Паустовский в Солотче
Во дворе усадьбы Пожалостина находится маленькая банька, к которой нас подвела смотрительница музея. И - опять Паустовский, снова - Паустовский, потому что его удивительной прозой насквозь пропитана Солотча с ее утренними туманами над старицей Оки, с тихим шумом пропаренных на солнце сосен и отчаянными петушиными-кошачаьими битвами за место под солотчинским солнцем. Пока мы рассматриваем три крошечные комнатушки, в которых жил Паустовский, заглянем во временной промежуток жизни Константина Георгиевича, главной темой которого была Солотча.
Знакомство Паустовского с Мещерой началось с изучения обрывка карты, в который ему в булочной завернули хлеб. Одним из любимых занятий писателя было изучение географических карт и чтение лоций. Забыв о хлебе, Константин Георгиевич погрузился в карту, на которой заманчиво зеленело море лесов: «Я рассматривал карту, пытаясь найти на ней знакомый город или железную дорогу, чтобы определить, где находится этот край... Но ни поездов, ни дорог не было, если не считать едва заметной узкоколейки, тянувшейся по краю лесов. Наконец, я наткнулся на знакомое название «Ока». Значит, этот край лежал где-то здесь рядом, невдалеке от Москвы. Так по карте я открыл для себя мещерский край. Он тянулся от Рязани почти до Владимира».
Вот что рассказывает Паустовский об этой маленькой баньке: «Маленький дом, где я живу в Мещёре, заслуживает описания. Это бывшая баня, бревенчатая изба, обшитая серым тесом. Дом стоит в густом саду, но почему-то отгорожен от сада высоким частоколом. Этот частокол - западня для деревенских котов, любителей рыбы".
В баньке три крошечные комнатки. Направо - жилая комната, с топчаном для сна , столом - на котором - книги и рукопись Константина Георгиевича. На стене - над столом - полка с книгами Паустовскиго.
Прямо - крошечная кухня.
"Я иду в пустую баню, кипячу чай. На печке заводит свою песню сверчок. Он поет очень громко и не обращает внимания ни на мои шаги, ни на звон чашек."
В комнатке слева развернута экспозиция, посвященная жизни Паустовского в Солотче, которую я не фотографировала, вот,кроме этой фотографии, на которой Константин Георгиевич рядом с Фраерманом. Все дальнейшие фотографии, иллюстрирующие рассказ, взяты из интернета.
Ну, а теперь подробно, в хронологическом порядке пройдемся по солотчискому периоду жизни Паустовского.
1930 г.
Во второй половине августа, начале сентября Паустовский оказался в Солотче, куда приехал с севера на поезде: Москва - Владимир - пос. Тума, а затем по узкоколейке на поезде «времен Стефенсона» до Солотчи. Поселился в домике (ныне ул. Революции, 74) у «вековушки», сельской портнихи Марии Михайловны Костиной. Так начался мещерский, самый плодотворный период жизни и творчества К.Г. Паустовского.
« Первое лето в Солотче (вспоминает сын Паустовского Вадим) мы жили не в доме Пожалостина (к нему отец только присматривался), а рядом, у одинокой старушки Марии Михайловны. Занимали флигель в одну комнату в глубине участка. Мария Михайловна была очень религиозной, имела какое-то «организационное» отношение к солотчинской церкви - то ли исполняла обязанности старосты (если это допустимо для женщины), то ли являлась членом церковного совета. Во всяком случае, подростки-звонари, не признававшие на колокольне посторонних, слушались ее беспрекословно. Благодаря этому мы с отцом побывали на колокольне солотчинской церкви в день большого праздника. Это была Троица.
На колокольню (колокольня Казанской церкви была взорвана в 1941 году и восстановлена в 2004 году) вели высокие стертые ступени. Я трусил и боялся оступиться. Отец шутил надо мной, вспоминал, как сам подростком бегал в Киеве по таким же крутым лестницам в церквах. Так бывало в пасхальные недели, когда гимназистам, как и всем желающим, разрешалось беспрепятственно звонить во все колокола».
1931 г.
«После Мещеры я начал писать по-другому - проще, сдержаннее, стал избегать броских вещей и понял силу и поэзию самых непритязательных душ и самых как будто невзрачных вещей…» (из «Книги скитаний»).
Уже в 1931 году в апрельском номере горьковского журнала «Наши достижения» был напечатан очерк Паустовского «Мещерский край», где он впервые пишет о Мещере, Солотче, о доме Пожалостина и о знаменитых солотчинских художниках-«богомазах».
«… Однажды ночью я проснулся от странного ощущения. Мне показалось, что я оглох во сне. Я лежал с закрытыми глазами, долго прислушивался и, наконец, понял, что я не оглох, а попросту за стенами дома наступила необыкновенная тишина. Такую тишину называют "мертвой". Умер дождь, умер ветер, умер
шумливый, беспокойный сад. Было только слышно, как посапывает во сне кот…» Рассказ «Прощание с летом»
Константин Паустовский. 1930-е годы
1932 г. Осень.
Второй приезд в Солотчу с женой и сыном Вадимом. Поселился в баньке усадьбы гравера И.П. Пожалостина. Написал здесь рассказ «Медные доски» (о наследии гравера), повесть «Судьба Шарля Лонсевиля» и очерк «Онежский завод».
«9 сентября 1932 года, Солотча. Фраерману
Рувим, дорогой! …Стоят чудесные дни. Все желтеет. Пожалостипский сад, ветлы, травы, водоросли, и даже глаза ворюг котов источают особую осеннюю желтизну. Осень вошла в Солотчу и, кажется, прочно… Все в паутине и в солнце. Безветрие, какого не было даже летом,- поплавки стоят, как зачарованные,- и виден самый тонкий клев.
К.Г.Паустовский с сыном Вадимом. 1932 год
1933-1940 гг.
Постоянно в летне-осенний период Паустовский живет с другом - писателем Р.И. Фраерманом в Мещере, в Солотчинской усадьбе Пожалостина (наследники предпочли имение продать Паустовскому в 1943 году)). http://vittasim.livejournal.com/51246.html#cutid1 Дом в Солотче достался новым владельцам со всем содержимым - резной мебелью, мастерской художника с граверными станками и с хранившимся в специальном подвале архивом, оказавшимся настоящей сокровищницей. Там были эскизы многих работ академика, книги с дарственными надписями его друзей-современников и самое главное - переписка с Иваном Сергеевичем Тургеневым.
Возможно, знакомство с этим хранилищем и натолкнуло Рувима Исаевича и Константина Георгиевича на мысль перевезти в Солотчу в злосчастном 1937 году и часть своих архивов, а в первую очередь то, что может привлечь недоброе внимание искусствоведов с Лубянки. И к тургеневским добавились письма Максима Горького и Александра Фадеева, Бориса Пильняка и Евгения Тарле, Льва Кулешова и многих других не менее известных деятелей культуры и науки. Была надежда, что здесь, в деревенской глуши, целее будут. Возможно, так бы все и произошло, если бы не случилось непредвиденное. Это было уже после войны. Приутихла охота на безродных космополитов, повеяли обманчивым теплом ветерки пресловутой оттепели, и друзья-писатели стали подумывать о возвращении архивов в свои московские квартиры. Тем памятным летом дела задержали их в столице. А в это время случилось в Солотче следующее. Местные подростки сделали из сада подкоп и проникли в подвал дома. Перерыли там все, но не обнаружили ничего стоящего и, чтобы замести следы, подожгли всю эту бумажную рухлядь. Архив сгорел дотла...
В эти годы создает цикл мещерских рассказов - книгу «Летние дни», рассказы «Ленька с Малого озера», «Австралиец со станции Пилево», «Вторая родина», «Семья Зуевых», повести «Исаак Левитан» и «Мещерская сторона», рассказы «Стекольный мастер» и «Старый челн».
Приезжают к Паустовскому в Солотчу друзья - А.П. Гайдар, А.И. Роскин, Г.П. Шторм, К.М. Симонов.
На воротах дома увидим щит со схематическим изображением карты местности. Это - знаменитая тропа Паустовского. Именно Паустовский проложил в этих местах свою знаменитую «тропу» - маршрут для пеших походов.
Приезжавших в гости друзей Аркадия Гайдара и Рувима Фраермана Паустовский селил почему-то в бане, но Гайдар не обижался и даже посадил в саду яблоню и попутно написал повесть «Судьба барабанщика» и рассказ «Чук и Гек». Где-то в Солотче, в дупле старого дерева возможно хранится «клад Гайдара» - запечатанная бутылка, в которую вложено обращение писателя к потомкам. «Клад» до сих пор не найден.
1936 г.
Вступает в брак с художницей Валерией Владимировной Навашиной (урожд. Валишевской)
17 сентября 1936 г. Валерии Валишевской.
«… Внешне мы живём прекрасно. Рувим весел и спокоен, хотя и жалуется на нечистую совесть, - он совсем не работает. Он чудесный, Рувим…Слышу, как над лесами идут к Москве отряды самолётов - вот уже вторую ночь. Вчера днём прошло около сорока самолётов. Ночью гул самолётов очень странен, Рувим тревожится и думает, что это стягивают силы перед войной..».
К.Г.Паустовский с Валерией Владимировной. Солотча. Конец 1930-х гг. ..
Солотча <3 или 4> июля 1936 года С.М.Навашину
«…Десятый день стоит такая палящая жара, что у нас всех, а особенно у старух, началось разжижение мозгов - невозможно ни писать, ни читать. Остается только удить рыбу, купаться и пить холодный боржом (его здесь продают в аптеке). Горят леса за Ласковым, сохнут деревья в саду, и я, потихоньку от старух, поливаю их водой из колодца (старухам воду жаль больше, чем деревья). Рыба понемногу "лавится", но от жары она совсем осовела и клюет будто спросонок, - редко и вяло. Резиновая лодка оказалась замечательной, и Рувим Исаевич, должно быть, не увидит ее больше, как свою собственную спину, потому что я ее у него куплю силой…» (Старухи - хозяйки дома, у которых жил К.Паустовский. Одна из них - дочь художника-гравера И.П.Пожалостина).
К.Г.Паустовский и В.В.Навашина-Паустовская. Солотча. Конец 1930-х годов
13/IХ Сергею Навашину «…Матрёна Дав. коптит пойманную рыбу для Москвы, я работаю и «изучаю» чудесную осень. Старухи залегли на зимовку и совсем не показываются. Лангобарды ходят в тулупах и валенках. В саду - масса червей и жёлтых листьев. ..»
К.Г.Паустовский на Прорве под Солотчей. 1937 г. Фото из архива В.К.Паустовского.
В 1939 году вышла в свет маленькая поэтическая повесть писателя «Мещерская сторона» - лучшее произведение Паустовского о любимом крае.
«За Гусем-Хрустальным, на тихой станции Тума, я пересел на поезд узкоколейки. Это был поезд времен Стефенсона. Паровоз, похожий на самовар, свистел детским фальцетом. У паровоза было обидное прозвище: "мерин". Он и вправду был похож на старого мерина. На закруглениях он кряхтел и останавливался. Пассажиры выходили покурить. Лесное безмолвие стояло вокруг задыхавшегося "мерина". Запах дикой гвоздики, нагретой солнцем, наполнял вагоны. Пассажиры с вещами сидели на площадках - вещи в вагон не влезали. Изредка в пути с площадки на полотно начинали вылетать мешки, корзины, плотничьи пилы, а за вещами выскакивал и их обладатель, нередко довольно древняя старуха. Неопытные пассажиры пугались, а опытные, скручивая козьи ножки и поплевывая, объясняли, что это самый удобный способ высаживаться из поезда поближе к своей деревне. Узкоколейка в Мещёрских лесах - самая неторопливая железная дорога в Союзе».
К.Г.Паустовский в Солотче. У любимого им "паровоза-самовара" на узкоколейке Рязань - Тума. Конец 1930-х годов
В последний предвоенный год написал вторую книгу рассказов о Солотче «Жильцы старого дома» и пьесу «Поручик Лермонтов».
Солотча 24/IX-<19>40 В.В.Навашиной-Паустовской
«…Доехали мы очень спокойно, - даже автобус из Рязани, который несколько дней не ходил, пошел как раз в день нашего приезда. Фунтик в дороге все время искал тебя, а в Солотче сразу все узнал, начал с рычаньем рыть задними лапами землю, устроил гонки по саду, а спать лег сам на свое старое место у печки... В доме и усадьбе просторно, чисто и такая тишина, что у меня первый день все время звенело в ушах. Настурция цветет очень пышно, расцвели все подсолнухи и портулаки. Беседка в саду стала совершенно пурпурной от осеннего винограда. Дни стоят необыкновенные - золотые и тихие. Вчера уже летели журавли. Старухи обрадовались нашему приезду и, кажется, искренне, Ал<ександра> Ив<ановна> даже дала нам свой самовар. Она очень польщена тем, что в местной газете была, оказывается, заметка о том, что мы жили летом у нее в доме…Приходил древний монах-нищий. Он шепотом рассказывал мне, что он "временный нищий", а мечтает сделаться "подпольным попом", хотя и отсидел уже за это пять лет в ссылке…Продукты пока носят плохо, т.к. три дня праздновали престольный праздник и вся Солотча перепилась..."
1 окт<ября> <19>40 г. Солотча В.В.Навашиной-Паустовской
"...У нас очень тихо и временами очень одиноко. Я работаю, Ал<ександра> Вас<ильевна> (неустановленное лицо) много читает (Ал<ександра> Ив<ановна> притащила ей ужасные исторические романы, приложение к газете "Свет"). Ал<ександра> Вас<ильевна лечит Полину от бородавок каким-то знахарским способом - приказала ей натирать бородавки обрывками старой кожи от обуви, если такой обрывок случайно попадется на дороге. И потом обязательно класть обрывок на то же место на дороге. Полина охала и ахала от восхищенья..."
1941-1942
Работа корреспондентом ТАСС на Южном фронте, в октябре эвакуация с семьей в г. Алма - Ата.
1943 г.
В феврале вернулся в Москву. В конце марта - начале апреля едет с Р. Фраерманом в Солотчу, где по предложению последней владелицы А.И. Пожалостиной оформили документы на владение домом и усадьбой. Написал рассказы «Дорожные разговоры» и «Бакенщик». Начал работать над романом «Дым Отечества».
Вадим Паустовский вспоминает: «В мае 1943 года мы с отцом увиделись в Москве - оба почти одновременно вернулись из эвакуации. Через два месяца встретились уже в Солотче (я приехал туда на летние каникулы). Война наложила отпечаток и на Солотчу, которую я не видел несколько лет. В лугах было пустынно. На месте некоторых знакомых деревьев зияли воронки от авиабомб. Отец, приехавший на несколько недель раньше, рассказал, как ночами выходил в сад и слушал гул немецких бомбардировщиков, летевших на Горький. Возвращаясь, они сбрасывали бомбы где придется».
17 / VIII-43 Из Солотчи С.М.Навашину
"...Серячёк, - никак не соберусь написать тебе большое письмо, а надо написать о многом - фермерство берёт всё время, и представление о неторопливости сельской жизни - чепуха. Всё время надо спешить, и времени не хватает. Сейчас очень большой урожай помидоров, он ломает кусты, и два дня пришлось ставить палки и все наново подвязывать. У нас в комнате всё завалено помидорами - их сотни. Завтра едем со Звэрой (домашнее имя Валерии Владимировны Навашиной-Паустовской) в Туму за коровой - это довольно сложное предприятие. Цыплята растут. Они совсем ручные, толпами бегают за Звэрой и за мной, взлетают на плечи и даже на голову..."
Солотча 30/IX-<19>45 г. В.В.Навашиной-Паустовской
«…Солотча выглядит гораздо более нищей, чем при нас, - в общем, очень хорошо, что мы здесь не остались. Дом очень запущен, никаких огородов у Ф<раерманов> не было, посадили немного картошки. Видел Семена-глухого. Он разговаривает так, будто мы встречались только вчера. Новости деревенские одинаковые - вчера Мадюк отправили в сумасшедший дом, у аптекарши издох поросенок и т.д. и т.под...Ф<раерман> понемногу философствует. Живет он наверху, в мезонине. Купил керосин, у меня на столе горит наша стеклянная лампа. Купил сушеных грибов, но они дорогие. И вообще цены (кроме молока и овощей) здесь совсем не такие дешевые. …А сейчас в доме живет маленький черный котенок - очень тихий, но он почему-то всегда держит хвост прямо вверх…Я у себя в комнате поставил чудный букет из осенних листьев, листьев свеклы (лиловых) и фиалок (они все еще цветут) - по звериному примеру..."
1948 г. Зима-весна.
Работал в Солотче над «Повестью о лесах», которая опубликована в номерах «Огонька» под названием «Преодоление времени». В августе с Р.И. Фраерманом и его сыном Г.П. Тушканом совершил путешествие в глубь Мещеры, на лесной кордон № 273 лесника А.Д. Желтова, на реке Пра. Описал это путешествие в рассказе «Кордон «273».
В очерке «Рувим Фраерман» Паустовский писал: "Невозможно припомнить и сосчитать, сколько ночей мы провели с Фраерманом то в палатках, то в избах, то на сеновалах, то просто на земле на берегах Мещорских озёр и рек, в лесных чащах, сколько было всяких случаев - то опасных, то трагических, то смешных, - сколько мы наслышались рассказов и небылиц, к каким богатствам народного языка мы прикоснулись, сколько было споров и смеха и осенних ночей, когда особенно легко писалось в бревенчатом доме, где на стенах прозрачными каплями тёмного золота окаменела смола..."
25/VIII-<19>48 В.В.Навашиной-Паустовской
Перебрался в мезонин, - там очень тихо и чисто. Встаю рано, сам ставлю самовар, прибираюсь, сам все себе делаю, и мне это почему-то очень нравится. В доме - пустота и мертвая тишина, и без обычных жильцов он стал гораздо приятнее. Все окна стоят настежь, вся затхлость уже выветрилась. Каждый раз я приношу из лугов цветы (разные), и все столы у меня уставлены букетами. Боюсь только, что разучусь говорить - говорить совершенно не с кем, если не считать Ариши. Она по утрам приносит мне обед, моет посуду и рассказывает все солотчинские новости (ограбили почту, унесли на руках несгораемый ящик, по этому случаю вчера ночью был обыск у Самарских и вся Солотча взъерошена). Сегодня приходил ко мне заведующий местным ОНО - он здесь новенький, решил проявить инициативу и потому устраивает в Солотче музей, посвященный мне (!?). Было бы глупо, если бы не было так смешно.
1949 г.
Вступает в брак с актрисой Московского камерного театра Татьяной Алексеевной Евтеевой
1949-1954 гг.
Пишет последние мещерские рассказы - «Во глубине России», «Записки Ивана Малявина», «Воитель», «Пришелец с юга», «Приточная трава», «Клад». Заканчивает работу над второй книгой «Повести о жизни» («Беспокойная юность»).
Вадим Паустовский вспоминает: «Перед отъездом из Солотчи он писал мне: «Солотча очень испортилась, - вся запружена дачниками, по главной улице автомобили носятся беспрерывно, как в Москве, и рыбы почти не стало».
К.Г.Паустовский на рыбной ловле. Прорва. 1950 г. Из архива В.С.Фраерман
13 июля 1950 г.
В Солотче у Паустовского и его жены Татьяны Алексеевны родился сын Алеша. Пишет цикл статей «Письма из рязанской деревни».
К.Г. Паустовский с сыном Алешей.
Солотча 14/9, 50 г. Солотча
«…Здесь сейчас очень тихо и, несмотря на дожди, очень хорошо. Пышно доцветают цветы. Те астры, что ты посадила около маков, набрали бутоны и вот-вот зацветут, сад уже осенний, засыпанный жёлтыми листьями, сырой и безлюдный. Новости наши - деревенские. Пёстрого котёнка взяла Ариша, и его тут же у неё украли. Серого кота бабка Таня отнесла к себе в мешке, но на следующий день он вернулся и сказал, что уходить никуда не собирается. Я сейчас начал много работать (в баньке) и потому редко бываю в лугах…»
К.Г.Паустовский с падчерицей Галиной Арбузовой. Солотча. 1953 г. Фото Т.А.Паустовской.
Из архива Г.А.Арбузовой
Летом 1954 г.
Последний раз живет в усадьбе Пожалостина.
К.Г.Паустовский. Солотча. В кабинете дома И.П.Пожалостина. Начало 1950-х гг. Фото С.А.Кузьмицкой
Последний раз Константин Георгиевич приехал в Солотчу за два года до смерти. Это было в августе 1966 года. Несмотря на плохое самочувствие и приступы болезни (он страдал бронхиальной астмой), Паустовский дал согласие приехать в Солотчу для участия в съёмке документальной киноленты «Дорога к Чёрному озеру». Настойчивые кинематографисты уговорили Паустовского снять фильм о его жизни в Мещёре. Болезнь не позволила ему, как прежде, совершать дальние походы, но Константин Георгиевич с удовольствием рыбачил на Старице. Живительный и прозрачный воздух Солотчи благотворно действовал на Паустовского. Он мечтал навсегда обосноваться в Солотче, построить здесь дачу, но этим мечтам не удалось осуществиться... Спустя короткое время после смерти Паустовского, его жена Татьяна Алексеевна Паустовская приехала в Солотчу и выкопала в лугах куст шиповника с комком мещёрской земли. Этот куст с дерновиной она посадила на могиле Паустовского.
http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-38046/
http://lib.ru/PROZA/PAUSTOWSKIJ/r_bakenshik.txt
http://www.kgplibrary.ru/pages/biografiya/
http://paustovskiy.niv.ru/paustovskiy/family/fotografii.htm
http://paustovskiy.niv.ru/paustovskiy/family/valeriya-valishevskaya.htm
http://paustovskiy.niv.ru/paustovskiy/text/mescherskaya-storona/storona_2.htm#g14
http://www.mirpaustowskogo.ru/magazine/mp-05/02-01.htm
http://sozvezdie-tour.ru/city/solotcha
Знакомство Паустовского с Мещерой началось с изучения обрывка карты, в который ему в булочной завернули хлеб. Одним из любимых занятий писателя было изучение географических карт и чтение лоций. Забыв о хлебе, Константин Георгиевич погрузился в карту, на которой заманчиво зеленело море лесов: «Я рассматривал карту, пытаясь найти на ней знакомый город или железную дорогу, чтобы определить, где находится этот край... Но ни поездов, ни дорог не было, если не считать едва заметной узкоколейки, тянувшейся по краю лесов. Наконец, я наткнулся на знакомое название «Ока». Значит, этот край лежал где-то здесь рядом, невдалеке от Москвы. Так по карте я открыл для себя мещерский край. Он тянулся от Рязани почти до Владимира».
Вот что рассказывает Паустовский об этой маленькой баньке: «Маленький дом, где я живу в Мещёре, заслуживает описания. Это бывшая баня, бревенчатая изба, обшитая серым тесом. Дом стоит в густом саду, но почему-то отгорожен от сада высоким частоколом. Этот частокол - западня для деревенских котов, любителей рыбы".
В баньке три крошечные комнатки. Направо - жилая комната, с топчаном для сна , столом - на котором - книги и рукопись Константина Георгиевича. На стене - над столом - полка с книгами Паустовскиго.
Прямо - крошечная кухня.
"Я иду в пустую баню, кипячу чай. На печке заводит свою песню сверчок. Он поет очень громко и не обращает внимания ни на мои шаги, ни на звон чашек."
В комнатке слева развернута экспозиция, посвященная жизни Паустовского в Солотче, которую я не фотографировала, вот,кроме этой фотографии, на которой Константин Георгиевич рядом с Фраерманом. Все дальнейшие фотографии, иллюстрирующие рассказ, взяты из интернета.
Ну, а теперь подробно, в хронологическом порядке пройдемся по солотчискому периоду жизни Паустовского.
1930 г.
Во второй половине августа, начале сентября Паустовский оказался в Солотче, куда приехал с севера на поезде: Москва - Владимир - пос. Тума, а затем по узкоколейке на поезде «времен Стефенсона» до Солотчи. Поселился в домике (ныне ул. Революции, 74) у «вековушки», сельской портнихи Марии Михайловны Костиной. Так начался мещерский, самый плодотворный период жизни и творчества К.Г. Паустовского.
« Первое лето в Солотче (вспоминает сын Паустовского Вадим) мы жили не в доме Пожалостина (к нему отец только присматривался), а рядом, у одинокой старушки Марии Михайловны. Занимали флигель в одну комнату в глубине участка. Мария Михайловна была очень религиозной, имела какое-то «организационное» отношение к солотчинской церкви - то ли исполняла обязанности старосты (если это допустимо для женщины), то ли являлась членом церковного совета. Во всяком случае, подростки-звонари, не признававшие на колокольне посторонних, слушались ее беспрекословно. Благодаря этому мы с отцом побывали на колокольне солотчинской церкви в день большого праздника. Это была Троица.
На колокольню (колокольня Казанской церкви была взорвана в 1941 году и восстановлена в 2004 году) вели высокие стертые ступени. Я трусил и боялся оступиться. Отец шутил надо мной, вспоминал, как сам подростком бегал в Киеве по таким же крутым лестницам в церквах. Так бывало в пасхальные недели, когда гимназистам, как и всем желающим, разрешалось беспрепятственно звонить во все колокола».
1931 г.
«После Мещеры я начал писать по-другому - проще, сдержаннее, стал избегать броских вещей и понял силу и поэзию самых непритязательных душ и самых как будто невзрачных вещей…» (из «Книги скитаний»).
Уже в 1931 году в апрельском номере горьковского журнала «Наши достижения» был напечатан очерк Паустовского «Мещерский край», где он впервые пишет о Мещере, Солотче, о доме Пожалостина и о знаменитых солотчинских художниках-«богомазах».
«… Однажды ночью я проснулся от странного ощущения. Мне показалось, что я оглох во сне. Я лежал с закрытыми глазами, долго прислушивался и, наконец, понял, что я не оглох, а попросту за стенами дома наступила необыкновенная тишина. Такую тишину называют "мертвой". Умер дождь, умер ветер, умер
шумливый, беспокойный сад. Было только слышно, как посапывает во сне кот…» Рассказ «Прощание с летом»
Константин Паустовский. 1930-е годы
1932 г. Осень.
Второй приезд в Солотчу с женой и сыном Вадимом. Поселился в баньке усадьбы гравера И.П. Пожалостина. Написал здесь рассказ «Медные доски» (о наследии гравера), повесть «Судьба Шарля Лонсевиля» и очерк «Онежский завод».
«9 сентября 1932 года, Солотча. Фраерману
Рувим, дорогой! …Стоят чудесные дни. Все желтеет. Пожалостипский сад, ветлы, травы, водоросли, и даже глаза ворюг котов источают особую осеннюю желтизну. Осень вошла в Солотчу и, кажется, прочно… Все в паутине и в солнце. Безветрие, какого не было даже летом,- поплавки стоят, как зачарованные,- и виден самый тонкий клев.
К.Г.Паустовский с сыном Вадимом. 1932 год
1933-1940 гг.
Постоянно в летне-осенний период Паустовский живет с другом - писателем Р.И. Фраерманом в Мещере, в Солотчинской усадьбе Пожалостина (наследники предпочли имение продать Паустовскому в 1943 году)). http://vittasim.livejournal.com/51246.html#cutid1 Дом в Солотче достался новым владельцам со всем содержимым - резной мебелью, мастерской художника с граверными станками и с хранившимся в специальном подвале архивом, оказавшимся настоящей сокровищницей. Там были эскизы многих работ академика, книги с дарственными надписями его друзей-современников и самое главное - переписка с Иваном Сергеевичем Тургеневым.
Возможно, знакомство с этим хранилищем и натолкнуло Рувима Исаевича и Константина Георгиевича на мысль перевезти в Солотчу в злосчастном 1937 году и часть своих архивов, а в первую очередь то, что может привлечь недоброе внимание искусствоведов с Лубянки. И к тургеневским добавились письма Максима Горького и Александра Фадеева, Бориса Пильняка и Евгения Тарле, Льва Кулешова и многих других не менее известных деятелей культуры и науки. Была надежда, что здесь, в деревенской глуши, целее будут. Возможно, так бы все и произошло, если бы не случилось непредвиденное. Это было уже после войны. Приутихла охота на безродных космополитов, повеяли обманчивым теплом ветерки пресловутой оттепели, и друзья-писатели стали подумывать о возвращении архивов в свои московские квартиры. Тем памятным летом дела задержали их в столице. А в это время случилось в Солотче следующее. Местные подростки сделали из сада подкоп и проникли в подвал дома. Перерыли там все, но не обнаружили ничего стоящего и, чтобы замести следы, подожгли всю эту бумажную рухлядь. Архив сгорел дотла...
В эти годы создает цикл мещерских рассказов - книгу «Летние дни», рассказы «Ленька с Малого озера», «Австралиец со станции Пилево», «Вторая родина», «Семья Зуевых», повести «Исаак Левитан» и «Мещерская сторона», рассказы «Стекольный мастер» и «Старый челн».
Приезжают к Паустовскому в Солотчу друзья - А.П. Гайдар, А.И. Роскин, Г.П. Шторм, К.М. Симонов.
На воротах дома увидим щит со схематическим изображением карты местности. Это - знаменитая тропа Паустовского. Именно Паустовский проложил в этих местах свою знаменитую «тропу» - маршрут для пеших походов.
Приезжавших в гости друзей Аркадия Гайдара и Рувима Фраермана Паустовский селил почему-то в бане, но Гайдар не обижался и даже посадил в саду яблоню и попутно написал повесть «Судьба барабанщика» и рассказ «Чук и Гек». Где-то в Солотче, в дупле старого дерева возможно хранится «клад Гайдара» - запечатанная бутылка, в которую вложено обращение писателя к потомкам. «Клад» до сих пор не найден.
1936 г.
Вступает в брак с художницей Валерией Владимировной Навашиной (урожд. Валишевской)
17 сентября 1936 г. Валерии Валишевской.
«… Внешне мы живём прекрасно. Рувим весел и спокоен, хотя и жалуется на нечистую совесть, - он совсем не работает. Он чудесный, Рувим…Слышу, как над лесами идут к Москве отряды самолётов - вот уже вторую ночь. Вчера днём прошло около сорока самолётов. Ночью гул самолётов очень странен, Рувим тревожится и думает, что это стягивают силы перед войной..».
К.Г.Паустовский с Валерией Владимировной. Солотча. Конец 1930-х гг. ..
Солотча <3 или 4> июля 1936 года С.М.Навашину
«…Десятый день стоит такая палящая жара, что у нас всех, а особенно у старух, началось разжижение мозгов - невозможно ни писать, ни читать. Остается только удить рыбу, купаться и пить холодный боржом (его здесь продают в аптеке). Горят леса за Ласковым, сохнут деревья в саду, и я, потихоньку от старух, поливаю их водой из колодца (старухам воду жаль больше, чем деревья). Рыба понемногу "лавится", но от жары она совсем осовела и клюет будто спросонок, - редко и вяло. Резиновая лодка оказалась замечательной, и Рувим Исаевич, должно быть, не увидит ее больше, как свою собственную спину, потому что я ее у него куплю силой…» (Старухи - хозяйки дома, у которых жил К.Паустовский. Одна из них - дочь художника-гравера И.П.Пожалостина).
К.Г.Паустовский и В.В.Навашина-Паустовская. Солотча. Конец 1930-х годов
13/IХ Сергею Навашину «…Матрёна Дав. коптит пойманную рыбу для Москвы, я работаю и «изучаю» чудесную осень. Старухи залегли на зимовку и совсем не показываются. Лангобарды ходят в тулупах и валенках. В саду - масса червей и жёлтых листьев. ..»
К.Г.Паустовский на Прорве под Солотчей. 1937 г. Фото из архива В.К.Паустовского.
В 1939 году вышла в свет маленькая поэтическая повесть писателя «Мещерская сторона» - лучшее произведение Паустовского о любимом крае.
«За Гусем-Хрустальным, на тихой станции Тума, я пересел на поезд узкоколейки. Это был поезд времен Стефенсона. Паровоз, похожий на самовар, свистел детским фальцетом. У паровоза было обидное прозвище: "мерин". Он и вправду был похож на старого мерина. На закруглениях он кряхтел и останавливался. Пассажиры выходили покурить. Лесное безмолвие стояло вокруг задыхавшегося "мерина". Запах дикой гвоздики, нагретой солнцем, наполнял вагоны. Пассажиры с вещами сидели на площадках - вещи в вагон не влезали. Изредка в пути с площадки на полотно начинали вылетать мешки, корзины, плотничьи пилы, а за вещами выскакивал и их обладатель, нередко довольно древняя старуха. Неопытные пассажиры пугались, а опытные, скручивая козьи ножки и поплевывая, объясняли, что это самый удобный способ высаживаться из поезда поближе к своей деревне. Узкоколейка в Мещёрских лесах - самая неторопливая железная дорога в Союзе».
К.Г.Паустовский в Солотче. У любимого им "паровоза-самовара" на узкоколейке Рязань - Тума. Конец 1930-х годов
В последний предвоенный год написал вторую книгу рассказов о Солотче «Жильцы старого дома» и пьесу «Поручик Лермонтов».
Солотча 24/IX-<19>40 В.В.Навашиной-Паустовской
«…Доехали мы очень спокойно, - даже автобус из Рязани, который несколько дней не ходил, пошел как раз в день нашего приезда. Фунтик в дороге все время искал тебя, а в Солотче сразу все узнал, начал с рычаньем рыть задними лапами землю, устроил гонки по саду, а спать лег сам на свое старое место у печки... В доме и усадьбе просторно, чисто и такая тишина, что у меня первый день все время звенело в ушах. Настурция цветет очень пышно, расцвели все подсолнухи и портулаки. Беседка в саду стала совершенно пурпурной от осеннего винограда. Дни стоят необыкновенные - золотые и тихие. Вчера уже летели журавли. Старухи обрадовались нашему приезду и, кажется, искренне, Ал<ександра> Ив<ановна> даже дала нам свой самовар. Она очень польщена тем, что в местной газете была, оказывается, заметка о том, что мы жили летом у нее в доме…Приходил древний монах-нищий. Он шепотом рассказывал мне, что он "временный нищий", а мечтает сделаться "подпольным попом", хотя и отсидел уже за это пять лет в ссылке…Продукты пока носят плохо, т.к. три дня праздновали престольный праздник и вся Солотча перепилась..."
1 окт<ября> <19>40 г. Солотча В.В.Навашиной-Паустовской
"...У нас очень тихо и временами очень одиноко. Я работаю, Ал<ександра> Вас<ильевна> (неустановленное лицо) много читает (Ал<ександра> Ив<ановна> притащила ей ужасные исторические романы, приложение к газете "Свет"). Ал<ександра> Вас<ильевна лечит Полину от бородавок каким-то знахарским способом - приказала ей натирать бородавки обрывками старой кожи от обуви, если такой обрывок случайно попадется на дороге. И потом обязательно класть обрывок на то же место на дороге. Полина охала и ахала от восхищенья..."
1941-1942
Работа корреспондентом ТАСС на Южном фронте, в октябре эвакуация с семьей в г. Алма - Ата.
1943 г.
В феврале вернулся в Москву. В конце марта - начале апреля едет с Р. Фраерманом в Солотчу, где по предложению последней владелицы А.И. Пожалостиной оформили документы на владение домом и усадьбой. Написал рассказы «Дорожные разговоры» и «Бакенщик». Начал работать над романом «Дым Отечества».
Вадим Паустовский вспоминает: «В мае 1943 года мы с отцом увиделись в Москве - оба почти одновременно вернулись из эвакуации. Через два месяца встретились уже в Солотче (я приехал туда на летние каникулы). Война наложила отпечаток и на Солотчу, которую я не видел несколько лет. В лугах было пустынно. На месте некоторых знакомых деревьев зияли воронки от авиабомб. Отец, приехавший на несколько недель раньше, рассказал, как ночами выходил в сад и слушал гул немецких бомбардировщиков, летевших на Горький. Возвращаясь, они сбрасывали бомбы где придется».
17 / VIII-43 Из Солотчи С.М.Навашину
"...Серячёк, - никак не соберусь написать тебе большое письмо, а надо написать о многом - фермерство берёт всё время, и представление о неторопливости сельской жизни - чепуха. Всё время надо спешить, и времени не хватает. Сейчас очень большой урожай помидоров, он ломает кусты, и два дня пришлось ставить палки и все наново подвязывать. У нас в комнате всё завалено помидорами - их сотни. Завтра едем со Звэрой (домашнее имя Валерии Владимировны Навашиной-Паустовской) в Туму за коровой - это довольно сложное предприятие. Цыплята растут. Они совсем ручные, толпами бегают за Звэрой и за мной, взлетают на плечи и даже на голову..."
Солотча 30/IX-<19>45 г. В.В.Навашиной-Паустовской
«…Солотча выглядит гораздо более нищей, чем при нас, - в общем, очень хорошо, что мы здесь не остались. Дом очень запущен, никаких огородов у Ф<раерманов> не было, посадили немного картошки. Видел Семена-глухого. Он разговаривает так, будто мы встречались только вчера. Новости деревенские одинаковые - вчера Мадюк отправили в сумасшедший дом, у аптекарши издох поросенок и т.д. и т.под...Ф<раерман> понемногу философствует. Живет он наверху, в мезонине. Купил керосин, у меня на столе горит наша стеклянная лампа. Купил сушеных грибов, но они дорогие. И вообще цены (кроме молока и овощей) здесь совсем не такие дешевые. …А сейчас в доме живет маленький черный котенок - очень тихий, но он почему-то всегда держит хвост прямо вверх…Я у себя в комнате поставил чудный букет из осенних листьев, листьев свеклы (лиловых) и фиалок (они все еще цветут) - по звериному примеру..."
1948 г. Зима-весна.
Работал в Солотче над «Повестью о лесах», которая опубликована в номерах «Огонька» под названием «Преодоление времени». В августе с Р.И. Фраерманом и его сыном Г.П. Тушканом совершил путешествие в глубь Мещеры, на лесной кордон № 273 лесника А.Д. Желтова, на реке Пра. Описал это путешествие в рассказе «Кордон «273».
В очерке «Рувим Фраерман» Паустовский писал: "Невозможно припомнить и сосчитать, сколько ночей мы провели с Фраерманом то в палатках, то в избах, то на сеновалах, то просто на земле на берегах Мещорских озёр и рек, в лесных чащах, сколько было всяких случаев - то опасных, то трагических, то смешных, - сколько мы наслышались рассказов и небылиц, к каким богатствам народного языка мы прикоснулись, сколько было споров и смеха и осенних ночей, когда особенно легко писалось в бревенчатом доме, где на стенах прозрачными каплями тёмного золота окаменела смола..."
25/VIII-<19>48 В.В.Навашиной-Паустовской
Перебрался в мезонин, - там очень тихо и чисто. Встаю рано, сам ставлю самовар, прибираюсь, сам все себе делаю, и мне это почему-то очень нравится. В доме - пустота и мертвая тишина, и без обычных жильцов он стал гораздо приятнее. Все окна стоят настежь, вся затхлость уже выветрилась. Каждый раз я приношу из лугов цветы (разные), и все столы у меня уставлены букетами. Боюсь только, что разучусь говорить - говорить совершенно не с кем, если не считать Ариши. Она по утрам приносит мне обед, моет посуду и рассказывает все солотчинские новости (ограбили почту, унесли на руках несгораемый ящик, по этому случаю вчера ночью был обыск у Самарских и вся Солотча взъерошена). Сегодня приходил ко мне заведующий местным ОНО - он здесь новенький, решил проявить инициативу и потому устраивает в Солотче музей, посвященный мне (!?). Было бы глупо, если бы не было так смешно.
1949 г.
Вступает в брак с актрисой Московского камерного театра Татьяной Алексеевной Евтеевой
1949-1954 гг.
Пишет последние мещерские рассказы - «Во глубине России», «Записки Ивана Малявина», «Воитель», «Пришелец с юга», «Приточная трава», «Клад». Заканчивает работу над второй книгой «Повести о жизни» («Беспокойная юность»).
Вадим Паустовский вспоминает: «Перед отъездом из Солотчи он писал мне: «Солотча очень испортилась, - вся запружена дачниками, по главной улице автомобили носятся беспрерывно, как в Москве, и рыбы почти не стало».
К.Г.Паустовский на рыбной ловле. Прорва. 1950 г. Из архива В.С.Фраерман
13 июля 1950 г.
В Солотче у Паустовского и его жены Татьяны Алексеевны родился сын Алеша. Пишет цикл статей «Письма из рязанской деревни».
К.Г. Паустовский с сыном Алешей.
Солотча 14/9, 50 г. Солотча
«…Здесь сейчас очень тихо и, несмотря на дожди, очень хорошо. Пышно доцветают цветы. Те астры, что ты посадила около маков, набрали бутоны и вот-вот зацветут, сад уже осенний, засыпанный жёлтыми листьями, сырой и безлюдный. Новости наши - деревенские. Пёстрого котёнка взяла Ариша, и его тут же у неё украли. Серого кота бабка Таня отнесла к себе в мешке, но на следующий день он вернулся и сказал, что уходить никуда не собирается. Я сейчас начал много работать (в баньке) и потому редко бываю в лугах…»
К.Г.Паустовский с падчерицей Галиной Арбузовой. Солотча. 1953 г. Фото Т.А.Паустовской.
Из архива Г.А.Арбузовой
Летом 1954 г.
Последний раз живет в усадьбе Пожалостина.
К.Г.Паустовский. Солотча. В кабинете дома И.П.Пожалостина. Начало 1950-х гг. Фото С.А.Кузьмицкой
Последний раз Константин Георгиевич приехал в Солотчу за два года до смерти. Это было в августе 1966 года. Несмотря на плохое самочувствие и приступы болезни (он страдал бронхиальной астмой), Паустовский дал согласие приехать в Солотчу для участия в съёмке документальной киноленты «Дорога к Чёрному озеру». Настойчивые кинематографисты уговорили Паустовского снять фильм о его жизни в Мещёре. Болезнь не позволила ему, как прежде, совершать дальние походы, но Константин Георгиевич с удовольствием рыбачил на Старице. Живительный и прозрачный воздух Солотчи благотворно действовал на Паустовского. Он мечтал навсегда обосноваться в Солотче, построить здесь дачу, но этим мечтам не удалось осуществиться... Спустя короткое время после смерти Паустовского, его жена Татьяна Алексеевна Паустовская приехала в Солотчу и выкопала в лугах куст шиповника с комком мещёрской земли. Этот куст с дерновиной она посадила на могиле Паустовского.
http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-38046/
http://lib.ru/PROZA/PAUSTOWSKIJ/r_bakenshik.txt
http://www.kgplibrary.ru/pages/biografiya/
http://paustovskiy.niv.ru/paustovskiy/family/fotografii.htm
http://paustovskiy.niv.ru/paustovskiy/family/valeriya-valishevskaya.htm
http://paustovskiy.niv.ru/paustovskiy/text/mescherskaya-storona/storona_2.htm#g14
http://www.mirpaustowskogo.ru/magazine/mp-05/02-01.htm
http://sozvezdie-tour.ru/city/solotcha