Русский фестиваль в Сан Франциско или сейф русских традиций
В эти входные ходили на ежегодный Русский Фестиваль в Сан Франциско. Я туда давно собиралась доехать, но каждый раз плакаты с медведями и балалайками меня отпугивали. А в этот раз дошла и ни капельки не пожалела. Мероприятие любопытное.
Фестиваль идет три дня в большом трехэтажном здании Русского центра в центре Сан Франциско. Внутри все серьезно: большая сцена в концертном зале на несколько тысяч зрителей, барная стойка в испанском духе, музей, выставочный залы, столовая. В зале поют и пляшут, в баре наливают и кормят, причем от души. Блинчики со сметаной, бутерброды с рыбой, вареные яйца с красной икрой, наполеон, чай, хреновина. На сцене контингент самый разный. От пятилетних детей, поющих русское народное и отплясывающих гопак до дедов с баянами прыгающих еще выше и веселее. Вся самодеятельность, в лучшем смысле этого слова, оказалась очень приятной для просмотра и ни минуточку ни слащавой ни пошлой. В Русском центре, откуда была большая часть выступающих, как оказалось, огромное количество курсов как для детей и для взрослых в лучших традициях фольклорных песни и танца.
Из профессиональных музыкантов мне особенно понравились квартет из двух балалаек, баса и домры из Лос-Анжелеса, «Жар-Птица» и мужской вокальный квартет «Коневец» из Петербурга. Любопытно, что если «Коневец» исполнял почти все известные мне ранее песни, среди того, что исполнял народ из Русского центра было много услышанного мною впервые. Позднее выяснилась этому причина.
Несколько эпизодов.
В середине концерта подсаживаемся за большой стол с двумя пустующими стульями. За столом сидит несколько цветущего вида бабушек и дедушек. Слушаем песни, между номерами по-испански обсуждаем с Хосе увиденное. Бабушки и дедушки тоже говорят, но по-русски, причем с заметным акцентом. Очевидно, что в Штатах уже давно. Антракт. Тут одна из мадам к нам обращается на чистом испанском с латиноамериканским акцентом. Представляется. «Me llama Anna, soy de Harbin” («Я Анна из Харбина»). В раннем детстве Анна переехала со всей семьей в Парагвай. А в двадцать лет она оставила родителей и шестерых сестер и братьев и переехала в Сан-Франциско. Здесь же она познакомилась сорок лет назад с мужем. Муж сидит рядом, молчит, только кивает. Но кивает вовремя. Спрашиваем, а он откуда. «Я тоже из Харбина, правда все детство провел не в Парагвае, а в Бразилии». По-испански не говорит, но со своим португальским все понимает. Дальше Анна и Леонид представляют нас оставшимся семи сидящим за столом. Оказывается, что они все из Харбина. Кто добрался сюда через Филиппины, кто через Бразилию. «Да, нас здесь оттуда очень много». Ну сколько, говорю. «Очень много. Все друзья оттуда. Дети, точнее уже взрослые, все говорят по-русски, потому что здесь ходили в русскую школу при соборе три раза в неделю. В России у нас никого уже нет, поэтому и не были там уже очень давно». Тем временем ведущая концерта такая же дама преклонного возраста и с тем же акцентом благодарит очередного организатора концерта и пьет за его же здоровье, приговаривая что-то про чарочку и пей до дна. Если про «пей до дна» я слышала, правда больше в кино, то про чарочку это что-то новенькое. К моему удивлению вокруг все ей хором вторят. Позднее я поняла, что и песни и танцы, что мы ранее слышали, многие из которых я никогда не видела, были из другой России, той, которую я уже не застала, родившись в совсем другой стране. А ту Россию можно теперь уже увидеть только в таком виде, вывезенной семьями по кусочкам, вроде этих ребят из Харбина и законсервированной на многие десятки лет без изменений в другой культуре. Тут мне вспомнилась бабушка, которую мы повстречали в старообрядческой деревне Николаевка на Аляске три года назад. Бабушка родилась в Китае, двадцать лет жила в Латинской Америке, потом десять в Орегоне и большую часть жизни на Аляске в Николаевке. Более сорока лет в Америке, но по-английски она не говорила, а русский ее говор был совсем не похож на нынешний - с другим построением фраз, оканьем и переспрашиванием каждый раз «как? Как?». Старушка оказалась попадьей, матерью 9 детей. Муж умер. Встретили мы ее около церкви, где она в саду сажала картошку. В длинной юбке и платочке, как здесь принято.
Среди прочих на сцене выступала несколько лет назад переехавшая из Москвы певица. Одна из ее песен имела какое-то отношение к Москве и она спросила большой зрительный зал, есть ли здесь кто-нибудь из Москвы. Публика робко молчала. «Неужели никого из Москвы нет?» Поднялось несколько рук. Певица явно не ожидала такого исхода. «Как? Никого из Москвы. Да? Ну ладно», - от неожиданности ответила она. Эх, а если б она спросила бы, есть ли кто из Харбина. Было бы куда интереснее. Я потом дома полюбопытствовала сколько людей жило в еще русском Харбине. В годы последней русской эмиграции в 50х годах около миллиона. В нынешнем китайском Харбине живет десять. Десять миллионов!
Во время антракта за наш стол подсаживается индус с подносом. Мы продолжаем беседовать с парагвайкой Анной по-испански. Вдруг индус ни с того ни с сего говорит с легким акцентом по-русски «суп очень вкусный». Анна от неожиданности аж дар речи потеряла. Оказалось, что индус учился и работал хирургом в Москве. А потом перебрался в Сан-Франциско в работать молекулярным биологом. Погуляв по выставке, мы поняли, что таких иностранцев, связанных с Россией здесь очень много. Вот голландец-дальнобойщик, который 8 лет возил цветы и медикаменты в России на заре перестройки. Он же, через несколько лет после аварии, проезжая через Чернобыль, был так тронут увиденным, что основал фонд помощи детям по сбору вещей и лекарств по голландским церквям. Вот праправнучка автора Конька-Горбунка Ершова. Всех зовет на фестиваль русских сказок через пару месяцев в Сан-Франциско. Ну и разумеется, как же без астрофизиков. За пирожками с капустой мы познакомились с милой парой бывших астрофизиков из Института Космических Исследований в Москве. Обнаружили пару общих знакомых, обсудили науку.
В общем, планировали зайти на фестиваль на пару часиков, а в итоге задержались на шесть. Нагулялись от души. В следующем году пойдем еще. Да, и кто не видел музей русской эмиграции на третьем этаже, рекомендую. Музей очень старый и интересный. Здесь же можно купить еженедельную газету «Русская жизнь», которая выходит здесь с 1921 года. Да-да, с 1921 года.
Фестиваль идет три дня в большом трехэтажном здании Русского центра в центре Сан Франциско. Внутри все серьезно: большая сцена в концертном зале на несколько тысяч зрителей, барная стойка в испанском духе, музей, выставочный залы, столовая. В зале поют и пляшут, в баре наливают и кормят, причем от души. Блинчики со сметаной, бутерброды с рыбой, вареные яйца с красной икрой, наполеон, чай, хреновина. На сцене контингент самый разный. От пятилетних детей, поющих русское народное и отплясывающих гопак до дедов с баянами прыгающих еще выше и веселее. Вся самодеятельность, в лучшем смысле этого слова, оказалась очень приятной для просмотра и ни минуточку ни слащавой ни пошлой. В Русском центре, откуда была большая часть выступающих, как оказалось, огромное количество курсов как для детей и для взрослых в лучших традициях фольклорных песни и танца.
Из профессиональных музыкантов мне особенно понравились квартет из двух балалаек, баса и домры из Лос-Анжелеса, «Жар-Птица» и мужской вокальный квартет «Коневец» из Петербурга. Любопытно, что если «Коневец» исполнял почти все известные мне ранее песни, среди того, что исполнял народ из Русского центра было много услышанного мною впервые. Позднее выяснилась этому причина.
Несколько эпизодов.
В середине концерта подсаживаемся за большой стол с двумя пустующими стульями. За столом сидит несколько цветущего вида бабушек и дедушек. Слушаем песни, между номерами по-испански обсуждаем с Хосе увиденное. Бабушки и дедушки тоже говорят, но по-русски, причем с заметным акцентом. Очевидно, что в Штатах уже давно. Антракт. Тут одна из мадам к нам обращается на чистом испанском с латиноамериканским акцентом. Представляется. «Me llama Anna, soy de Harbin” («Я Анна из Харбина»). В раннем детстве Анна переехала со всей семьей в Парагвай. А в двадцать лет она оставила родителей и шестерых сестер и братьев и переехала в Сан-Франциско. Здесь же она познакомилась сорок лет назад с мужем. Муж сидит рядом, молчит, только кивает. Но кивает вовремя. Спрашиваем, а он откуда. «Я тоже из Харбина, правда все детство провел не в Парагвае, а в Бразилии». По-испански не говорит, но со своим португальским все понимает. Дальше Анна и Леонид представляют нас оставшимся семи сидящим за столом. Оказывается, что они все из Харбина. Кто добрался сюда через Филиппины, кто через Бразилию. «Да, нас здесь оттуда очень много». Ну сколько, говорю. «Очень много. Все друзья оттуда. Дети, точнее уже взрослые, все говорят по-русски, потому что здесь ходили в русскую школу при соборе три раза в неделю. В России у нас никого уже нет, поэтому и не были там уже очень давно». Тем временем ведущая концерта такая же дама преклонного возраста и с тем же акцентом благодарит очередного организатора концерта и пьет за его же здоровье, приговаривая что-то про чарочку и пей до дна. Если про «пей до дна» я слышала, правда больше в кино, то про чарочку это что-то новенькое. К моему удивлению вокруг все ей хором вторят. Позднее я поняла, что и песни и танцы, что мы ранее слышали, многие из которых я никогда не видела, были из другой России, той, которую я уже не застала, родившись в совсем другой стране. А ту Россию можно теперь уже увидеть только в таком виде, вывезенной семьями по кусочкам, вроде этих ребят из Харбина и законсервированной на многие десятки лет без изменений в другой культуре. Тут мне вспомнилась бабушка, которую мы повстречали в старообрядческой деревне Николаевка на Аляске три года назад. Бабушка родилась в Китае, двадцать лет жила в Латинской Америке, потом десять в Орегоне и большую часть жизни на Аляске в Николаевке. Более сорока лет в Америке, но по-английски она не говорила, а русский ее говор был совсем не похож на нынешний - с другим построением фраз, оканьем и переспрашиванием каждый раз «как? Как?». Старушка оказалась попадьей, матерью 9 детей. Муж умер. Встретили мы ее около церкви, где она в саду сажала картошку. В длинной юбке и платочке, как здесь принято.
Среди прочих на сцене выступала несколько лет назад переехавшая из Москвы певица. Одна из ее песен имела какое-то отношение к Москве и она спросила большой зрительный зал, есть ли здесь кто-нибудь из Москвы. Публика робко молчала. «Неужели никого из Москвы нет?» Поднялось несколько рук. Певица явно не ожидала такого исхода. «Как? Никого из Москвы. Да? Ну ладно», - от неожиданности ответила она. Эх, а если б она спросила бы, есть ли кто из Харбина. Было бы куда интереснее. Я потом дома полюбопытствовала сколько людей жило в еще русском Харбине. В годы последней русской эмиграции в 50х годах около миллиона. В нынешнем китайском Харбине живет десять. Десять миллионов!
Во время антракта за наш стол подсаживается индус с подносом. Мы продолжаем беседовать с парагвайкой Анной по-испански. Вдруг индус ни с того ни с сего говорит с легким акцентом по-русски «суп очень вкусный». Анна от неожиданности аж дар речи потеряла. Оказалось, что индус учился и работал хирургом в Москве. А потом перебрался в Сан-Франциско в работать молекулярным биологом. Погуляв по выставке, мы поняли, что таких иностранцев, связанных с Россией здесь очень много. Вот голландец-дальнобойщик, который 8 лет возил цветы и медикаменты в России на заре перестройки. Он же, через несколько лет после аварии, проезжая через Чернобыль, был так тронут увиденным, что основал фонд помощи детям по сбору вещей и лекарств по голландским церквям. Вот праправнучка автора Конька-Горбунка Ершова. Всех зовет на фестиваль русских сказок через пару месяцев в Сан-Франциско. Ну и разумеется, как же без астрофизиков. За пирожками с капустой мы познакомились с милой парой бывших астрофизиков из Института Космических Исследований в Москве. Обнаружили пару общих знакомых, обсудили науку.
В общем, планировали зайти на фестиваль на пару часиков, а в итоге задержались на шесть. Нагулялись от души. В следующем году пойдем еще. Да, и кто не видел музей русской эмиграции на третьем этаже, рекомендую. Музей очень старый и интересный. Здесь же можно купить еженедельную газету «Русская жизнь», которая выходит здесь с 1921 года. Да-да, с 1921 года.