Ясная поляна. Могила; туда и обратно.
Толстой похоронен примерно в километре от дома, над оврагом; там в детстве он с братом искал волшебную зеленую палочку, способную делать людей счастливыми. Но и за всю жизнь не нашел он этой палочки, хотя искал, искал самозабвенно, и нет другого такого человека, который бы столько труда положил на то, чтобы за всех понять, как оно правильно. Много раз ему казалось, что нашел, но менялось время и становилось ясно - нет, мимо. Однако было, как в пословице: один с сошкой, семеро с ложкой. Пока граф перепахивал в одиночку целину мировой мудрости в надежде найти самый плодородный пласт, остальные сидели у края поля, ожидая от него ответов на все вопросы. И бежал он в ужасе из дома «со стеклянными стенами», от всемирной славы, от великой писательской жены.
Его могила - без памятника, без креста - тихий приют мудреца. Поросший травой могильный холм, вырубленный в виде гроба, стоит в сосредоточенном молчании. Чуть поодаль на скамейке жмется друг к другу молодая парочка.
Дорога к могиле пролегает по старинным аллеям. Несколько деревьев - в классических три обхвата - почили; их спилили, распилили, унесли. Я взяла кусочек трухлявой сердцевины из одного пня.
На дороге много встречных. К Толстому приходят очень разные люди. Вот пожилая тетенька спортивного вида с очень короткой стрижкой - кажется, она готова на всяком повороте преклонять колени, молитвенное выражение не сходит с лица. Другая, лет сорока пяти, энергично шагает по аллее и громко возмущается Толстым мужу: как он мог хотеть оставить жену и детей без средств?! Вообще, сюда, похоже, принято приезжать семьями: одни супружеские пары, многие с детьми. Молодежь тоже парочками. У большого пруда под ивой седовласый импозантный мужчина обнимает статную девушку. На «Прешпекте» (березовая аллея) устроили фотосессию будущие родители. На выходе из усадьбы нас подстерегла цыганская свадьба: мужиков мало, и те быстро куда-то деваются, но зато много безвкусно и дорого одетых женщин, много детей, беременная девочка лет пятнадцати. Все это великолепие колышется у входа, пока молодые пропадают на фотосессии где-то в усадьбе. Толстой, кстати, любил цыган, знал немного цыганский, и чуть было на цыганке не женился. Один из его братьев таки и женился.
Напротив усадьбы - переделанное из избы кафе. В маленьком зале четыре стола, каждый на четверых. Пространное, как толстовские романы, меню. Умеренные цены. Вкусно.
По обе стороны от кафе - сувенирные ряды с лаптями, корзинками, кружками, свистелками, тарелками, шкатулками. Ну и картинами, конечно. Мне понравилась одна - со скамейкой из березовых тонких стволов под елями; есть в усадьбе такое место. Художник Александр Наумов. Купила. Теперь смотрю на нее. К раме приклеены кусочки трухи из сердцевины умершего дерева. Дорожка проходит мимо скамейки, уходит дальше, изгибается, сворачивает за деревья. Я снова чувствую прохладу и ясность. Я вернусь туда - это точно.