Куклы в моей жизни
Большинство моих кукол чаще всего постигала незавидная участь: после того, как они, новенькие и блестящие, неделю-другую обретались на диванчике и мама с папой наслаждались этой картиной, - с куклами начинали происходить невероятные вещи: они отправлялись в путешествия вокруг света (за 80 дней, разумеется), сражались с гуронами в диких североамериканских лесах, скакали по прериям за всадником-без-головы, умирали от жажды в Сахаре, освобождали дядю Тома из его хижины, бороздили моря с капитаном Флинтом (или Грантом), летали с Незнайкой на Луну, спасали планету Брастак от космических пиратов, шагали по дорогам, вымощенным желтым кирпичом, укрощали собаку Баскервилей, сбивали вражеские самолеты, добывали алмазные подвески, обнаруживали золотоносные жилы, тушили костры еретиков, лезли в горы, падали в пропасти, бились с врагами и попадали в плен (к пиратам, дикарям-аборигенам, колонизаторам, инквизиторам, инопланетянам, немцам-фашистам), переживали землетрясения, нашествия, лихорадки, войны.
Я стригла их под ноль (потому что на войне или в тифозном госпитале люди выглядят именно так), отламывала руки и ноги и выковыривала пищики (пч, упав с горы или потерпев аварию, остаться в целости и сохранности невозможно), топила их в ванной (кораблекрушение, робинзонада!) и потчевала отравленными яствами (в лучших традициях известных королевских домов).
Во время своих похождений куклы получали страшные раны и травмы (я брала шило, протыкала несчастных тут и там, и красным фломастером малевала кровь), заболевали аппендицитом, заворотом кишок и пороком сердца, получали ножевые ранения в живот и пули в черепушку; пострадавших приходилось оперировать (я брала скальпель и пинцет, разрезала, вырезала куски, вытаскивала осколки, потом заклеивала, зашивала, заматывала бинтами) - куклы укладывались в больницы и госпиталя: градусники, таблетки, уколы, перевязки.
Или же, израненные, обезвоженные, голодные и холодные - продолжали путь.
Такое было не всегда и не со всеми куклами (а также зверюшками и прочими персонажами): некоторые отделывались легким испугом, некоторые - посттравматическим синдромом.
Но, в общем, приключенческое правдоподобие я любила.
Посему в детстве время от времени калечила игрушки, что очень всех огорчало: какая кровожадная девочка, один дестрой на уме!
Кульминацией было, когда я испортила любимых кукол своей двоюродной сестры, которых она мне опрометчиво отдала в пользование почти безраздельное. Отдала, чтобы я от нее отвязалась: она была уже взрослая барышня, а я малявка, непоседа и приставучка. Куклы были коллекционные и, что самое ценное - импортные, немецкие: маленькие, изящные, стильные, в кожаных курточках, маечках и клешах. У нее они стояли на полочке. А у меня они сражались на баррикадах вместе с Гаврошем. Со всеми вытекающими последствиями.
Когда преступление было обнаружено и раскрыто, я получила страшный нагоняй: родители с сестрой и с бабушкой-дедушкой дико взъярились, я была наказана и от игрушек отстранена - и, помню, совершенно не понимала, в чем дело. За что меня так жестоко наказали? На мой тогдашний взгляд, косяк был только в том, что куклы были не мои, а сестрицыны, то есть чужие, а в остальном всё правильно и логично: игрушки живут, переживают приключения, травмируются, болеют - их надо спасать, лечить: чего тут криминального?!
Просто на взрослых всегда производил впечатление именно результат (изуродованные куклы), а сам процесс (интересная, богатая, насыщенная приключениями кукольная жизнь) интересовал их не особенно.
В завершение кукольной темы:
Я стригла их под ноль (потому что на войне или в тифозном госпитале люди выглядят именно так), отламывала руки и ноги и выковыривала пищики (пч, упав с горы или потерпев аварию, остаться в целости и сохранности невозможно), топила их в ванной (кораблекрушение, робинзонада!) и потчевала отравленными яствами (в лучших традициях известных королевских домов).
Во время своих похождений куклы получали страшные раны и травмы (я брала шило, протыкала несчастных тут и там, и красным фломастером малевала кровь), заболевали аппендицитом, заворотом кишок и пороком сердца, получали ножевые ранения в живот и пули в черепушку; пострадавших приходилось оперировать (я брала скальпель и пинцет, разрезала, вырезала куски, вытаскивала осколки, потом заклеивала, зашивала, заматывала бинтами) - куклы укладывались в больницы и госпиталя: градусники, таблетки, уколы, перевязки.
Или же, израненные, обезвоженные, голодные и холодные - продолжали путь.
Такое было не всегда и не со всеми куклами (а также зверюшками и прочими персонажами): некоторые отделывались легким испугом, некоторые - посттравматическим синдромом.
Но, в общем, приключенческое правдоподобие я любила.
Посему в детстве время от времени калечила игрушки, что очень всех огорчало: какая кровожадная девочка, один дестрой на уме!
Кульминацией было, когда я испортила любимых кукол своей двоюродной сестры, которых она мне опрометчиво отдала в пользование почти безраздельное. Отдала, чтобы я от нее отвязалась: она была уже взрослая барышня, а я малявка, непоседа и приставучка. Куклы были коллекционные и, что самое ценное - импортные, немецкие: маленькие, изящные, стильные, в кожаных курточках, маечках и клешах. У нее они стояли на полочке. А у меня они сражались на баррикадах вместе с Гаврошем. Со всеми вытекающими последствиями.
Когда преступление было обнаружено и раскрыто, я получила страшный нагоняй: родители с сестрой и с бабушкой-дедушкой дико взъярились, я была наказана и от игрушек отстранена - и, помню, совершенно не понимала, в чем дело. За что меня так жестоко наказали? На мой тогдашний взгляд, косяк был только в том, что куклы были не мои, а сестрицыны, то есть чужие, а в остальном всё правильно и логично: игрушки живут, переживают приключения, травмируются, болеют - их надо спасать, лечить: чего тут криминального?!
Просто на взрослых всегда производил впечатление именно результат (изуродованные куклы), а сам процесс (интересная, богатая, насыщенная приключениями кукольная жизнь) интересовал их не особенно.
В завершение кукольной темы: