Устами младенца...
На днях проводила со школьниками занятие по Чехову. Под конец озадачила их: написать фанфики по рассказам «Каштанка», «Мальчики», «Ванька», «Беглец» и т.д. Думаю, пусть дети пофантазируют. А то мне всё кажется, Чехов недоговаривает что-то. Ни в одном рассказе. Может, думаю, кому-нибудь еще кажется, не только мне.
Мне в моем школьном детстве было обидно за персонажей. Обидно, что мальчиков Королёва и Чечевицына с позором вернули домой, не попали они в свою Америку, не поохотились на диких бизонов, томагавки не зарыли, золотишка не намыли. (Джек Лондон и Фенимор Купер, позёвывая, отвернулись.) Обидно, что дедушка Константин Макарыч так и не получил Ванькино письмо. (Я придумывала кучу вариантов, как он мог его все-таки получить и что из этого вышло.) Обидно (и странно!), что Каштанка в первый же день выступления кинула своего спасителя Жоржа и помчалась к бывшим хозяевам. Старший из которых был форменный алкоголик, а младший натуральный садист. А Жорж был дружелюбный, таинственный, интересный и многообещающий!
(А еще в советском мультике у него такое жалобное было лицо и так трагически он взывал: «Тётка! Тётка! Куда же ты?» - что мне прямо плакать хотелось, так было его жалко! У человека жизнь, можно сказать, рушилась - на глазах почтеннейшей публики!)
И я не понимала, как могла Каштанка отказаться от интересной и захватывающей жизни цирковой артистки (это же гастроли, путешествия, дальние страны, необычные, дико талантливые люди, звери!) и променять ее на скучное унылое прозябание под верстаком Луки Александрыча - неряшливого гражданина с ограниченным ареалом, специфическим запахом и скудным словарным запасом.
Чехов же у нас обличитель мещанства, скуки и обывательщины - а тут взял и вернул Каштанку в ее среднестатистическое унылое существование. Получается, что она как раз и есть самая натуральная - Тётка!
В общем, предложила я детям пофантазировать, придумать другие варианты развития событий. Могло же быть как-то по-другому!
Касательно Каштанки дети выдвигали разные версии, но потом встала девочка и сказала: «Что тут непонятного? Она осталась с ними, потому что это ее хозяева и она их любит!» С нажимом на слово «любит». Она это даже не сказала, она это выпалила! И села на место сконфуженно. А я на секунду дар речи потеряла. И нить рассуждения тоже. Потому что такая мысль никогда мне в голову не приходила. Ни в детстве, ни сейчас. (Что это ее хозяева и она их любит.) Вероятно, потому что я ее воспринимала не как собаку, а как человека (надо отдать должное автору). Вероятно, потому что я не собака, у меня никогда не было хозяев и мне всегда хотелось махнуть с цирком в дальние страны. Или потому что я особо не была привязана ни к кому. В детстве - точно. Я могла уйти с кем угодно куда угодно, если мне было интересно. И потом точно также пойти куда-то еще, если там еще интересней. Семья, родители в этой ситуации вообще конкуренции не выдерживали. С ними было неинтересно. Они меня кормили, одевали, образовывали, лечили, ругали, пугали, учили жизни, читали нотации. Какое отношение всё это имеет к любви, я не знаю. Я принимала всё, как должное, я совершенно точно нуждалась в этом, как и любой ребенок: нуждалась и в прокорме, и в защите, и в утешении, и в нотациях порой тоже... - но я читала Джека Лондона и Фенимора Купера, Томаса Майн Рида и Жюля Верна (тут никакие родители не выдержат конкуренции!) и чуть что норовила смыться туда, где интересней. Позабыв родной дом, мать, отца, братьев, сестер, домашних животных и т.д. (Вы уж тут как-нибудь без меня пока, ладно?)
И какое отношение это имеет к любви, я тоже не знаю.
Иногда мне кажется, что я недостаточно любила/люблю своих родителей, потому что с ними было недостаточно интересно. (С тем, что было недостаточно надежно, недостаточно душевно, я давно смирилась, а вот с тем, что недостаточно интересно, - до сих пор не могу.)
И ни разу я не думала, что люди, которые тебя кормят, одевают, играют, чешут за ушком, щекочут тебе пузико, воспитывают-наказывают - они тебя любят. Ни разу я не думала, что именно за это можно/должно любить в ответ.
Но дело даже не в этом. Вот я пришла в чеховский текст, дверь распахнула - и увидела всех сразу: и Каштанку, и столяра, и Федюшку, и Жоржа, и гуся, и кота, и свинью. У меня не было возможности знать их раньше, я не жила, как Каштанка, с хозяевами n-ное количество лет, мне непонятна ее привязанность. Но у меня как у читателя был выбор - и я выбрала Жоржа. Мне понравился Жорж, я с ним ушла. Всё.
Наверно, я людей скорее головой люблю. Мне важно, чтобы мне было с ними интересно, чтобы я что-то новое для себя узнавала. Мне важно удивляться, проникаться, очаровываться, что-то в человеке открывать-раскапывать. Нет, не так. Мне важно, чтобы было интересно: удивляться, проникаться, очаровываться и что-то в человеке открывать. Для себя открывать, для него. А еще мне важно, чтобы я при этом могла подниматься над реальностью, над той самой обывательщиной (Джек Лондон и Томас Майн Рид удовлетворенно кивают), и над собой тоже, становиться легче, лучше - не знаю! - вдохновеннее, мудрее, сильнее (Чехов, может, тоже хотел бы удовлетворенно кивнуть, но от него я не становлюсь легче, не становлюсь вдохновеннее, а лишь тоскливее).
При этом неплохо бы, чтобы экзистенциальная левитация происходила и с объектом моего интереса тоже. Подниматься оба должны. А иначе не имеет смысла. В одну калитку вообще ничего не имеет смысла.
А какое отношение всё это имеет к любви, я не знаю.
Мне в моем школьном детстве было обидно за персонажей. Обидно, что мальчиков Королёва и Чечевицына с позором вернули домой, не попали они в свою Америку, не поохотились на диких бизонов, томагавки не зарыли, золотишка не намыли. (Джек Лондон и Фенимор Купер, позёвывая, отвернулись.) Обидно, что дедушка Константин Макарыч так и не получил Ванькино письмо. (Я придумывала кучу вариантов, как он мог его все-таки получить и что из этого вышло.) Обидно (и странно!), что Каштанка в первый же день выступления кинула своего спасителя Жоржа и помчалась к бывшим хозяевам. Старший из которых был форменный алкоголик, а младший натуральный садист. А Жорж был дружелюбный, таинственный, интересный и многообещающий!
(А еще в советском мультике у него такое жалобное было лицо и так трагически он взывал: «Тётка! Тётка! Куда же ты?» - что мне прямо плакать хотелось, так было его жалко! У человека жизнь, можно сказать, рушилась - на глазах почтеннейшей публики!)
И я не понимала, как могла Каштанка отказаться от интересной и захватывающей жизни цирковой артистки (это же гастроли, путешествия, дальние страны, необычные, дико талантливые люди, звери!) и променять ее на скучное унылое прозябание под верстаком Луки Александрыча - неряшливого гражданина с ограниченным ареалом, специфическим запахом и скудным словарным запасом.
Чехов же у нас обличитель мещанства, скуки и обывательщины - а тут взял и вернул Каштанку в ее среднестатистическое унылое существование. Получается, что она как раз и есть самая натуральная - Тётка!
В общем, предложила я детям пофантазировать, придумать другие варианты развития событий. Могло же быть как-то по-другому!
Касательно Каштанки дети выдвигали разные версии, но потом встала девочка и сказала: «Что тут непонятного? Она осталась с ними, потому что это ее хозяева и она их любит!» С нажимом на слово «любит». Она это даже не сказала, она это выпалила! И села на место сконфуженно. А я на секунду дар речи потеряла. И нить рассуждения тоже. Потому что такая мысль никогда мне в голову не приходила. Ни в детстве, ни сейчас. (Что это ее хозяева и она их любит.) Вероятно, потому что я ее воспринимала не как собаку, а как человека (надо отдать должное автору). Вероятно, потому что я не собака, у меня никогда не было хозяев и мне всегда хотелось махнуть с цирком в дальние страны. Или потому что я особо не была привязана ни к кому. В детстве - точно. Я могла уйти с кем угодно куда угодно, если мне было интересно. И потом точно также пойти куда-то еще, если там еще интересней. Семья, родители в этой ситуации вообще конкуренции не выдерживали. С ними было неинтересно. Они меня кормили, одевали, образовывали, лечили, ругали, пугали, учили жизни, читали нотации. Какое отношение всё это имеет к любви, я не знаю. Я принимала всё, как должное, я совершенно точно нуждалась в этом, как и любой ребенок: нуждалась и в прокорме, и в защите, и в утешении, и в нотациях порой тоже... - но я читала Джека Лондона и Фенимора Купера, Томаса Майн Рида и Жюля Верна (тут никакие родители не выдержат конкуренции!) и чуть что норовила смыться туда, где интересней. Позабыв родной дом, мать, отца, братьев, сестер, домашних животных и т.д. (Вы уж тут как-нибудь без меня пока, ладно?)
И какое отношение это имеет к любви, я тоже не знаю.
Иногда мне кажется, что я недостаточно любила/люблю своих родителей, потому что с ними было недостаточно интересно. (С тем, что было недостаточно надежно, недостаточно душевно, я давно смирилась, а вот с тем, что недостаточно интересно, - до сих пор не могу.)
И ни разу я не думала, что люди, которые тебя кормят, одевают, играют, чешут за ушком, щекочут тебе пузико, воспитывают-наказывают - они тебя любят. Ни разу я не думала, что именно за это можно/должно любить в ответ.
Но дело даже не в этом. Вот я пришла в чеховский текст, дверь распахнула - и увидела всех сразу: и Каштанку, и столяра, и Федюшку, и Жоржа, и гуся, и кота, и свинью. У меня не было возможности знать их раньше, я не жила, как Каштанка, с хозяевами n-ное количество лет, мне непонятна ее привязанность. Но у меня как у читателя был выбор - и я выбрала Жоржа. Мне понравился Жорж, я с ним ушла. Всё.
Наверно, я людей скорее головой люблю. Мне важно, чтобы мне было с ними интересно, чтобы я что-то новое для себя узнавала. Мне важно удивляться, проникаться, очаровываться, что-то в человеке открывать-раскапывать. Нет, не так. Мне важно, чтобы было интересно: удивляться, проникаться, очаровываться и что-то в человеке открывать. Для себя открывать, для него. А еще мне важно, чтобы я при этом могла подниматься над реальностью, над той самой обывательщиной (Джек Лондон и Томас Майн Рид удовлетворенно кивают), и над собой тоже, становиться легче, лучше - не знаю! - вдохновеннее, мудрее, сильнее (Чехов, может, тоже хотел бы удовлетворенно кивнуть, но от него я не становлюсь легче, не становлюсь вдохновеннее, а лишь тоскливее).
При этом неплохо бы, чтобы экзистенциальная левитация происходила и с объектом моего интереса тоже. Подниматься оба должны. А иначе не имеет смысла. В одну калитку вообще ничего не имеет смысла.
А какое отношение всё это имеет к любви, я не знаю.