Русское общество и Дагестан во второй половине ХIХ века
Отношения Дагестана с Россией - одно из самых значительных и противоречивых мест в истории. Предлагаю интересную статью, написанную на эту тему доктором исторический наук Р.Губахановой, которую я опубликовал в № 155 журнала "Наш Дагестан" в 1991 году (тогда - "Советский Дагестан"). Первую половину 1990-х годов я бы назвал коротким периодом объявленной в стране гласности. Хотя не многие успели использовать возможность высказать мнения, отличающиеся от причесанной официальной писанины. Сейчас такие статьи не только не публикуют, но, мне кажется, и не пишут: изменился угол научного взгляда на данную проблему: он стал острее и уже. Даже Шамиля пытаются провозгласить едва ли не объединителем Дагестана и России.
Дагестан всегда играл важную роль в политике России на Кавказе.
Это объяснялось прежде всего тем географическим положением, которое он занимал, как бы связывая Северный Кавказ с Закавказьем.
Через Дагестан проходили торговые пути, связывающие Россию с шахским Ираном и султанской Турцией. "Потерять Дагестан - все равно, что потерять весь Закавказский край", - писал командующий Кавказской Армией генерал Г.Орбелиани в период "Кавказской войны" (1, с. 351-352).
Военно-стратегическое значение Дагестана наиболее возросло после Крымской войны, когда, говоря словами Ф. Энгельса, "Царизм потерпел крушение", "он скомпрометировал Россию перед всем миром, а вместе с тем и самого себя - перед Россией" (2, с. 40).
По условиям Парижского мирного договора наряду с другими унизительными для нее условиями Россия фактически лишалась права иметь на Черном море военный флот. А это требовало, в свою очередь, укрепления позиций царизма на Северо-Восточном Кавказе, где уже 25 лет бушевало национально-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни под руководством Шамиля. Стремясь новыми военными победами над горцами восстановить свой престиж внутри страны, царизм сосредоточил на Кавказе свои лучшие военные силы. И вот 25 августа 1859 года пал Гуниб - последний оплот имама Шамиля.
Еще во время штурма Гуниба наместник Кавказа князь А. И. Барятинский, лично руководивший военными действиями, опасался, что Шамиль будет убит: «Нам он нужен живой, сдавшийся, - писал он, - убиенный, он послужил бы предметом вечного поклонения, создалась бы легенда о нем". (3, с. 283).
Специально для Шамиля и его семьи в начале лета 1859 года "проездом через Москву Барятинский заказал одному из лучших мастеров дорожный экипаж, и этот экипаж стоял в Темир-Хан-Шуре в ожидании для сопровождения имама в Петербург" (3. с. 296). Всем известно, с какими почестями и дорогими подарками был принят Шамиль в Петербурге и Москве. Для содержания его семьи было отпущено казной 10 тысяч рублей, которые он получал через царского офицера Руновского по 2.500 рублей каждые три месяца. В дальнейшем пенсия Шамиля была увеличена на 5 тысяч рублей в год (3, с. 326). Правительство взяло на себя расходы даже на поездку имама Шамиля в Мекку в 1871 году (3, с. 284). История национально-освободительных движений, пожалуй, знает не много подобных примеров, когда предводитель столь длительной и изнурительной для России борьбы был принят с подобными почестями.
Чем же можно это объяснить?
Русский революционер-демократ Н. Г. Чернышевский не раз иронизировал по поводу попыток царского "правительства представиться человеколюбивым управлением" в процессе пленения имама Шамиля. И мы далеки от мысли заподозрить правительство царского самодержавия в симпатии к лидеру национально-освободительного движения горцев.
Объяснить же столь странное на первый взгляд отношение можно изменениями во внутренней национальной политике царской России, которые произошли не только под влиянием внешних, но и внутренних факторов.
Национальный подъем, начавшийся после Крымской войны и отмены крепостного права, выдвинул на арену общественной жизни целую плеяду даровитых и талантливых людей различных политических направлений и интересов. Набирают силы демократические слои общества, направляющие свою деятельность на помощь народу, его просвещение. Активизируется деятельность и либеральной общественности, появляются новые газеты и журналы, ставятся вопросы о необходимости преобразований во всех областях жизни, в том числе и в национальной политике.
Тон либеральному направлению в правительстве задавал военный министр Д. И. Милютин, в ведении которого непосредственно находилась Дагестанская область. Его буржуазно-либеральные воззрения по отношению к народам Дагестана нашли отражение в известной в те годы "Записке" Милютина ("Мысли о средствах утверждения русского владычества").
Милютин указывает на то, что "покорение Дагестана" невозможно в результате одних только военных действий, а должно сочетаться с определенной политикой, обеспечивающей "'моральное влияние русского правительства на горские народы". Он писал: "Чтобы горцы терпеливо несли иго царского владычества - одно необходимо условие -то, чтобы они были убеждены в неприкосновенности их религии, обычаев и образа жизни; мы должны всеми силами стараться согласовать наше владычество с интересами самих горцев как материальными, так и нравственными. Горцы должны быть убеждены, что Россия так могущественна и велика, что не имеет никаких претензий на их ничтожное достояние" (4, с. 10-11). Учитывая только что закончившуюся борьбу горцев под руководством Шамиля, Д. Милютин писал: "...Действовать осторожно... не внушать в них неудовольствие и не вызывать сопротивление." [5, с. 248).
Представители либерального крыла правигельства выступали против насильственных методов, ставили вопрос о назначении на административные должности представителей местных народностей, за сохранение примечетских школ и увеличение числа светских.
Либерально настроенные государственные деятели встречались среди членов Кавказского Комитета, в числе чиновников Кавказского наместничества и горского управления. Семь лет возглавлял горское управление генерал Ц.С.Старосельский. При его непосредственном участии были предприняты попытки к регулированию системы государственного налогообложения, осуществлена ликвидация горского патриархального рабства, созданы сословно-поземельные комиссии Дагестана.
Три его поддержке было организовано два специальных издания: "Сборник статистических сведений о Кавказе" и "Сборник сведений о кавказских горцах", в издании которых получили возможность участвовать и дагестанские ученые А. Чиркеевский и А.Омаров.
"Осторожность и терпимость" была проявлена и при подборе кадров для военно-административного аппарата Дагестанской области, созданной в 1860 году. На должность начальника области и начальников округов назначались представители "высших военных чинов" кавказской принадлежности и обязательно с либеральными взглядами. В Дагестане в неизменном виде было сохранено прежнее сельское управление. До 70-х годов сельские старшины выбирались. Были сохранены многие "старые" формы управления - такие, как судопроизводство по адату и шариату, примечетские школы. Было ограничено в действиях,
но продолжало свою деятельность мусульманское духовенство. С целью контроля и регламентации местных норм обычного права были собраны и изданы дагестанские адаты (6,7,8). В так называемом "Народном" суде были "представители народа", которые, по словам С. Габиева, служили там "только для декорации".
Либеральные взгляды по отношению к горцам Дагестана захватили не только чиновничий управленческий аппарат. Появляется целый ряд публикаций в либерально-буржуазной прессе. Пример тому - статья В.Гильфердинга, помещенная в 1863 году в "Русском инвалиде": "Как можно налагать русские порядки на край вовсе не русский? Это совершенно противно духу русского народа, преданиям русской истории. Если и русская административная система, русское судопроизводство и так далее были идеалом совершенства, то, пожалуй, можно было бы подумать о такой мере. Но мы признаем их далекими от совершенства и для самой России" (9).
Правда, следует отметить, что борьба либералов с крепостниками и в правительственном аппарате, и на страницах российских журналов и газет носила характер поверхностный, она была борьбой среди представителей эксплуататорского класса. В. И. Ленин считал эту борьбу "...внутри помещиков, борьбой исключительно из-за меры и формы уступок"(10, с. 174).
Вся либеральная шумиха вокруг Дагестана была лишь рассчитана на создание более стабильного политического управления. Кроме того, в дагестанском народе еще были свежи воспоминания о годах правления генерала Ермолова, "огнем и мечом" прошедшего по дагестанским аулам. Новое царское командование старалось учитывать все ошибки прежнего российского управления, послужившие причиной длительной антиколониальной борьбы горцев Дагестана и Чечни под руководством Шамиля. Новый наместник Кавказа фельдмаршал А. И. Барятинский так пишет о годах правления генерала Ермолова: "Здесь и были положены первыми представителями нашего командования те ошибочные начала, из которых VI развились вскоре самые пагубные для нашего правительства последствия (3, с. 777).
В связи с этим в национальной политике царизма в Дагестане в середине XIX века произошли изменения - курс на либеральное направление, «c yчетом местных особенностей», «покровительственной политикой» называют современные исследователи это новое направление внутренней национальной политики царизма. "Осторожность" царской национальной политики отмечают и многие современные исследователи за рубежом. Историки Р.Рзйнлендер, М. Эткин, Р. Пирс пишут о постепенности "введения царских порядков на Кавказе и в Дагестане", об учете местных особенностей. Так же, как и советские историки, они подчеркивают тот факт, что причина тому - важность военно-стратегического значения Дагестана в планах царской России. Такая политика правительства была рассчитана на заигрывание с народом, всеми методами, как политическими, так и экономическими, установить мир и покой, создать прочное управление. А это требовало знания норм обычного права горцев, веками сложившихся нравственных принципов и устоев. Пренебрежение ими порой дорого обходилось для царских войск и давало совершенно обратный эффект. Так, известный своими реакционными взглядами полковник А.Л.Зиссерман, посвятивший наместнику А.Барятинскому три тома описаний его "блистательной" и "победоносной" жизни, не может не признать одной его ошибки. Во время похода наместника по горам Дагестана летом 1859 года, "при проезде через горские аулы бросались в народ походным казначеем и адъютантами золотые и серебряные рубли из особого мешка. Таких рублей и раздаренных империалов ушло несколько тысяч, но должно сказать, что это была совершенно лишняя трата денег и даже вовсе не соответствовала духу горцев, ничего общего с восточным миром не имеющих", - пишет А. Зиссерман. При этом царский военачальник не смог не отметить крайне тяжелое экономическое положение горцев, "истощенных длительной борьбой, исхудалые лица, рубища на взрослых и нагие в буквальном смысле этого слова дети обоего пола" (3, с. 454-455). Далее автор вспоминает подобную сцену с разбрасыванием денег в ауле Ашильта: "Они (горцы - Р.Г.) не только не спешили поднимать бросаемые новые рублевки, но, плюнув, отворачивались и скрывались в сакли" (3, с. 454-455).
Особенно большую осторожность проявлял царизм по отношению к мусульманскому духовенству, которое всегда было враждебно настроено ко всем проводившимся им мероприятиям. "'Высшие политические соображения" требовали издания свода мусульманского законодательства под непосредственным контролем царской администрации. Еще в первой половине XIX века для этих целей была создана комиссия, в состав ее были привлечены известные ориенталисты - профессор Казим-бег, барон Торнау и братья Ханыковы. Следует отметить, что это были прогрессивно-демократически настроенные деятели. Оба они входили в кружок Петрашевского. Чувство протеста против российской действительности заставило одного из братьев - Н. В. Ханыкова в 1904 году эмигрировать за границу. По составленному "Положению об у правлении мусульманским духовенством" мусульманам было предоставлено право свободного вероисповедания, право участия в судопроизводстве. Особенности горской этики и психологии, веками складывающиеся обычаи и традиции были вынуждены учитывать царские чиновники, столкнувшиеся с длительной непрекращающейся борьбой горских народов. В одном из своих рапортов военному министру Д.Милютину от 23 ноября 1863 года командующий Кавказской Армией генерал Г. Орбелиани пишет: "Кровавые примеры смертной казни действуют на горцев совершенно иначе, нежели на других жителей: они их не пугают, а озлобляют, семейство казненных и все близкие им люди делаются почти всегда непримиримыми врагами нашими на всю жизнь" (11, с.1247). Исходя из этого, многие участники движения горцев в 1859-1860 годах были не казнены, а сосланы в Сибирь или в другие северные области России.С традиционным общественным строем горцев пришлось столкнуться царским военачальникам, когда встал вопрос о выселении горцев.
Массовое переселение горцев в Турцию на Западном Кавказе было вызвано прежде всего колониальной политикой царизма и подогревалось протурецки настроенной частью феодалов и мусульманским духовенством.
При Кавказском комитете в Петербурге была создана специальная комиссия, которая и вынесла решение о переселении горцев Западного Кавказа на Лабу и Кубань, а казаков на их место.Либерализм, как маска, слетел со многих царских министров, в том числе и с военного министра Д. Милютина. Он выступает с предложением о сплошной колонизации всего Кавказа казаками.
В защиту прав горцев выступил донской атаман Хомутов. Резко обрушившись на правительственный план, он назвал его "мерою жестокой и несправедливой, а в отношении черкесов - жесткой и бесчеловечной" (3. с.349). После выступления атамана Хомутова военный министр Милютин "резко заметил: так может рассуждать только казак, а не государственный человек" (3, с. 349). Как известно, на Западном Кавказе переселение приняло массовый характер. В Дагестане тоже наблюдалось переселение в Турцию, но в значительно меньших размерах. Помощник военного министра М. Черкесов объясняет это особой приверженностью к земле и к горским традициям.
"...Дагестан находится в ином положении... Здесь на скалистых, голых горах каждый клочок земли, способный к обработке, добыт трудами поколений, передается из рода в род и составляет единственное обеспечение существования семьи. Дагестанец дорожит этим достоянием и местом, в котором родился, более всего на свете... Они привыкли жить большими аулами, дорожить семейными связями и общественными отношениями" (12, с.41). Эту же черту горца подчеркивал и военный историк Н.А.Дубровин: "Горец Дагестана только по необходимости решается на переселение". (13, с.11).
После 1865 года официально было запрещено переселение в Турцию, и царизм предпринимает ряд мер, способствующих его ограничению. Однако под видом паломничества в Мекку некоторым горцам все же удалось выехать за пределы России.
Но особенно наглядно растаял "вынужденный либерализм" царских администраторов после восстания 1877 года, когда за руководство восстанием были публично повешены 300 человек, а два крупных дагестанских аула Согратль и Цудахар были разрушены до основания.
Официальному курсу царской политики в Дагестане противостояла смелая и решительная критика ее в трудах великих русских революционеров-демократов А. И.Герцена, Н.Г.Чернышевского и Н.А.Добролюбова.
А.И.Герцен писал: "Все те, которые не умеют отделить русское правительство от русского народа - ничего не понимают". Он подчеркивал, что нельзя смешивать Россию с ее правительством: "По счастию Зимний дворец не вся Россия, даже не весь Петербург" (14, с.257). Эти высказывания А. И. Герцена удивительно созвучны с положением В. И. Ленина - "Есть великорусская культура Пуришкевичей, Гучковых и Струве, но есть также и великорусская культура, характеризующаяся именами Чернышевского и Плеханова" (15, с. 129).
Вопреки официозной политике, великие русские революционные демократы выступили против захватнических войн и подчинения власти других народов. Они считали, что завоевательные войны приносят выгоды только правящей верхушке страны. Трудовым слоям, несущим основную тяжесть войны на своих плечах, они приносят лишь бессмысленые беды и страдания.
А. И. Герцен, выделяя подавление царизмом национально-освободительного движения горцев под руководством Шамиля как наиболее реакционный внешнеполитический акт, близко подошел к позиции К. Маркса и 1-го Интернационала. Резко осуждая колониальную политику самодержавия, отвергая ее любые либеральные ухищрения, А. И. Герцен в то же время настоятельно подчеркивал коренное различие между царизмом и русским народом, показывая противоположность их интересов.
Н. Г. Чернышевский разработал программное положение российской революционной демократии по национальному вопросу, проникнутое глубоким интернационализмом, утверждающее равноправие и единство трудящихся всех наций страны. Ярый защитник всех угнетенных народов, он раскрывает колониальные цели всех либеральных действий царизма. За "гуманное и справедливое" управление в Дагестане выступал Н. А. Добролюбов. Так же, как и А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский он с большим уважением пишет о народах Дагестана и выступает в защиту их прав.
Р.Губаханова.
ЛИТЕРАТУРА:
1. Зиссерман А. Л. Фельдмаршал кн. А. И.
Барятинский. Т. 1. М., 1888.
2. Маркс К. и Энгельс Ф. Т.22
3. Зиссерман А. Л. Фельдмаршал кн. А. И.
Барятинский. Т.П. М., 1890.
4. Милютин Д. А. Дневник М., 1947, Т. (1873-
1875г.г.)
5. Архив штаба Кавказского военного окру-
га. Глава XIII, док. 561.
6. Адаты кавказских горцев. Материалы по
обычному праву Северного и восточного Кав-
каза. Под. ред. проф. О. Леонтовича. Одесса,
1822-1888 г.
7. Адаты Дагестанской области и Закаталь-
ского округа. Тифлис, 1889.
8. Комаров А. И. Адаты и судопроизводство
но ним. - ССКГ, вып. 1. Тифлис, 1868.
9. Русский инвалид. СПб, 1863, 3.
10. Ленин В. И. Крестьянская реформа. -
ПСС, Т. 20.
11. АКАК. Т. XII.
12. Дзагуров Г. А. Переселение горцев в
Турцию. (Материалы по истории горских
народов). Ростов-на- Дону. 1925.
13. Дубровин Н. А. История войны и
владычества русских на Кавказе. СПб,
1871, Т.1, пол. 1.
14. Герцен А. И. Полн. собр. соч. Т.VI,
1917.
15. Ленин В. И. ПСС, Т.24.
Иллюстрацию не комментирую - сама говорит за себя.
Дагестан всегда играл важную роль в политике России на Кавказе.
Это объяснялось прежде всего тем географическим положением, которое он занимал, как бы связывая Северный Кавказ с Закавказьем.
Через Дагестан проходили торговые пути, связывающие Россию с шахским Ираном и султанской Турцией. "Потерять Дагестан - все равно, что потерять весь Закавказский край", - писал командующий Кавказской Армией генерал Г.Орбелиани в период "Кавказской войны" (1, с. 351-352).
Военно-стратегическое значение Дагестана наиболее возросло после Крымской войны, когда, говоря словами Ф. Энгельса, "Царизм потерпел крушение", "он скомпрометировал Россию перед всем миром, а вместе с тем и самого себя - перед Россией" (2, с. 40).
По условиям Парижского мирного договора наряду с другими унизительными для нее условиями Россия фактически лишалась права иметь на Черном море военный флот. А это требовало, в свою очередь, укрепления позиций царизма на Северо-Восточном Кавказе, где уже 25 лет бушевало национально-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни под руководством Шамиля. Стремясь новыми военными победами над горцами восстановить свой престиж внутри страны, царизм сосредоточил на Кавказе свои лучшие военные силы. И вот 25 августа 1859 года пал Гуниб - последний оплот имама Шамиля.
Еще во время штурма Гуниба наместник Кавказа князь А. И. Барятинский, лично руководивший военными действиями, опасался, что Шамиль будет убит: «Нам он нужен живой, сдавшийся, - писал он, - убиенный, он послужил бы предметом вечного поклонения, создалась бы легенда о нем". (3, с. 283).
Специально для Шамиля и его семьи в начале лета 1859 года "проездом через Москву Барятинский заказал одному из лучших мастеров дорожный экипаж, и этот экипаж стоял в Темир-Хан-Шуре в ожидании для сопровождения имама в Петербург" (3. с. 296). Всем известно, с какими почестями и дорогими подарками был принят Шамиль в Петербурге и Москве. Для содержания его семьи было отпущено казной 10 тысяч рублей, которые он получал через царского офицера Руновского по 2.500 рублей каждые три месяца. В дальнейшем пенсия Шамиля была увеличена на 5 тысяч рублей в год (3, с. 326). Правительство взяло на себя расходы даже на поездку имама Шамиля в Мекку в 1871 году (3, с. 284). История национально-освободительных движений, пожалуй, знает не много подобных примеров, когда предводитель столь длительной и изнурительной для России борьбы был принят с подобными почестями.
Чем же можно это объяснить?
Русский революционер-демократ Н. Г. Чернышевский не раз иронизировал по поводу попыток царского "правительства представиться человеколюбивым управлением" в процессе пленения имама Шамиля. И мы далеки от мысли заподозрить правительство царского самодержавия в симпатии к лидеру национально-освободительного движения горцев.
Объяснить же столь странное на первый взгляд отношение можно изменениями во внутренней национальной политике царской России, которые произошли не только под влиянием внешних, но и внутренних факторов.
Национальный подъем, начавшийся после Крымской войны и отмены крепостного права, выдвинул на арену общественной жизни целую плеяду даровитых и талантливых людей различных политических направлений и интересов. Набирают силы демократические слои общества, направляющие свою деятельность на помощь народу, его просвещение. Активизируется деятельность и либеральной общественности, появляются новые газеты и журналы, ставятся вопросы о необходимости преобразований во всех областях жизни, в том числе и в национальной политике.
Тон либеральному направлению в правительстве задавал военный министр Д. И. Милютин, в ведении которого непосредственно находилась Дагестанская область. Его буржуазно-либеральные воззрения по отношению к народам Дагестана нашли отражение в известной в те годы "Записке" Милютина ("Мысли о средствах утверждения русского владычества").
Милютин указывает на то, что "покорение Дагестана" невозможно в результате одних только военных действий, а должно сочетаться с определенной политикой, обеспечивающей "'моральное влияние русского правительства на горские народы". Он писал: "Чтобы горцы терпеливо несли иго царского владычества - одно необходимо условие -то, чтобы они были убеждены в неприкосновенности их религии, обычаев и образа жизни; мы должны всеми силами стараться согласовать наше владычество с интересами самих горцев как материальными, так и нравственными. Горцы должны быть убеждены, что Россия так могущественна и велика, что не имеет никаких претензий на их ничтожное достояние" (4, с. 10-11). Учитывая только что закончившуюся борьбу горцев под руководством Шамиля, Д. Милютин писал: "...Действовать осторожно... не внушать в них неудовольствие и не вызывать сопротивление." [5, с. 248).
Представители либерального крыла правигельства выступали против насильственных методов, ставили вопрос о назначении на административные должности представителей местных народностей, за сохранение примечетских школ и увеличение числа светских.
Либерально настроенные государственные деятели встречались среди членов Кавказского Комитета, в числе чиновников Кавказского наместничества и горского управления. Семь лет возглавлял горское управление генерал Ц.С.Старосельский. При его непосредственном участии были предприняты попытки к регулированию системы государственного налогообложения, осуществлена ликвидация горского патриархального рабства, созданы сословно-поземельные комиссии Дагестана.
Три его поддержке было организовано два специальных издания: "Сборник статистических сведений о Кавказе" и "Сборник сведений о кавказских горцах", в издании которых получили возможность участвовать и дагестанские ученые А. Чиркеевский и А.Омаров.
"Осторожность и терпимость" была проявлена и при подборе кадров для военно-административного аппарата Дагестанской области, созданной в 1860 году. На должность начальника области и начальников округов назначались представители "высших военных чинов" кавказской принадлежности и обязательно с либеральными взглядами. В Дагестане в неизменном виде было сохранено прежнее сельское управление. До 70-х годов сельские старшины выбирались. Были сохранены многие "старые" формы управления - такие, как судопроизводство по адату и шариату, примечетские школы. Было ограничено в действиях,
но продолжало свою деятельность мусульманское духовенство. С целью контроля и регламентации местных норм обычного права были собраны и изданы дагестанские адаты (6,7,8). В так называемом "Народном" суде были "представители народа", которые, по словам С. Габиева, служили там "только для декорации".
Либеральные взгляды по отношению к горцам Дагестана захватили не только чиновничий управленческий аппарат. Появляется целый ряд публикаций в либерально-буржуазной прессе. Пример тому - статья В.Гильфердинга, помещенная в 1863 году в "Русском инвалиде": "Как можно налагать русские порядки на край вовсе не русский? Это совершенно противно духу русского народа, преданиям русской истории. Если и русская административная система, русское судопроизводство и так далее были идеалом совершенства, то, пожалуй, можно было бы подумать о такой мере. Но мы признаем их далекими от совершенства и для самой России" (9).
Правда, следует отметить, что борьба либералов с крепостниками и в правительственном аппарате, и на страницах российских журналов и газет носила характер поверхностный, она была борьбой среди представителей эксплуататорского класса. В. И. Ленин считал эту борьбу "...внутри помещиков, борьбой исключительно из-за меры и формы уступок"(10, с. 174).
Вся либеральная шумиха вокруг Дагестана была лишь рассчитана на создание более стабильного политического управления. Кроме того, в дагестанском народе еще были свежи воспоминания о годах правления генерала Ермолова, "огнем и мечом" прошедшего по дагестанским аулам. Новое царское командование старалось учитывать все ошибки прежнего российского управления, послужившие причиной длительной антиколониальной борьбы горцев Дагестана и Чечни под руководством Шамиля. Новый наместник Кавказа фельдмаршал А. И. Барятинский так пишет о годах правления генерала Ермолова: "Здесь и были положены первыми представителями нашего командования те ошибочные начала, из которых VI развились вскоре самые пагубные для нашего правительства последствия (3, с. 777).
В связи с этим в национальной политике царизма в Дагестане в середине XIX века произошли изменения - курс на либеральное направление, «c yчетом местных особенностей», «покровительственной политикой» называют современные исследователи это новое направление внутренней национальной политики царизма. "Осторожность" царской национальной политики отмечают и многие современные исследователи за рубежом. Историки Р.Рзйнлендер, М. Эткин, Р. Пирс пишут о постепенности "введения царских порядков на Кавказе и в Дагестане", об учете местных особенностей. Так же, как и советские историки, они подчеркивают тот факт, что причина тому - важность военно-стратегического значения Дагестана в планах царской России. Такая политика правительства была рассчитана на заигрывание с народом, всеми методами, как политическими, так и экономическими, установить мир и покой, создать прочное управление. А это требовало знания норм обычного права горцев, веками сложившихся нравственных принципов и устоев. Пренебрежение ими порой дорого обходилось для царских войск и давало совершенно обратный эффект. Так, известный своими реакционными взглядами полковник А.Л.Зиссерман, посвятивший наместнику А.Барятинскому три тома описаний его "блистательной" и "победоносной" жизни, не может не признать одной его ошибки. Во время похода наместника по горам Дагестана летом 1859 года, "при проезде через горские аулы бросались в народ походным казначеем и адъютантами золотые и серебряные рубли из особого мешка. Таких рублей и раздаренных империалов ушло несколько тысяч, но должно сказать, что это была совершенно лишняя трата денег и даже вовсе не соответствовала духу горцев, ничего общего с восточным миром не имеющих", - пишет А. Зиссерман. При этом царский военачальник не смог не отметить крайне тяжелое экономическое положение горцев, "истощенных длительной борьбой, исхудалые лица, рубища на взрослых и нагие в буквальном смысле этого слова дети обоего пола" (3, с. 454-455). Далее автор вспоминает подобную сцену с разбрасыванием денег в ауле Ашильта: "Они (горцы - Р.Г.) не только не спешили поднимать бросаемые новые рублевки, но, плюнув, отворачивались и скрывались в сакли" (3, с. 454-455).
Особенно большую осторожность проявлял царизм по отношению к мусульманскому духовенству, которое всегда было враждебно настроено ко всем проводившимся им мероприятиям. "'Высшие политические соображения" требовали издания свода мусульманского законодательства под непосредственным контролем царской администрации. Еще в первой половине XIX века для этих целей была создана комиссия, в состав ее были привлечены известные ориенталисты - профессор Казим-бег, барон Торнау и братья Ханыковы. Следует отметить, что это были прогрессивно-демократически настроенные деятели. Оба они входили в кружок Петрашевского. Чувство протеста против российской действительности заставило одного из братьев - Н. В. Ханыкова в 1904 году эмигрировать за границу. По составленному "Положению об у правлении мусульманским духовенством" мусульманам было предоставлено право свободного вероисповедания, право участия в судопроизводстве. Особенности горской этики и психологии, веками складывающиеся обычаи и традиции были вынуждены учитывать царские чиновники, столкнувшиеся с длительной непрекращающейся борьбой горских народов. В одном из своих рапортов военному министру Д.Милютину от 23 ноября 1863 года командующий Кавказской Армией генерал Г. Орбелиани пишет: "Кровавые примеры смертной казни действуют на горцев совершенно иначе, нежели на других жителей: они их не пугают, а озлобляют, семейство казненных и все близкие им люди делаются почти всегда непримиримыми врагами нашими на всю жизнь" (11, с.1247). Исходя из этого, многие участники движения горцев в 1859-1860 годах были не казнены, а сосланы в Сибирь или в другие северные области России.С традиционным общественным строем горцев пришлось столкнуться царским военачальникам, когда встал вопрос о выселении горцев.
Массовое переселение горцев в Турцию на Западном Кавказе было вызвано прежде всего колониальной политикой царизма и подогревалось протурецки настроенной частью феодалов и мусульманским духовенством.
При Кавказском комитете в Петербурге была создана специальная комиссия, которая и вынесла решение о переселении горцев Западного Кавказа на Лабу и Кубань, а казаков на их место.Либерализм, как маска, слетел со многих царских министров, в том числе и с военного министра Д. Милютина. Он выступает с предложением о сплошной колонизации всего Кавказа казаками.
В защиту прав горцев выступил донской атаман Хомутов. Резко обрушившись на правительственный план, он назвал его "мерою жестокой и несправедливой, а в отношении черкесов - жесткой и бесчеловечной" (3. с.349). После выступления атамана Хомутова военный министр Милютин "резко заметил: так может рассуждать только казак, а не государственный человек" (3, с. 349). Как известно, на Западном Кавказе переселение приняло массовый характер. В Дагестане тоже наблюдалось переселение в Турцию, но в значительно меньших размерах. Помощник военного министра М. Черкесов объясняет это особой приверженностью к земле и к горским традициям.
"...Дагестан находится в ином положении... Здесь на скалистых, голых горах каждый клочок земли, способный к обработке, добыт трудами поколений, передается из рода в род и составляет единственное обеспечение существования семьи. Дагестанец дорожит этим достоянием и местом, в котором родился, более всего на свете... Они привыкли жить большими аулами, дорожить семейными связями и общественными отношениями" (12, с.41). Эту же черту горца подчеркивал и военный историк Н.А.Дубровин: "Горец Дагестана только по необходимости решается на переселение". (13, с.11).
После 1865 года официально было запрещено переселение в Турцию, и царизм предпринимает ряд мер, способствующих его ограничению. Однако под видом паломничества в Мекку некоторым горцам все же удалось выехать за пределы России.
Но особенно наглядно растаял "вынужденный либерализм" царских администраторов после восстания 1877 года, когда за руководство восстанием были публично повешены 300 человек, а два крупных дагестанских аула Согратль и Цудахар были разрушены до основания.
Официальному курсу царской политики в Дагестане противостояла смелая и решительная критика ее в трудах великих русских революционеров-демократов А. И.Герцена, Н.Г.Чернышевского и Н.А.Добролюбова.
А.И.Герцен писал: "Все те, которые не умеют отделить русское правительство от русского народа - ничего не понимают". Он подчеркивал, что нельзя смешивать Россию с ее правительством: "По счастию Зимний дворец не вся Россия, даже не весь Петербург" (14, с.257). Эти высказывания А. И. Герцена удивительно созвучны с положением В. И. Ленина - "Есть великорусская культура Пуришкевичей, Гучковых и Струве, но есть также и великорусская культура, характеризующаяся именами Чернышевского и Плеханова" (15, с. 129).
Вопреки официозной политике, великие русские революционные демократы выступили против захватнических войн и подчинения власти других народов. Они считали, что завоевательные войны приносят выгоды только правящей верхушке страны. Трудовым слоям, несущим основную тяжесть войны на своих плечах, они приносят лишь бессмысленые беды и страдания.
А. И. Герцен, выделяя подавление царизмом национально-освободительного движения горцев под руководством Шамиля как наиболее реакционный внешнеполитический акт, близко подошел к позиции К. Маркса и 1-го Интернационала. Резко осуждая колониальную политику самодержавия, отвергая ее любые либеральные ухищрения, А. И. Герцен в то же время настоятельно подчеркивал коренное различие между царизмом и русским народом, показывая противоположность их интересов.
Н. Г. Чернышевский разработал программное положение российской революционной демократии по национальному вопросу, проникнутое глубоким интернационализмом, утверждающее равноправие и единство трудящихся всех наций страны. Ярый защитник всех угнетенных народов, он раскрывает колониальные цели всех либеральных действий царизма. За "гуманное и справедливое" управление в Дагестане выступал Н. А. Добролюбов. Так же, как и А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский он с большим уважением пишет о народах Дагестана и выступает в защиту их прав.
Р.Губаханова.
ЛИТЕРАТУРА:
1. Зиссерман А. Л. Фельдмаршал кн. А. И.
Барятинский. Т. 1. М., 1888.
2. Маркс К. и Энгельс Ф. Т.22
3. Зиссерман А. Л. Фельдмаршал кн. А. И.
Барятинский. Т.П. М., 1890.
4. Милютин Д. А. Дневник М., 1947, Т. (1873-
1875г.г.)
5. Архив штаба Кавказского военного окру-
га. Глава XIII, док. 561.
6. Адаты кавказских горцев. Материалы по
обычному праву Северного и восточного Кав-
каза. Под. ред. проф. О. Леонтовича. Одесса,
1822-1888 г.
7. Адаты Дагестанской области и Закаталь-
ского округа. Тифлис, 1889.
8. Комаров А. И. Адаты и судопроизводство
но ним. - ССКГ, вып. 1. Тифлис, 1868.
9. Русский инвалид. СПб, 1863, 3.
10. Ленин В. И. Крестьянская реформа. -
ПСС, Т. 20.
11. АКАК. Т. XII.
12. Дзагуров Г. А. Переселение горцев в
Турцию. (Материалы по истории горских
народов). Ростов-на- Дону. 1925.
13. Дубровин Н. А. История войны и
владычества русских на Кавказе. СПб,
1871, Т.1, пол. 1.
14. Герцен А. И. Полн. собр. соч. Т.VI,
1917.
15. Ленин В. И. ПСС, Т.24.
Иллюстрацию не комментирую - сама говорит за себя.