Мая
Мая рисует чудовище.
Мая старается очень.
Вот у чудовища глазки,
Вот у чудовища щёчки.
Мая рисует чудовище
синей-пресиней гуашью.
И до конца далеко ещё.
Мае ни капли не страшно.
Мая ничуть не смущается,
кисточкой возит значительно.
А остальным запрещается
ныть, и нудить, и учить её.
Вася рисует сокровища,
Надя - пейзаж необъятный.
Мая рисует чудовище,
ляпая толстые пятна.
Вот и растёт понемножку
синяя-синяя туча.
Где у чудовища ножки?
Где у чудовища ручки?
Где его сестры и братья?
Где самокат, дирижабль?
Где для чудовища платье?
Домик, кроватка, пижама?
Нет у чудовища мамы.
Нет у чудовища папы.
И на листе одиноко
топчутся синие лапы.
Топчутся-топчутся-топчутся,
ищут кроватку и домик.
Мае ни капли не хочется
что-то, чудовища кроме.
И за моими каляками
Маина кисточка гонится:
я рисовала чудовищу
бабочку, скажем, лимонницу,
птичку, смешную, нарядную,
солнце, в реке отраженное,
поле в цветах или ягодах -
красное, рыжее, жёлтое.
И до конца далеко ещё.
Кисточки пляшут в стаканчике.
Только вот злое чудовище
съело мои одуванчики,
съело мои колокольчики,
съело берёзы и клёны.
Мая довольна, всё кончено:
синее съело зелёное.
Синее слямзило жёлтое,
белое, рыжее, красное:
пёструю миску с крыжовником,
шуструю книжку со сказками,
яблочный ветер за облаком,
пряничный домик с пижамою -
все разноцветные проблески
съело чудовище жадное.
Съело чудовище дикое -
стало чудовище нежное:
с красной - в петлице - гвоздикою,
с белым - в причёске - подснежником,
с яркими-яркими мыслями,
с насморком пестрым и кашлем.
Скоро чудовище высохнет,
станет ручным и нестрашным.
Станет совсем как художница,
в зеркальце глянет украдкой:
с синей смеющейся рожицей,
шеей, и пузом, и пятками.
Будто из книжки со сказками -
синяя-синяя птица.
...Слезло со стула чудовище,
кинулось в ванную - мыться.
Мая старается очень.
Вот у чудовища глазки,
Вот у чудовища щёчки.
Мая рисует чудовище
синей-пресиней гуашью.
И до конца далеко ещё.
Мае ни капли не страшно.
Мая ничуть не смущается,
кисточкой возит значительно.
А остальным запрещается
ныть, и нудить, и учить её.
Вася рисует сокровища,
Надя - пейзаж необъятный.
Мая рисует чудовище,
ляпая толстые пятна.
Вот и растёт понемножку
синяя-синяя туча.
Где у чудовища ножки?
Где у чудовища ручки?
Где его сестры и братья?
Где самокат, дирижабль?
Где для чудовища платье?
Домик, кроватка, пижама?
Нет у чудовища мамы.
Нет у чудовища папы.
И на листе одиноко
топчутся синие лапы.
Топчутся-топчутся-топчутся,
ищут кроватку и домик.
Мае ни капли не хочется
что-то, чудовища кроме.
И за моими каляками
Маина кисточка гонится:
я рисовала чудовищу
бабочку, скажем, лимонницу,
птичку, смешную, нарядную,
солнце, в реке отраженное,
поле в цветах или ягодах -
красное, рыжее, жёлтое.
И до конца далеко ещё.
Кисточки пляшут в стаканчике.
Только вот злое чудовище
съело мои одуванчики,
съело мои колокольчики,
съело берёзы и клёны.
Мая довольна, всё кончено:
синее съело зелёное.
Синее слямзило жёлтое,
белое, рыжее, красное:
пёструю миску с крыжовником,
шуструю книжку со сказками,
яблочный ветер за облаком,
пряничный домик с пижамою -
все разноцветные проблески
съело чудовище жадное.
Съело чудовище дикое -
стало чудовище нежное:
с красной - в петлице - гвоздикою,
с белым - в причёске - подснежником,
с яркими-яркими мыслями,
с насморком пестрым и кашлем.
Скоро чудовище высохнет,
станет ручным и нестрашным.
Станет совсем как художница,
в зеркальце глянет украдкой:
с синей смеющейся рожицей,
шеей, и пузом, и пятками.
Будто из книжки со сказками -
синяя-синяя птица.
...Слезло со стула чудовище,
кинулось в ванную - мыться.