.
Рюичи же, в свою очередь, очень занят собой. Он токует, он на своей волне. К ней можно подключиться, и еще как можно словить кайф, а можно и нет. На тех песнях, от которых у меня и так катарсис, была фантастика. Спросите меня, что было после Генезиса, и я вам уже не скажу - ничего не помню, только бас-соло Джея, да Розье там еще где-то условно была. На песнях, которые меня не особо трогают, пошел полный рассинхрон и дисконнект. А Рюичи все так же токовал на своей волне.
Вот кто умеет, так это Морри. Ну, я описывала. Хочешь, не хочешь, ваще не за тем пришла, неважно - проходи, ложись, здравствуй. Удовольствие такое, что забываешь собственное имя. Ничего кроме, и ничего больше и не надо. И ему это дико в кайф, смотреть, как ты расплываешься перед ним безвольной булькающей лужей чистого экстаза, и больше ему от тебя тоже ничего не надо. И все довольны.
А Сакураи показал мне, что это такое, когда на концерте делают любовь. И это при полном отсутствии соблазнения и ужимок, а возможно и благодаря этому отсутствию. Когда из человека на сцене любовь не сочится даже, а хлещет, вырывается наружу неудержимым потоком чувственности, уязвимости, страстности и нежности. Здесь даже секс не нужен, можно просто разговаривать, все о той же смерти, боли, муках, страшных же вещах, и при этом тебе ни разу не сделают больно и отдадут столько любви - не тебе лично даже, а вообще в ноосферу, так, что пространство пропитывается, и ты вместе с ним, - что она потом еще сутками будет сквозь кожу проступать, и так хочется, и так легко любить весь мир, ах какое счастье. Вообще любовь у него, всеобъемлющая, к жизни, к песням, к музыке, к маме, к женщине, к луне, к готике, к Сюзи и Баухаус (вот где еще я могла поорать Баухаус? Да, я даже отмерла и открыла рот! Баухаус), вообще ко всему. И вот это реально прочищает мозги и расставляет все по своим местам. И фиг после такого ошибешься - раз познав, уже не промахнешься, сразу будешь знать, хотят тебе сделать хорошо на самом-то деле, или нет, имеешь ли ты вообще значение, или нет. Бесценный опыт.
И да здравствуют двести тэгов.
Но даже если без шуток, я осознаю все пережитое все больше и больше, глубже и глубже, и все сильнее и сильнее впадаю в состояние ступора. Это как увидеть Землю из открытого космоса, потом вернуться на нее, и только тогда осознать - ой, а я же видел это озеро... У него, конечно, какая-то безумная энергетика. Причем вырывается она наружу только, когда он поет. Вот пока он, заикаясь, говорит свое редкое "аригато", все окей. Ну да, красивый мужик, красиво одет, на сцене стоит, заикается, мило и очаровательно все. Потом начинается песня, он открывает рот, и на тебя падает вселенная. Звезды там, галактики, юпитерские ветра, черные дыры. И, в общем, хорошо, что икает он редко - если бы он после каждой песни так благодарил, как будто он простой смертный парень, и ваще ему жутко неловко, что он отнимает наше время, потерпите меня еще чуть-чуть, то можно было бы вообще выйти оттуда как с американских горок, у которых отказали тормоза. У Морри там тоже адилово, но у него адилово последовательное, он когда говорит, эффект почти такой же, как когда поет, и ты просто изначально выпадаешь из реальности и лежишь вот это вот на пляжике. А здесь нет. Словно портал, который то открывается, то закрывается. И он сам словно даже не контролирует это все. И где проходит вот эта грань между заикающимся скромным парнем и проводником космического тока - фиг поймешь. Словно звуки музыки нажимают на какую-то кнопку в его организме, отвечающую за прямую связь с высшими силами. А ты принимаешь этот сигнал и тихо дуреешь от этой странной и немыслимой мощи. И все никак не можешь посмотреть в другую сторону. Зато как я сплю, как я сплю! Я так с глубокого детства не спала. Проспала сегодня девять часов, ни разу не проснувшись, не меняя позы даже. Проснувшись, не могла понять, где я, и что происходит, так сильно меня вышибло. Минут пять соображала.
В общем, вот ты какой, тот неловкий момент, когда тебе несколько лет казалось, что ты идеализируешь, ты даже свыклась с этой мыслью, ну да, фанатка, чо, а потом сталкиваешься с ним в одной реальности, как атомы в большом коллайдере, взрыв, бах, ой-ей-ей, и ты понимаешь, что эти несколько лет ты вообще ни разу не фанатела так, как он заслуживает. Привет, неловкий момент, приятно познакомиться. Но есть и побочный эффект, причем такой же, как и с Морри - невозможно слушать запись. У Атсуши голос такой, вроде, нежный и хрупкий, а вживую он все такой же, только сносит как цунами. А как он поет тихо, вы б знали. Тихо-тихо. И весь зал растворяется в этом "тихо". После концерта Морри я Hard Core Reverie переслушивала, сильно недоумевала, е-мае, и это он? С А-чаном почти та же ситуация. Ужас, что творится. Такое ощущение, будто им обоим вокальной кабины просто чудовищно мало, она их зажимает, стискивает, придушивает, а вот в большом пространстве их голоса вырываются на свободу и поглощают все - и само пространство, и тех, кто в нем, и даже время. Ни один концерт не заканчивался на моей памяти так быстро, как два с половиной часа Мортал. Я на втором концерте специально отслеживала скорость. Мгновенно закончилось все. Просто мгновенно.
By the way, поскольку в голове полный сумбур, а драг-дилер настаивает, краткое отступление или ужасы Японии. Вот. Я чуть не ломанулась в дом к этому существу, даром что в очках. Слава богу, успела притормозить. Типа, остыньте от прекрасного. Но на самом деле, он очень красивый. И кадр получился... в общем, получился, уруруру. Я имею право хоть иногда собой гордиться, в конце концов.
О чем я... А. Да. А-чан. Вообще, очень интересно наблюдать за трансформацией его образов. Мне всегда любопытно, что было раньше, курица или яйцо, в смысле, его образы или музыка, хотя подозреваю, что оно шло как раз таки параллельно. Я уже говорила когда-то, насколько тонко они все чуют, когда какой образ можно, а когда нельзя. И он всегда вписывался идеально в эту музыку, иллюстрировал и визуализировал ее собой. Дерганные, резкие, немного неуклюжие движения в эпоху панков. Драма в каждом жесте на Клаймаксе. Текучая горячая нефть на ССЛ. А потом раз, и рокер. Нет, рокер, разумеется, в его интерпретации, но все же в тот момент его образ стал ближе всего к рок-фронтменам. Музыка стала такой, и он. И так до первого сольника. И вдруг на нем - чего Имаи-то так прошибло - он вдруг показал, что он не просто фронтмен, он может еще быть актером. И тут мы даже знаем, что образ был раньше музыки. И вот все следующее десятилетие мы имели на сцене фронтмена-актера с антуражем, реквизитом и так далее и тому подобное. А сейчас, в Мортал он вдруг сказал - я не хочу так больше. Или как минимум, я хочу еще и по-другому. То, насколько демонстративно он не притронулся ни к черепам, ни к маске, говорит само за себя. Ему это уже не нужно и не хочется, ему хочется быть собой - взрослым мужчиной, строгим, серьезным и открытым нараспашку. Имаи так громко молчит у себя в блоге, что я прямо переживаю за Шафт - не дай бог его щас дико торкнуло, и он готов все бросить к черту, включая Фуджимаки, и помчаться придумывать новые концепции для такого обновленного фронтмена. Я хочу Шафт. Там Юкки.
Еще одно отступление или чудеса Японии. У меня теперь есть Особенный Зонтик. На финале Мортал я, разумеется, умудрилась его забыть в зале. Ну, странно, что только зонтик. Хотя, может, еще чего, просто не помню. Между моим выходом из зала и воспоминанием о зонтике прошло минут семь. Мы тут же ломанулись назад в зал - к тому моменту там не то, что зрителей не было, там уже чуть ли не всю сцену разобрать успели. Дядечка-смотритель долго ползал с фонариком около моего сидения - действительно, ведь так трудно найти большой зонт, - но обрадовать нас не смог, зонт пропал. Я подумала, ну и фиг с ним, но Юля решила не сдаваться - ей было любопытно, действительно ли в ЭТОЙ стране может что-то пропасть. Милая тетенька в коридоре сказала нам идти вниз и искать кого-то в какой-то форме. Все было прекрасно, только мы не поняли, в какой. Спустились, огляделись, смотрим, вроде как в нужной форме никого нет, но зато вон там, в конце холла стоят несколько парней с повязками на плечах, они точно будут знать. Подвох я почуяла метров за пять, когда на лице парня по центру проступил ужас. Он смотрел на двух гайдзинок, уверенно идущих прямо на него, как на цунами - бежать некуда, метаться поздно, остановить не понятно как возможно. Он даже сказать ничего не смог, даже по-японски, только задергался как-то весь и руками начал показывать, что вот никак ваще сюда нельзя. Когда Юля сказала ему про потерянный зонтик, на его лице отразилось такое облегчение, такая радость, у меня аж в носу защипало. Он лично проводил нас в обратный конец зала и передал в руки другим служащим. Другими словами, мы вот так вот случайно чуть было не ломанулись прямо бэкстейдж, где в это время некий господин Морри в своей манере - ему не отказывают - вещал некоему господину Сакураи, что, мол, ты привлекателен, я чертовски привлекателен, время у нас у обоих как-то образовалось, а не замутить ли нам чего на сеновале? Не пугайтесь, кто не в курсе, Морри в твиттере сообщил, что был на финале Мортал и предложил "Сакураи-куну" в ближайшем будущем как-то вместе поработать. Надеюсь, "Сакураи-кун" - в свойственной ему манере - не смог отказать. И тут мы. Бедный секьюрити. И ведь правда, откуда он знает, на что способны две уверенные в себе, возможно укуренные и совершенно точно одурманенные "Сакураи-куном" гайдзинки? А счастье было так близко! Кстати, зонтик мне вернули. За те десять минут после окончания концерта, что мы шатались и пугали честных работников охраны, мой зонтик попал в специальное бюро, и на него уже наклеели бирку с номером места, возле которого он был найден. Десять минут. Я попросила дядю не снимать бирку. Этот зонт теперь и не зонт вовсе, а памятник. Не знаю, что с ним теперь делать, не тащить же с собой. Но как минимум откручу ручку с наклейкой. Но десять минут! Оперативность просто сумасшедшая.
А Морри да. Сам, САМ, возжелал что-то замутить и лично предложил это лично Сакураи. Видимо, таки хороший был концерт. Теряюсь в догадках, что именно он ему предложил или собирается предложить. Трепещу. Хочу Шафт. Там Юкки.
Но не это все главное. Просто я вдруг поняла одну простую вещь. Самым любопытным образом именно японские музыканты - и в первую очередь певцы - совершенно неприкрыто занимаются на сцене сексом. Ну, видимо, потому, что для западного человека это всегда вызов системе, а для японца норма жизни. Или еще по какой другой причине, не знаю. Но на концертах западных исполнителей ты хочешь - подтягиваешься, а хочешь - нет. Тебе всегда дают выбор, присоединение к оргии всегда только добровольное и, главное, активное. К примеру, я заметила, что на концертах западных исполнителей мне всегда очень хочется много двигаться, подпевать, вкладываться самой, чтобы секс получился. С японцами меня словно подменяют, я стою как вкопанная, молчу, еле хлопаю после песен, а секс все равно случается. Я была на концертах четырех любимых мною японских певцов - собственно, на всех, кто мне интересен, кроме Таки и Эндо, но поскольку эти двое в принципе как минимум пока что выпали из жизнедеятельности, можно считать, что я была на концертах всех. И всегда все было по-разному.
Хайд, вот, к примеру, как я теперь только поняла, меня тупо изнасиловал и бросил, довольно жестоко. Нет, я хотела секса, когда шла туда, само собой. Но он все равно умудрился меня сломать и причинить адскую боль. А я все думала, да что ж такое, чего мне так плохо-то теперь от него, чего я плакала-то несколько дней после концерта, горько плакала, остановиться не могла, а самое главное, классный же вроде был концерт, какого черта мне не хочется повторения? Сто раз могла рвануть и на Вампс, и даже поднапрячься и попасть на юбилейные концерты Ларков. А мне не хочется и все. Отмазки всякие ищу, ой, музыка не такая. Ну да, не такая, но чего-то с другими меня это не останавливало, перлась ради надежды услышать хоть одну любимую песню. А тут хоть пообещали бы мне сыграть все мои любимые, я б не пошла. Все не могла понять, в чем дело, как я так влипла-то. После Мортал поняла, чо.
Рюичи же, в свою очередь, очень занят собой. Он токует, он на своей волне. К ней можно подключиться, и еще как можно словить кайф, а можно и нет. На тех песнях, от которых у меня и так катарсис, была фантастика. Спросите меня, что было после Генезиса, и я вам уже не скажу - ничего не помню, только бас-соло Джея, да Розье там еще где-то условно была. На песнях, которые меня не особо трогают, пошел полный рассинхрон и дисконнект. А Рюичи все так же токовал на своей волне.
Вот кто умеет, так это Морри. Ну, я описывала. Хочешь, не хочешь, ваще не за тем пришла, неважно - проходи, ложись, здравствуй. Удовольствие такое, что забываешь собственное имя. Ничего кроме, и ничего больше и не надо. И ему это дико в кайф, смотреть, как ты расплываешься перед ним безвольной булькающей лужей чистого экстаза, и больше ему от тебя тоже ничего не надо. И все довольны.
А Сакураи показал мне, что это такое, когда на концерте делают любовь. И это при полном отсутствии соблазнения и ужимок, а возможно и благодаря этому отсутствию. Когда из человека на сцене любовь не сочится даже, а хлещет, вырывается наружу неудержимым потоком чувственности, уязвимости, страстности и нежности. Здесь даже секс не нужен, можно просто разговаривать, все о той же смерти, боли, муках, страшных же вещах, и при этом тебе ни разу не сделают больно и отдадут столько любви - не тебе лично даже, а вообще в ноосферу, так, что пространство пропитывается, и ты вместе с ним, - что она потом еще сутками будет сквозь кожу проступать, и так хочется, и так легко любить весь мир, ах какое счастье. Вообще любовь у него, всеобъемлющая, к жизни, к песням, к музыке, к маме, к женщине, к луне, к готике, к Сюзи и Баухаус (вот где еще я могла поорать Баухаус? Да, я даже отмерла и открыла рот! Баухаус), вообще ко всему. И вот это реально прочищает мозги и расставляет все по своим местам. И фиг после такого ошибешься - раз познав, уже не промахнешься, сразу будешь знать, хотят тебе сделать хорошо на самом-то деле, или нет, имеешь ли ты вообще значение, или нет. Бесценный опыт.
И да здравствуют двести тэгов.